ШАРОН, КАКИМ Я ЕГО ЗАПОМНЮ

За восемь лет работы в кнесете пресс-секретарем партии "Исраэль ба-алия", а затем советником министра абсорбции и министра по делам диаспоры, я много раз встречался с Ариэлем Шароном — на предвыборных митингах, на заседаниях репатриантского штаба Шарона, заседаниях правительства. В течение этих лет я перестал любить и начал бояться Ариэля Шарона. Бояться его далеко идущих планов по отступлению перед палестинскими террористами. Персонаж из антиизраильской брошюры Впервые я увидел Шарона еще в 1974 году в... Одессе. Нет-нет, прославленный генерал не приехал с официальным визитом — между Израилем и СССР не было дипломатических отношений. Просто мой отец, прийдя с работы домой, с гордостью показал очередную антиизраильскую брошюру, которые пачками выходили тогда во всех издательствах. "Посмотри, какой красавец, только из-за него я и купил это паскудство!" — воскликнул он, показав фотографию группы израильских генералов, в центре которой стоял высокий, чуть полноватый человек в полевой форме, с марлевой повязкой на гордо поднятой голове и с растрепанной шевелюрой. "Это — Шарон, тот самый, который спас Израиль во время войны Судного дня. Я столько слышал о нем, а вот теперь впервые увидел фотографию, — сказал растроганный отец. — И как наши идиоты ее напечатали, она ведь говорит намного больше, чем вся большевистская пропаганда". Мне тоже понравилось лицо этого "израильского агрессора". От человека на фотографии исходили сила и уверенность, которых так не хватало тогда и мне. Мог ли я тогда вообразить, что спустя 17 лет буду одним из руководителей предвыборного штаба Ариэля Шарона — кандидата на пост премьер-министра Израиля от партии Ликуд? Что мне доведется вплотную работать с ним и даже инструктировать его, как и что говорить в интервью... российскому телевидению?! Впервые я увидел Шарона много лет спустя, летом 1991 года, когда группу израильских русскоязычных журналистов пригласили в канцелярию министра строительства — этот пост Арик занимал в правительстве Ицхака Шамира. Я хорошо помню отчаянные статьи в израильской прессе начала 90-х годов, когда массовая алия из СССР застала Израиль врасплох. Свободных квартир не осталось, и под съем сдавались уже любые углы и чуланы, а поток репатриантов не только не шел на убыль, но и усиливался с каждым месяцем. Все ожидали, что вскоре их, как репатриантов 50-х годов, придется селить в палатках. И тут Шарон, став министром строительства, сделал то, что, казалось, было не под силу никому, — сломал мафию строительных подрядчиков. За два года он построил 144 тысячи квартир и закупил тысячи караванов. Да, в караванах было жарковато летом и не так уж тепло зимой, но это было — при всех недостатках — нормальное жилье: комнаты, кухонька, туалет и даже ванна. В качестве временной меры они вполне сгодились, а спустя несколько лет большая часть репатриантов перебрались из караванов в собственные квартиры. Тогда, летом 1991-го, Шарон рассказывал нам о реализации своих планов, но я больше вслушивался не в содержимое его речи, а в ее тон, в артикуляцию, мимику этого человека, давным-давно ставшего для меня легендой. Он говорил четкими, рублеными фразами, странно сочетавшимися с мягким тоном и характерной шароновской улыбкой. Но меня ни этот тон, ни эта улыбка ничуть не обманывали: бывшего генерала выдавали глаза, блестевшие жестко и решительно, — глаза человека, привыкшего отдавать приказы и не любящего выслушивать возражения. Фрагменты биографии В Войне за независимость Арик командовал сперва пехотным отделением, а затем ротой. Участвовал в десятках сражений. Во время битвы под Латруном — самой кровопролитной за всю войну — получил тяжелое ранение и остался в тылу врага. Очнувшись, сумел уползти к своим. После этого боя Шарон сформулировал принцип, ставший основным в израильской армии: "раненых на поле боя не оставляют". В 1952-м он вышел в отставку с поста командира батальона и поступил в Иерусалимский университет. Но учиться ему пришлось недолго. Палестинские бандиты обстреливали израильские города и поселения, устраивали засады на дорогах, убивали мирных жителей. Ситуация ухудшалась буквально с каждым днем. "Есть люди, которые изучают историю, а есть люди, которые делают ее", — сказал Шарону Моше Даян и поручил сформировать особый отряд для борьбы с террором. И Шарон действительно сделал историю — созданный им отряд 101 сумел обуздать распоясавшихся террористов. Солдаты Арика были вездесущи — они врывались на базы террористов, расположенные на территориях арабских стран, совершали акции возмездия. Бойцы отряда превратились в живую легенду ЦАХАЛа. "Хорошим командиром может считаться только тот, кто воспитал других хороших командиров", — говорил Шарон. Воспитанные им бойцы, в том числе Меир Хар-Цион, которого Моше Даян назвал лучшим еврейским солдатом со времен Бар-Кохбы, стали основой офицерского корпуса ЦАХАЛа. А университет Арик все-таки окончил, получив степень бакалавра юриспруденции. В ходе операции "Кадеш" в 1956 году Шарон командовал бригадой парашютистов, которая десантировалась в египетском тылу, захватила перевал Митле и прорвалась на 250 километров вглубь Синайского полуострова. В 1957 году Арик успешно закончил обучение в британской военной академии и стал самым молодым (29 лет) полковником в истории ЦАХАЛа. Когда в 1967 году разразилась Шестидневная война, генерал-майор Шарон командовал уже бронетанковой дивизией, которой поручили штурмовать укрепрайон