ОСОБОЕ ЗРЕНИЕ

Журнал «Алеф» постоянно рассказывает читателям о различных аспектах деятельности благотворительной организации ХАМА. В этот раз публикуемые материалы посвящены помощи в деятельности ХАМА, которую оказывают американские благотворительные фонды. В Москве, благодаря поддержке нью-йоркского Института им. Луи Брайля, более 10 лет существует клуб слабовидящих Когда мы с фотокором Ильей ехали из разных концов Москвы к метро «Водный стадион», чтобы посетить Московский еврейский клуб слепых и слабовидящих при московском отыделении благотворительного центра ХАМА, то заранее настраивались на грустную картину. Воображению представлялись унылые коридоры, наполненные вязкой больничной тишиной; люди с неуверенными движениями, в больших черных очках. А вышло все наоборот… В холле — броуновское движение. На одном этаже праздник, на другом — чей-то день рождения. Подтянутые старики и нарядные старушки снуют вверх-вниз по лестнице, не обращая на нас никакого внимания. Пришлось изрядно побегать, прежде чем мы наконец добрались до столовой, где члены клуба слушали Шостаковича. Концерт был в разгаре, руки пианистки парили над клавишами. Илья, выбрав ракурс, тут же принялся снимать, а я приглядывалась, приглядывалась, но так и не заметила ни на ком пугающих очков. Меня окружали красивые люди с открытыми благородными лицами. Такие лица на улице сегодня почти не встретишь. Вот на старых фотографиях — это да. Средний возраст членов клуба — 80 лет, хотя есть и патриархи, которым за 90. Те, кому еще нет семидесяти, считаются «молодежью». Впрочем, есть и настоящая молодежь. Алексею Романову всего 35. Он «тотальник», то есть человек с полной потерей зрения. Его судьба сложилась гораздо счастливее, чем у многих других его «товарищей по несчастью». Во-первых, у Алексея есть жена и дети; во-вторых, молодой человек, получивший два высших образования, служит в телефонной компании. Далеко не всем зрячим удается найти стабильную работу в столице. Но у людей с ограниченными возможностями воля (или, если угодно, личная мотивация) зачастую гораздо сильней, чем у иных здоровых. Они умеют добиваться поставленной цели. Алексей пришел в клуб прошлым летом и даже успел съездить в санаторий вместе со своими новыми друзьями. Такие благотворительные поездки руководство клуба проводит каждый год. Целую неделю их подопечные отдыхают на природе, радуясь возможности вырваться ненадолго из пыльного города: плавают, гуляют, по вечерам устраивают посиделки. — Однажды с нами ездил мальчик Алеша, тоже «тотальник». Наверно, ему, шестнадцатилетнему, интереснее было бы с ровесниками, но создать программу помощи незрячим еврейским детям пока не удалось, — сетует куратор Института им. Луи Брайля Раиса Львовна Гальперина. — Она не нашла поддержки у местных властей. «Помогайте либо всем, либо никому», — слышим мы от чиновников. Кстати, программа помощи взрослым слабовидящим евреям в свое время натолкнулась на те же препятствия. Однако ее инициаторы, сотрудники нью-йоркского Института им. Луи Брайля, вместе с Моисеем Токарем, автором идеи клуба, проявили настойчивость. С тех пор у московских евреев, страдающих частичной или полной потерей зрения, появилась возможность жить нормальной жизнью. А начиналось все с книг. Нам, зрячим, не понять, какой голод испытывает слепнущий человек, у которого «перекрыт» основной информационный канал. Хорошо, когда у слабовидящего есть родня: его и накормят, и обстирают. Правда, на то, чтобы книжку вслух почитать, у домашних сил уже не остается, а сам он и не попросит: больные и немощные очень стыдятся обременять и без того замотанных ближних… Магнитофоны и аудиокниги, присланные институтом, стали огромным подспорьем для слабовидящих подопечных ХАМА. Я познакомилась со списком самых последних поступлений: Джойс, Токарева, генерал Даян. Религиозной литературы не много: члены клуба в основном принадлежат к поколению атеистов. Тем не менее время от времени они просят у Раисы Львовны Тору или что-нибудь из комментариев — видимо, жизнь в еврейской среде берет свое. Изначально программа «Говорящая книга» планировалась как культурная помощь на дому. Трудно было представить, что удастся собрать слабовидящих вместе: ведь передвижение по столице сопряжено для них с огромными трудностями! В Москве нет ни желтых контрольных полос в транспорте, ни звуковых сигнализаторов, которыми оборудованы пешеходные переходы за границей. Ведь в СССР люди с ограниченными возможностями считались «браком» демографического производства, помехой, которую нужно спрятать с глаз долой. И хотя той страны уже нет на карте и общественное сознание постепенно меняется, городское планирование по-прежнему безразлично к нуждам простого гражданина. Однако не зря говорят: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Вдохновленные неожиданной поддержкой, люди решились на смелый шаг — и в девяносто третьем году был создан клуб слабовидящих. Потребность в живом человеческом общении, в понимании и добром слове оказалась сильнее любых преград. Сегодня в клубе семьдесят пять членов. Одних привозят волонтеры, другие добираются сами, стараясь держаться сообща. Ни одна встреча не проходит в пустом зале. Погода — не помеха: и в лютый мороз, и в ливень кворум неизменно собирается. Даже в тот достопамятный майский день 2005-го, когда в столице вырубилось электричество и метро оказалось парализовано, более двадцати человек ухитрились доехать до клуба! Илья снимает, а я, примостившись с диктофоном в сторонке, продолжаю разглядывать лица сидящих в зале. О, здесь есть, на что посмотреть! Жаль, я не художник — какие получились бы портреты! Умные глаза, высокие лбы. Интеллигенция старой закалки, «интеллектуальная элита Москвы», как их называют брайлевцы. Впрочем, так оно и есть. Отсутствие ученой степени среди членов клуба скорее исключение, чем правило. — Вон там, — разъясняет Майя Кузьминкина, бессменная ведущая клуба, — академик Ипполит Моисеевич Коган, он занимается разработкой президентской программы по изучению биополей. А вот Рафаил Аронович Аронов, экс-проректор Академии им. Маймонида. А там, у окна, Владимир Райберг, бард и поэт… Володю Райберга я знаю, да и читатели «Алефа» тоже: в журнале была подборка о его творчестве. Киваю издалека — нет, Володя меня не видит. Все взгляды устремлены к импровизированной сцене, откуда льется мелодия. Пристальные взгляды, внимательные, молодые. Незрячие? Нет, просто у этих людей особое зрение, не такое, как у нас. Зрение, позволяющее видеть музыку. Видимо, прав был Антуан де Сент-Экзюпери: «Главного глазами не увидишь. Зорко одно лишь сердце».