Рокер forever: В Англии Игорь Сандлер торговал противогазами, а в России — сырками

Судьба играет человеком, а человек играет на трубе. Ну, не на трубе — на клавишных, а в остальном — точь-в-точь про него. По морям, по волнам — нынче здесь, завтра там. Игорю Сандлеру не привыкать к самым неожиданным поворотам судьбы. Клавишник и шоумен "Интеграла" однажды ушел из легендарной группы, чтобы пуститься в свободное плавание. Создал собственный коллектив, потом уехал в Англию, где в течение двух лет концертировал по клубам и пабам. Затем возвратился в Россию, окунулся в мутные воды дикого капитализма, стал респектабельным буржуа. С наступлением нового тысячелетия пытается совмещать приятное с полезным — организует рок-фестивали. А сейчас, только-только отметив 50-летие, мечтает продать свой бизнес и вернуться на круги своя — снова посвятить себя одной лишь музыке. — Игорь, выпускать творожные сырки, пусть они и называются "Рок-сырок", как-то не по-рокерски. Вот если бы наладили линию "харлеев"… — Абсолютно гармонично себя чувствую. Да, днем я занимаюсь бизнесом, а вечером переоделся — и уже на сцене, зажигаешь так, что люди с открытыми ртами стоят и смотрят. Так как у меня молочный бизнес, я и фестиваль свой назвал "Молочные братья". Это такое двоякое, даже троякое название. Означает еще и то, что все мы вскормлены одной грудью — рок-н-роллом. — Прямо как в фильме "Человек с бульвара Капуцинов", где герой Миронова пытался отучить ковбоев от виски и приучить к молоку. — Точно! Вот это наша тема. Я и сам спортом занимаюсь: на лыжах катаюсь, плавать люблю, в теннис большой играю. Сто граммов водочки выпить или коньячка — с превеликим удовольствием. Но я не проповедую тот рок-н-ролл, когда сальные длинные волосы, чесноком несет, бутылка пива в руках и рваная кожаная куртка… — Да уж, это точно. Глядя на вас, можно сказать определенно: что-что, а сальные длинные волосы остались в далеком прошлом. — Да, но вовсе не сальные. Я все-таки старался следить за внешним видом. Мне по душе прогрессивный современный рок. Не это быдлянское начало, а именно стиль — с музыкальной точки зрения. И уж я точно не считаю, что рок — от дьявола. Рок — это интеллектуальная интересная музыка прогрессивных людей… — И все же мы привыкли к другому. Рокер — "вечно молодой, вечно пьяный", настоящая рок-звезда должна умереть молодой. Вы за здоровый образ жизни, следовательно, вы не настоящий рокер. — Слушайте музыку, которую мы играем, и вы все поймете. А придете на концерт — убедитесь вдвойне. У нас на фестивале Кид Рок выступал — это муж Памеллы Андерсон, мегазвезда в Америке. После нашего фестиваля он улетел на инаугурацию к Бушу, вместе с "Metallica", с "Aerosmith" работал. Так он после моего выступления сразу пригласил с ним в тур поехать — настолько ему наше шоу понравилось. Несколько раз приезжал к нам Джон Квигли — продюсер Эминема, который все клипы ему снял. И настолько Квигли понравилось наше выступление, что он предложил нам снять клип практически бесплатно, хотя его гонорар под миллион долларов стоит. — Многие рокеры, когда их спрашивают: для чего они вышли на сцену, не моргнув глазом, отвечают: чтобы девушкам нравиться. Для чего вернулись вы? — Может, кто-то выходит и за этим. А для меня это — как наркотик. В конце 70-х — начале 80-х я работал в группе "Интеграл". Тогда это был мегапопулярный коллектив: сотни концертов, аншлаги, тысячи поклонниц. И вот этот адреналин, когда тысячный зал встречает тебя аплодисментами и криками, потом уже не променяешь ни на что. Признаюсь честно: все 90-е годы, когда я занимался только бизнесом, этого мне как раз и не хватало для полного счастья. — Заработали на свою голову комплекс неполноценности? — Да, мне было дискомфортно. Несмотря на то, что бизнесом занимался, и вроде все удачно шло, и деньги зарабатывал неплохие. В подкорке, подсознательно наверное, все равно это сидело. В том числе и то, что, выходя на сцену, хочешь показать, что ты играешь серьезную качественную