Абу-Агила — гордость египетской армии. Когда Абу-Агила пал, война была фактически выиграна. А штурм Абу-Агила до сих пор изучается во всех военных академиях мира. В 1970 году министр обороны Моше Даян вновь вызвал к себе Шарона, командовавшего тогда Южным военным округом. "Ситуация в Газе стала нестерпимой, террористы вновь подняли голову. Делай, что хочешь, но наведи там порядок", — сказал Даян. И Арик в считанные месяцы навел порядок. Сотни террористов были уничтожены, тысячи выявлены и арестованы. Благодаря Шарону Газа на 17 лет стала оазисом спокойствия. В июле 1973 года Арик демобилизовался из армии и решил обосноваться на ферме Хават ха-Шикмим. Но мирные планы вновь пришлось отложить. В первые же часы войны Судного дня (октябрь 1973 года) он возглавил бронетанковую дивизию резервистов. После тяжелых оборонительных боев дивизия Шарона перешла в контратаку, которой не ожидал никто, даже Даян, растерявшийся от вероломного нападения арабов. Танки Арика форсировали Суэцкий канал, уничтожили ракетные батареи, окружили египетские армии в Синае и вышли на подступы к Каиру. Израиль был спасен. В 1978 году президент Анвар Садат прибыл с историческим визитом в Израиль. "Есть ли среди встречающих Ариэль Шарон?" — спросил Садат, спустившись по трапу самолета. Когда Арик подошел к президенту, Садат пожал ему руку и сказал: "Вы, генерал Шарон, служите для нас олицетворением воинской доблести". В 1982 году Шарон занял пост министра обороны. Стремясь положить конец непрерывным артиллерийским обстрелам северных районов, ЦАХАЛ провел операцию "Мир Галилее". В результате был уничтожен "Фатхленд", в который превратился Южный Ливан, бандформирования ООП изгнаны из Ливана и рассеяны по всему арабскому миру. В течение последующих 12 лет ни один снаряд не упал на города и поселки севера страны. Во время операции ЦАХАЛ обнаружил и уничтожил десятки тщательно замаскированных подземных баз, в которых хранилось советское вооружение, достаточное для снабжения армии численностью в миллион человек. Политическая карьера Арика оказалась не менее успешной, чем военная. Он занимал посты министра обороны, промышленности и торговли, строительства, сельского хозяйства, национальных инфраструктур, иностранных дел. Шарон разработал и осуществил грандиозную программу создания поселений в Галилее, Негеве, Иудее, Самарии, Газе и на Голанских высотах. Только в Галилее он основал 56 новых поселений, положив тем самым конец явному преобладанию арабов в этом районе еврейского государства. Возглавив Ликуд, Шарон стал главой оппозиции и спустя полтора года одержал победу над Эхудом Бараком. Горькая правда Куда делось это понимание связи между землей и народом в последние годы правления Шарона, я понять не мог, не понимаю и сейчас. С той же энергией и последовательностью бульдозера, в любых условиях, невзирая ни на что, прущего к поставленной цели, он разрушал то, что строил десятилетиями. Разрушил созданный им же Гуш-Катиф, начал уничтожать Ликуд. Шарон шел к цели, разрывая дружбу с людьми, длившуюся десятилетиями, коверкая судьбы, попирая нормы демократии, а порой и закона. Руководя Ликудом и страной, Шарон показал себя лидером, которому в значительной мере чужды демократические принципы, и возвел уровень коррупции в израильской политике на невиданные доселе высоты. За эти годы он перестал быть для меня человеком, точно знающим, что лучше всего для Государства Израиль. Осуществленный им трансфер евреев из Гуш-Катифа и передача филадельфийского коридора в руки египтян (что сразу же превратило сектор Газы в арсенал террористических организаций и удобную площадку для обстрела ракетами "Касам" уже не только Сдерота, но и Ашкелона) стали, по мнению многих, грубейшей стратегической ошибкой. Последствия этой ошибки нам всем еще долго придется расхлебывать. Но особое опасение вызывали дальнейшие планы Шарона по проведению односторонних отступлений, которые привели бы Израиль к границам 1967 года, названные Аббой Эбаном "границами Освенцима". И в какой-то момент я понял, что точно так же, как пять лет назад, когда я прилагал максимальные усилия, чтобы Шарон стал главой правительства, сейчас постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы не допустить его переизбрания на этот пост. Конечно, когда Шарон заболел, я вместе со всеми молился за его скорейшее выздоровление. За свою долгую жизнь Шарон сделал так много хорошего для еврейского государства, что заслужил спокойную старость на своей ферме, в окружении детей и внуков. И сегодня, когда мы подводим итог деятельности Ариэля Шарона как политика, полководца, общественного деятеля, общий баланс оказывается положительным. Это была сложная, противоречивая, но крупная личность, добившаяся значительных достижений и совершившая огромные ошибки. Однако последние деяния Шарона были настолько травматичными для всех, что когда я думаю, какие ассоциации вызывает у меня его имя, перед моими глазами встает не красавец-генерал с перебинтованной головой, а поселенцы Гуш-Катифа, несущие на своих плечах снятый с крыши их синагоги семисвечник. Картинка, с трагической точностью совпадающая с той, которая изображена на арке императора Тита, стоящей до сих пор в Риме. Император Тит — разрушитель Иерусалима, премьер Шарон — разрушитель Ямита и Гуш-Катифа. Я не сомневаюсь: Ариэль Шарон искренне любил еврейский народ и еврейское государство, защите которых посвятил всю свою жизнь. Таким я хотел бы запомнить его навсегда. Хотел бы, но не могу.