ПОД ОБСТРЕЛОМ

В нынешнем году посещение этих святых мест оказалось опасным для жизни — и на Цфат и на гору Мерон, на вершине которой расположена база слежения ВВС, вот уже две недели сыпятся «катюши» «Хизбаллы». Но в йорцайт Ари Заль я все же попал в Цфат — фонд Михаила Черного организовал поездку группы русскоязычных израильских журналистов на север страны. Руководитель поездки известный писатель Давид Маркиш так разработал маршрут, чтобы мы могли своими глазами увидеть, во что превратились города фронтовой зоны. И должен сказать, что, хотя никаких разрушений мы не обнаружили, зрелище это оказалось весьма печальным. Рано утром мы выехали в Хайфу из Тель-Авива, еще по дороге затеяв спор, будет ли шоссе в северном направлении таким же оживленным. Скептики, утверждавшие, что Хайфа опустела, оказались посрамлены — хотя машин в сторону юга двигалось намного больше, но и в сторону северной столицы Израиля — тоже немало. Улицы Хайфы вовсе не выглядели пустынными. Общественный транспорт функционировал, на остановках в ожидании автобусов спокойно сидели люди. Работали магазины, кафе, банки и бакалейные лавочки. Конечно, народу на улицах было меньше, чем обычно, но никакой паники не наблюдалось. И лишь проезжающие время от времени полицейские машины напоминали, что город находится под обстрелом — все полицейские были в бронежилетах. Со смотровой площадки одного из отелей на вершине горы Кармель виден не только город, но и весь Хайфский залив. Уходят к темнеющему горизонту горы Кирьят-Моцкин, Кирьят-Бялик, и даже виден находящийся на другой стороне залив Акко. В лучах утреннего солнца Хайфа, как всегда, выглядела ослепительно белой и столь же ослепительно беззаботной. Картина, расстилавшаяся перед нами, была пасторальной — яркое солнце, голубое небо, спускающееся в голубой залив, далеко внизу неспешно снующие по улицам автобусы, машины и пешеходы. Но что-то мешало мне в этой картинке. Над Хайфой висела странная, необычная для нее тишина. Порт — сердце города — не работал, огромные краны, возвышающиеся над причалами, замерли. И вдруг я понял, что именно мешало мне — в гавани не было ни одного корабля! Ни пассажирских лайнеров, ни сухогрузов. Опустели даже причалы базы ВМФ. Мы вышли из гостиницы и в минибусе направились вниз, к порту. По мере того как мы спускались из верхнего города, где расположены жилые кварталы, картина становилась все более и более угнетающей. Исчезли люди и автомобили, в нижнем городе практически все магазины и бесчисленные ресторанчики были закрыты. Фотограф «Вестей» Боря Криштул щелкал без остановки своими аппаратами — он с самого приезда в Хайфу искал пустые улицы и вот, наконец, дождался. — Поехали в Цфат, — сказал Маркиш, — в штабе Северного округа нас ждет заместитель командующего, узнаем у него, какая ситуация на фронте. Мы едва успели выехать из города, как по радио передали: в Хайфе воздушная тревога, на город падают «катюши». — Что за невезение! — воскликнул с досадой Криштул. — Нет, чтобы им прилететь, когда мы болтались на вершине, может, я успел бы сфотографировать! Что я привезу в редакцию — снимки тринадцати журналистов, любующихся красотами Хайфы? По дороге он получил от «Хизбаллы» маленькую «компенсацию» — мы проехали возле большого пожара, пылавшего рядом с дорогой. Стоявший на обочине житель расположенного неподалеку черкесского поселка сказал, что «катюша» упала примерно час назад, и от взрыва загорелись кустарники и деревья. Пожар распространялся быстро, поднимаясь по склону холма, заволакивая все вокруг густым, серо-коричневым дымом. Криштул, ощетинившись объективами, бросился, как боец в атаку, чуть ли не в самое пламя. А когда над холмом показался самолет и на бреющем полете обрушил на огонь полосу почему-то красной воды, наш фотограф просто взвыл от восторга. Заместитель командующего Северным военным округом бригадный генерал Шуки Шахар устроил пресс-конференцию не в помещении, а на лужайке. Несколько десятков журналистов, представлявших ведущие мировые агентства, наслаждались цфатским ветерком. Он доносил до нас не только горную прохладу, но и непрерывную канонаду с ливанской границы — израильская артиллерия вела огонь по местам запуска «катюш». — У нас нет никакого желания оставаться в Ливане, наша единственная цель — прекратить обстрелы израильских городов. Мы бьем по инфраструктурам «Хизбаллы», стараясь нанести минимум вреда гражданскому населению. Я могу сказать совершенно точно: много раз мы упускали возможность уничтожить террористов, потому что они находились в непосредственной близости к жилым домам. Заботой о мирном населении мы руководствуемся не только в борьбе с «Хизбаллой» — таковы моральные нормы ЦАХАЛа, — сказал генерал Шахар. Заместитель командующего округом решительно отверг обвинения в том, что ЦАХАЛ будто бы специально обстрелял позиции наблюдателей ООН. — На протяжении многих лет мы поддерживали замечательные отношения с наблюдателями, речь идет о трагической случайности, которую мы сейчас расследуем. Никто не имеет права обвинить ЦАХАЛ в намеренном убийстве солдат ООН, — заявил генерал. В соответствии с планом поездки, разработанным Маркишем, мы должны были пообедать в Цфате. Но Цфат превратился в город-призрак. Не только все его знаменитые картинные галереи и сувенирные