Исследователь человеческой души

В своем творчестве Цвейг неутомимо исследовал психологию и дух человека, измеряя, подобно Достоевскому (кстати, это его любимый писатель), глубины и пропасти души. Цвейг-историк интересовали звездные часы человечества и «роковые мгновения», герои и злодеи, но при этом он всегда оставался мягким моралистом. Тончайшим психологом. Рафинированным популяризатором. Он умел захватить читателя с первой страницы и не отпускать до конца, водя по интригующим тропам человеческих судеб. Стефан Цвейг любил не только покопаться в биографиях знаменитостей, но и вывернуть их наизнанку, чтобы обнажились скрепы и швы характера. Но сам писатель был чрезвычайно скрытным человеком, не любил говорить о себе и своей работе. В автобиографии «Вчерашний мир» много сказано о других литераторах, о своем поколении, о времени — и минимум личных сведений. Поэтому попробуем нарисовать хотя бы приблизительный его портрет. Стефан Цвейг родился 28 ноября 1881 года в Вене, в богатой еврейской семье. Отец, Морис Цвейг, — фабрикант, преуспевающий буржуа, хорошо воспитанный, тянущийся к культуре. Мать, Ида Бреттауэр, — дочь банкира, красавица и модница, женщина с большими претензиями и амбициями. Сыновьями она занималась куда меньше, чем гувернантки. Стефан и Альфред росли ухоженными красавчиками, в богатстве и роскоши. Летом отправлялись с родителями в Мариенбад или в Австрийские Альпы. Однако высокомерие и деспотизм матери давят на чувствительного Стефана. Поэтому он, поступив в Венский институт, сразу покинул родительский дом и стал жить самостоятельно. Да здравствует свобода!.. «Ненависть ко всему авторитарному сопровождала меня всю жизнь», — признается позднее Цвейг. Годы учебы — годы увлечения литературой и театром. К чтению Стефан приобщился с детства. Вместе с чтением возникла и другая страсть — собирательство. Уже в юности Цвейг стал коллекционировать рукописи, автографы великих людей, клавиры композиторов. Новеллист и биограф знаменитых людей, Цвейг начинал свою литературную деятельность как поэт. Первые стихи он опубликовал в 17 лет в журнале «Дойче Дихтунг». В 1901 году в издательстве «Шустер унд Леффлер» вышел стихотворный сборник «Серебряные струны». Один из рецензентов откликнулся так: «Тихая, величественная красота льется из этих строк молодого венского поэта. Просветленность, какую редко встретишь в первых книгах начинающих авторов. Благозвучие и богатство образов!» Итак, в Вене появился новый модный поэт. Но сам Цвейг сомневался в своем поэтическом призвании и уехал в Берлин продолжать образование. Знакомство с бельгийским поэтом Эмилем Верхарном подтолкнуло Цвейга к иной деятельности: он стал переводить и издавать Верхарна. До тридцатилетнего возраста Цвейг вел кочевую и насыщенную жизнь, разъезжая по городам и странам — Париж, Брюссель, Остенде, Брюгге, Лондон, Мадрас, Калькутта, Венеция… Путешествия и общение, а иногда и дружба со знаменитыми творцами — Верленом, Роденом, Ролланом, Фрейдом, Рильке… Вскоре Цвейг становится знатоком европейской и мировой культуры, человеком энциклопедических знаний. Он полностью переключается на прозу. В 1916 году пишет антивоенную драму «Иеремия». В середине 1920-х годов создает свои самые известные сборники новелл «Амок» (1922) и «Смятение чувств» (1929), куда вошли «Страх», «Улица в лунном свете», «Закат одного сердца», «Фантастическая ночь», «Мендель-букинист» и другие новеллы с фрейдовскими мотивами, вплетенными в «венский импрессионизм», да еще сдобренными французским символизмом. Основная тема — сострадание к человеку, зажатому «железным веком», опутанному неврозами и комплексами. В 1929 году появляется первая цвейговская беллетризованная биография «Жозеф Фуше». Этот жанр увлек Цвейга, и он создает замечательные исторические портреты: ‘’Мария Антуанетта» (1932), «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» (1934), «Мария Стюарт» (1935), «Кастелио против