музыку с ярким шоу, декорациями, костюмами. — Но вы же понимаете, что "альтернатива", "industrial" в России вряд ли когда-нибудь будут востребованы? — Понимаю. Но, тем не менее, мне интересно именно такую музыку играть. Ни в коем случае не сравниваю, но Пастернак, Мандельштам, Бродский — их не принимали массы… Будет востребована или не будет — дело другое. Мне она просто нравится. Я хочу играть для мыслящих продвинутых людей, которым это будет интересно слушать. — А посмотришь на вас — вроде такой солидный мэн при дорогом костюме. Может, сцена для вас теперь просто каприз бизнесмена, который устал от чистеньких офисов и опрятных секретарш? — Многим так кажется. Мне говорят: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, ну или: "седина в бороду — бес в ребро". Но если посмотреть с другой стороны, кто-то, зарабатывая деньги, тратит их в казино, кто-то яхты покупает, коллекции автомобилей, кто-то на женщин. Кто-то на сафари ездит — сотни тысяч долларов тратит. А кто-то элементарно пропивает. И все тратят деньги на свое хобби. Я занимаюсь музыкой, я трачу на это. Для меня в сто раз приятнее, чем где-то на Гавайях валяться на пляже, прийти в студию, записать какую-то классную вещь. Это мой кайф. Я ведь не зарабатываю на рок-музыке, в России, к сожалению, это невозможно. Да, у меня есть студия звукозаписи — SI-Records. Первоначально купил ее только для себя. Но потом здесь стали записываться и Мазаев, и Долина, и "Калинов мост", и Маршалл, и Носков. Вот студия себя уже окупает, приносит какие-то небольшие деньги. Но здесь и вложено немало. *** — Игорь, вы родились в обеспеченной семье? — Если бы. У нас 12 человек жили в одной коммуналке. Мой папа Борис Менделевич был технологом на саратовском авиационном заводе и сейчас, кстати, там еще работает — на одном заводе уже 55 лет, дай Б-г ему долгих лет жизни и здоровья. А мама Лила Симоновна учительницей всю жизнь проработала. Далеко не обеспеченная семья была, и детство было у меня отнюдь не самое простое. Достаточно рано начал зарабатывать. Что только не делал: и торговал, и спекулянтом был, и в КГБ меня таскали. И вагоны разгружал, и баржи. Все прошел… — Не классический пример образцовой еврейской семьи. — Да нет, почему. Правда, семья была неверующая, далекая от религии. Ни идиша, ни иврита я не знал. Вот дедушка мой на иврите говорил свободно, пытался и меня обучить, но я, к сожалению, был плохим учеником, — в голове тогда сидел один лишь рок-н-ролл. Сейчас уже, конечно, иврит я более или менее знаю, у меня ведь почти вся семья в Израиле живет. Сын Симон три года в армии отслужил, недавно вернулся. Мама там, сестра Вероника со своей семьей. Она приехала в Израиль в 90-м году, начала с того, что мыла полы в одном мясном магазине. Потом стала младшим продавцом, продавцом, затем старшим продавцом, замдиректора. Потом этот магазин разросся, стал популярным — в каждом городе теперь супермаркеты "Tif-Tam", и Вероника сейчас директор крупного супермаркета в Ашкелоне. А вот отец остался в Саратове — не смог бросить свой завод… — Зато теперь он еще и соавтор книги "Евреи, кто они". — Он не соавтор, он главный. Конечно, я ему идею эту дал, помог книгу издать. Но основную работу, конечно же, проделал он. Этой книге была посвящена интересная передача с Львом Новоженовым на НТВ+. — И все-таки как вас потянуло в рок-музыку? В нормальной еврейской семье мальчику дают в руки скрипочку, он на ней пиликает, потом поступает в консерваторию... — Когда мне было пять лет, мама пригласила первого частного педагога. Год позанимался, потом музыкальная школа — семь лет, потом училище, а потом — консерватория… — По классу?.. — На дирижерском факультете учился, а инструмент — фортепиано. Но тогда уже мне попались первые записи "Битлз", я безумно увлекся этой музыкой. И когда поступил в училище, конечно, уже знал, что буду заниматься рок-н-роллом. — Рокер-еврей — что-то экзотическое. Вспоминается разве что Маргулис из "Машины времени". — Нет, что вы! Много, очень