лавки, но и рестораны, забегаловки, магазины и супермаркеты оказались закрытыми. На улицах — ни одной живой души, ни одной машины. Прохладный ветерок, которому мы так радовались в штабе округа, носился по пустому городу, ударяясь в наглухо запетые двери и окна с опущенными жалюзи. Мы бродили по узким улочкам, эхо далеко разносило наши голоса. Наверное, никогда древние стены города каббалистов не слышали так громко русскую речь… В старом городе мы встретили только одного человека. Им оказался ультраортодокс, сотрудничающий с религиозными газетами. — Многие жители уехали из города, но те, кто остался, не впали и не собираются впадать в панику, — рассказал он. С большим трудом мы все же нашли открытую продовольственную лавку. — Надо подержать экономику города, — провозгласил редактор сайта «Курсора» Евгений Сельц. Мы купили пару бутылок виски, какую-то снедь и, расположившись прямо на лавочке на центральной улице, подняли «лехаим» за здоровье, благополучие и безопасность жителей Цфата. Боря Криштул получил наконец такую натуру для съемок, что Маркишу пришлось чуть ли не силой затаскивать его в минибус — он спешил отвезти нас в расположение артиллерийской батареи, дислоцированной в двух километрах от границы. И тут мы столкнулись уже не с высокими моральными нормами ЦАХАЛа, а с самой настоящей безалаберностью. Съехав на позиции батареи прямо с шоссе, мы подъехали вплотную к орудиям. На узкой дорожке, ведущей к позициям, нам встретилась армейская машина. — Кто вы? — спросил офицер, сидевший за рулем и, услышав ответ: «Журналисты», махнул приветливо рукой: проезжайте. Никакой охраны, никакой проверки документов. Поле было уставлено снарядами, приготовленными к стрельбе. — Ну и ну, — протянул Маркиш, сам бывший артиллерист ЦАХАЛа. — А если бы в нашем минибусе сидели не русскоязычные журналисты, а смертники «Хизбаллы» с взрывчаткой? Всю батарею разнесло бы к чертовой матери на мелкие кусочки! Закончить поездку мы запланировали в Тверии. Обычно в такое время года город набит туристами до отказа. Мы понимали, что сейчас подобного столпотворения не будет, но того, что увидели, все же никто не ожидал. Признаюсь, я рассчитывал спокойно поесть жареную рыбу из Кинерета в одном из бесчисленных ресторанчиков, расположенных на городской набережной. Меньше туристов? Что ж, нет худа без добра — нас быстрей обслужат. Но точно так же, как Цфат, Тверия, бурлящая и, как написал бы Бабель, жовиальная, превратилась в город-призрак. Пустые улицы, закрытые магазины и рестораны. Окна гостиничных комплексов задернуты шторами. Тишина и запустение. Лишь на центральной улице дежурили несколько «амбулансов», а по набережной курсировала взад-вперед полицейская машина. На нашу группу полицейские посмотрели с удивлением, но ничего не сказали. Кинерет был пуст — ни лодок, ни прогулочных катеров. И тут завыла сирена воздушной тревоги. Прятаться было некуда, да мы и не собирались. Но все же символически зашли под деревянный навес какого-то ресторанчика, о прежнем благоденствии которого напоминали лишь составленные в пирамиды стулья. «Катюши» пробивают каменные крыши, с тем же успехом мы могли остаться и под открытым небом. Сирена замолкла, раздались взрывы. Сначала они слышались вдалеке, но каждый следующий был все ближе и ближе. Последний, шестой, раздался, как нам показалось, совсем рядом. Наконец, все затихло, и к месту предполагаемого взрыва мимо нас пронеслась полицейская машина, за которой по пятам следовал автомобиль с большим плакатом «Иностранная пресса», приклеенным к лобовому стеклу. Криштул рванул было за ними, но когда машины скрылись за поворотом, понял, что все равно не угонится. Маркиш все же нашел фалафельную, и мы устроились обедать. Ее хозяева, как ни в чем не бывало, приняли заказ и ни о чем нас не расспрашивали. Я постоял немного на набережной, глядя в чистую, не взбаламученную катерами и лодками воду Кинерета. Прямо подо мной, по длинному пирсу, привязанному к берегу тросами, вольготно разгуливали крабы. Пирс покачивался на волнах, издавая резкий скрип. Я неоднократно бывал в Тверии, видел этот пирс, к которому всегда было пришвартовано множество лодок, но никогда не обращал внимания на этот скрип, обычно терявшийся в шуме толпы. Сейчас он скрипел пронзительно и жутко. В какой-то мере этот скрип над абсолютно пустой набережной символизирует ситуацию, в которой находятся сегодня города Израиля, ежедневно обстреливаемые сотнями «катюш». Я уверен, что скоро все вернется на круги своя, толпы туристов заполнят и Цфат и Тверию. В этом уверен не только я, в этом уверено подавляющее большинство израильтян. И поэтому, сидя в бомбоубежищах, они не паникуют и ни на что не жалуются, а терпят и духоту, и скученность, и обстрелы, давая ЦАХАЛу спокойно закончить свою работу. Израильский тыл превратился сегодня в линию фронта, не менее, если не более важную, чем та, на которой находятся солдаты. От поведения тыла во многом зависят степень свободы и глубина маневра армии. Бандиты «Хизбаллы» рассчитывали, что под ежедневными обстрелами тыл быстро сломается, и правительству придется согласиться на их условия. Но этого не произошло. Израильтяне знают: ЦАХАЛ победит. Сохраняя выдержку и мужество, они делают тем самым все, чтобы эта победа наступила как можно скорее.