Кальвина» (1936), «Магеллан» (1938), «Америго, или История одной исторической ошибки» (1944). Еще книги о Верхарне, Роллане, «Три певца своей жизни — Казанова, Стендаль, Толстой». Над биографией Бальзака Цвейг работал около тридцати лет. Одному из коллег по перу Цвейг говорил: «История выдающихся людей — это история сложных душевных конструкций… в конце концов, история Франции девятнадцатого века без разгадки таких личностей, как Фуше или Тьер, была бы неполной. Меня интересуют пути, по которым шли те или иные люди, создавая гениальные ценности, вроде Стендаля и Толстого, или поражая мир преступлениями, вроде Фуше…» Цвейг изучал своих великих предшественников тщательно и любовно, пытаясь разгадать их поступки и движения души, при этом он не любил победителей, ему ближе были проигравшие в борьбе, аутсайдеры или безумцы. Одна из его книг — о Ницше, Клейсте и Гельдерлине — так и называется «Борьба с безумием». Новеллы и исторические романы-биографии Цвейга читались с упоением. В 20‑40-х годах он был одним из самых популярных авторов. Его охотно издавали и в СССР как «обличителя буржуазных нравов», но при этом не уставали критиковать за «поверхностное понимание социального развития лишь как борьбы прогресса (гуманизма) с реакцией, идеализацию роли личности в истории». В подтексте значилось: не революционный писатель, не певец пролетариата и вообще не наш. Не своим Цвейг был и для фашистов: в 1935 году его книги сжигали на площадях. По своей сути Стефан Цвейг — чистый гуманист и гражданин мира, антифашист, поклонявшийся либеральным ценностям. В сентябре 1928 года Цвейг посетил СССР и написал об этой поездке весьма сдержанные воспоминания. Увидев в стране небывалый энтузиазм масс, он вместе с тем не мог непосредственно общаться с простыми людьми (за ним, как и за любым иностранцем, тщательно следили). Особенно Цвейг отметил положение советских интеллигентов, попавших в «тягостные условия существования» и оказавшихся «в более тесных рамках пространственной и духовной свобод». Цвейг выразился мягко, но он понял все, и его догадки вскоре подтвердились, когда многие советские писатели попали под каток репрессий. В одном из писем к Ромену Роллану, большому почитателю советской России, Цвейг писал: «Так, в вашей России Зиновьев, Каменев, ветераны революции, первые соратники Ленина расстреляны как бешеные собаки, — повторяется то, что сделал Кальвин, когда отправил на костер Сервета из-за различия в толковании Священного Писания. Как у Гитлера, как у Робеспьера: идейные разногласия именуются «заговором»; разве не было достаточно применить ссылку?» Каким человеком был Стефан Цвейг? Перман Кестен в очерке «Стефан Цвейг, мой друг» писал: «Он был любимцем судьбы. А умер как философ. В последнем письме, обращаясь к миру, он еще раз сказал о том, что было его целью. Он хотел построить «новую жизнь». Его главной радостью был интеллектуальный труд. А высшим благом он считал личную свободу… Он был оригинальным, сложным человеком, интересным, любопытным и хитрым. Задумчивым и сентиментальным. Всегда готовым помочь и — холодным, насмешливым и полным противоречий. Комедиант и трудяга, всегда возбужден и полон психологических тонкостей. По-женски сентиментален и по-мальчишески легок на удовольствия. Он был словоохотливым и верным другом. Успех его был неизбежен. Он сам был настоящей сокровищницей литературных историй. По сути, очень скромный человек, воспринимавший себя и весь мир слишком трагично…» Для многих других Цвейг был прост и без особых психологических нюансов. «Он богат, имеет успех. Он любимчик судьбы» — таково распространенное мнение о писателе. Но не все богатые щедры и сострадательны. А именно таким был Цвейг, который всегда помогал коллегам, некоторым даже выплачивал ежемесячную ренту. Многим буквально спас жизнь. В Вене он собирал вокруг себя молодых поэтов, выслушивал, давал советы и угощал в модных кафе «Гринштайдль» и «Бетховен». На себя Цвейг тратил не так уж много, избегал роскоши, даже не приобрел автомобиля. Днем любил общаться с друзьями и знакомыми, а работать по ночам, когда ничто не мешало. Вот высказывание Германа Гессе: «Стефан Цвейг — это человек дружбы». И все единодушно отмечают особую чувствительность писателя и его склонность к депрессии, что и привело к роковой развязке. Но прежде вернемся к хронологии и к двум главным женщинам в жизни Цвейга. На одном из музыкальных вечеров летом 1908 года 26-летний Стефан Цвейг повстречал свою ровесницу Фридерику Марию фон Винтерниц, привлекательную замужнюю даму. Они обменялись многозначительными взглядами. При повторной встрече Фридерика уже знала, кто такой понравившийся ей незнакомец, — она с упоением читала «Гимны жизни» Верлена в переводе Цвейга. Фридерика осмелилась написать Цвейгу о том, что звуки его сонетов преследуют ее. Они стали переписываться, перезваниваться, встречаться. На фоне заурядного мужа-чиновника Стефан был для Фридерики особым мужчиной, но и Фридерика оказалась для Цвейга необычной женщиной, в ней он чувствовал родственную душу. После долгих колебаний Фридерика получила развод и стала женой Стефана Цвейга. Это был счастливый брак и союз двух творческих натур: Фридерика тоже оказалась способной писательницей. Самые счастливые годы прошли в старинном доме, купленном Цвейгом в Зальцбурге, на горе Капуцинерберг. На протяжении 25 лет Цвейг и Фридерика были практически неразлучны, а если и расставались на несколько дней, то непременно обменивались нежными письмами… В ноябре 1931 года Цвейгу исполняется 50 лет. Он на вершине литературной славы, у него любимая жена — и вдруг он впадает в жуткую депрессию. Своему другу Виктору Фляшеру Стефан пишет: «Я не боюсь ничего — провала, забвения, утраты денег, даже смерти. Но я боюсь болезней, старости и зависимости». Типичный кризис возраста. Именно в этот момент Фридерика, слишком увлеченная собственной литературной работой, нашла «выход» — пригласить в дом секретаря и машинистку для Стефана. 26-летняя польская еврейка Шарлотта Альтманн, скромная, робкая и к тому же некрасивая, никак не виделась Фридерике соперницей — невзрачная мышка, да и только! Но жизнь богата на неожиданные сюжетные ходы… Роковой 1937 год: Стефан Цвейг женится на Шарлотте Альтманн. Но Цвейг не порвал отношений с Фридерикой, 12 мая 37-го года написал ей: «Дорогая Фрици!.. В сердце у меня ничего, кроме печали от этого разрыва, внешнего только, который вовсе не есть разрыв внутренний… Я знаю, тебе будет горько без меня. Но ты теряешь немногое. Я стал другим, устал от людей, и радует меня только работа. Лучшие времена безвозвратно канули, и их мы пережили вместе…» Крушение семьи совпало с нашествием фашизма на Европу. С 1934 года Цвейг жил преимущественно в Лондоне, а с 1940-го — в Нью-Йорке. В 1942 году Цвейг и Лотта перебрались в Бразилию, в курортный городок Петрополис. И здесь Цвейг вдали от любимой Европы, от друзей окончательно сломался. Его письма к Фридерике полны горечи: «Я продолжаю свою работу; но лишь в 1 / 4 моих сил. Это всего лишь старая привычка без какого-либо творчества…» И в последнем письме, датированном 22 февраля 1942 года: «Я устал от всего…» В этот день, к ночи, Стефан и Лотта добровольно ушли из жизни, приняв большую дозу веронала. Утром их нашли спящими, а на письменном столе — прощальные письма. Стефан Цвейг прожил чуть более 60 лет. Мир оказался для него слишком жестоким и неуютным. Над гробом писателя президент Академии наук Бразилии Карнейро так сказал о последнем решении Цвейга: «Из мира, не прельщавшего его ни деньгами, ни почестями, но который так и не стал юдолью мира, — а именно этого он всегда страстно желал и добивался, — из этого мира он бежал, найдя спасение в смерти». Цвейга хоронили в Рио-де-Жанейро. Все магазины были закрыты. Проститься с писателем пришло все иудейское духовенство. Бразилия и весь мир скорбели.