много. Mark Knopfler, Bob Dilan, David Gilmour, Ritchie Blackmore. Открою секрет: в Израиле даже установили памятник Элвису Пресли — оказывается, и он наполовину еврей. А Долина у нас? А Макаревич? А Кутиков? И про многих мы еще не знаем. Думаешь, вроде хороший музыкант… а чистый наш парень. — Почему сбежали от Алибасова? — Наверное, перерос я уже немножко "Интеграл" — захотелось что-то свое сделать. Да и проблемы уже какие-то в коллективе начались, внутренние разлады. И в 82-м я собрал группу "Индекс 398". В Сочи как-то работали, я в ресторанчик спустился приморский и услышал там сумасшедшего вокалиста, пригласил к себе на работу. Это был Гриша Лепсверидзе. Я его потом "сократил" до Лепса. Так что Григорий Лепс — это, собственно говоря, наша находка. Потом у меня были проблемы: на студии случился пожар, сгорела аппаратура, пара ребят погибли в огне. И я в Англию уехал, там создал группу "Red rock"… — "Красный рок"? В конце 80-х на Западе это было очень актуально. Не иначе спекуляция на тему: Горбачев-матрешка-балалайка? — Абсолютно верно. Группа стала популярной, мы достаточно успешно ездили по клубам, пабам. Правда, играли традиционный хард-рок. Но в 91-м году тут все забурлило, я вернулся в Россию, судьба меня в бизнес окунула. Я первый в Россию привез йогурты Fruttis, две машины. Здесь тогда еще и названия никто не слышал такого, знали: кефир, ряженка… И пришлось эти две фуры, которые я из Германии привез, мне самому съесть, да с друзьями поделиться. Потому что пытался продать, говорил: это типа кефира с вареньем. Мне отвечали: ну и ешь сам свои йогурты — мы лучше кефир с вареньем съедим. И я на них пролетел, конечно, капитально. Много чего еще было, а в конце 90-х я занялся сырками. Кстати, мы изобрели сырки с начинкой — теперь по нашему патенту их делают все. Первыми мы стали и пряники с начинкой делать... — В общем, еврейские корни таки взыграли? Гешефт… — Да, гешефт — от него не убежать. Но все-таки десять лет прошло — с 91-го по 2001-й, и я понял опять, что и от себя не убежишь, что рок-н-ролл во мне слишком жестко сидит. И я построил студию, и опять лыко-мочало — начинай сначала… — Но я знаю, что задатки бизнесмена у вас и в Англии проявились. По-моему, привозили туда пластинки — диски виниловые советские и продавали их втридорога. — Я туда и противогазы возил, в которых у нас опрыскивали сады-огороды, а я их там толкал как военные. По шесть рублей здесь покупал, там в магазин сдавал по 15 фунтов. А однажды Барри Уайту, продюсеру шоу Элвиса Пресли, в подарок привез пластинку Элвиса из серии "Рок-архив" — по 2 рубля 15 копеек диски у нас продавались. Он буквально прыгал от счастья, говорил, что такие пластинки у него по сто фунтов коллекционеры просто с руками оторвут. Для них ведь как: Россия, где медведи по улицам ходят, и вдруг там Элвиса Пресли издали. Сразу ему коробку привез, и не только Пресли, а еще "Led Zeppelin", "Deep Purple", "Doors" и весь "Рок-архив". — Но каким образом нашли истину в молоке? — Случайно встретил своего старого друга из Саратова, а он жил на одной лестничной площадке с директором Останкинского молочного завода. Сначала соки разливали, у метро торговали — трешки там по ночам считали. Потом стали завозить оборудование английское, потом сами стали молочное оборудование делать. В общем, так в "молочку" и окунулись. И все-таки, повторюсь, все эти десять лет, 90-е годы, мне было немного дискомфортно, потому что я занимался не любимым делом. Да, я зарабатывал деньги, бизнес продвигал. Занимался благотворительностью. Вот отремонтировали синагогу в Отрадном — мне в кайф туда приходить, это уже как родной дом. "Молочку" поставляю в еврейские благотворительные организации, и не только. Считаю, что каждый нормальный человек должен отдавать часть души, часть денег — помогать. Тогда мир станет реально чуть краше и чуть добрее. Но основное мое предназначение — выходить на сцену. И сейчас я с неистовством пытаюсь компенсировать те пропущенные десять лет…