Когда танцуют галушки

Расслышать всё
Выбираться в публичное пространство в Москве по-прежнему нелегко. Поневоле встретишь какого-нибудь старого знакомого, а говорить часто уже не о чем. 
Но иногда риск окупается. С трудом попав в зал «Зарядье», я наконец услышала то, что соответствует нынешнему состоянию всякого порядочного человека. И это не героический Бетховен и не патриотический Глинка.
Оркестр и хор MusicAeterna под управлением Теодора Курентзиса исполнил 13-ю симфонию Шостаковича «Бабий Яр» на стихи Евгения Евтушенко. Она посвящена трагедии массового истребления евреев гитлеровскими войсками на северо-западной окраине Киева в 1941–1943 годах. 
В СССР тема замалчивалась, и в 1962 году Шостакович своей симфонией взорвал это негласное вето. Она облетела весь мир – и вот, вернулась к нам, такая страшная, такая «не кассовая» и потому редко исполняемая.
Очень волновалась, не засушит ли маэстро музыку излишним вниманием к деталям и безукоризненному звуку. Но нет – и отделка была виртуозной, и содержание проняло. «Над Бабьим Яром памятников нет, Крутой обрыв как грубое надгробье. Мне страшно. Мне сегодня столько лет, как самому еврейскому народу». Вставали образы Дрейфуса, мальчика из Белостока, отправленного в Освенцим, нежной Анны Франк. Одна из частей, «Страхи», которая столько лет выглядела анахронизмом, будто сегодня написана. Ведь призраки прошлого вернулись – «Тайный страх перед чьим-то доносом, Тайный страх перед стуком в дверь». 
Так же остро задевает 5-я часть – «Карьера»: «Учёный, сверстник Галилея, был Галилея не глупее. Он знал, что вертится Земля, но у него была семья». 
Вслушиваешься в жуткое потустороннее piano: оркестр еще играет? хор еще поет? или тебе это только кажется? И вздрагиваешь от резких - как возмущенные крики - аккордов, понимая теперь, что автор писал нечто большее, чем музыку, доходя эмоционально до последней грани жизни и смерти.
Не в первый раз убеждаюсь, как «дозревает» сочинение Шостаковича. Вернее, конечно, мы, публика, дозреваем до него. Так вот почему мне всегда казалось, что в 13-й симфонии мне чего-то недодают, чего-то недоговаривают – всё в ней представлялось ушедшей историей. А обернулось сегодняшним днем. 
И Курентзис убедил меня, что я не совсем мертва, что душу мою еще не до конца оттоптали ногами бесконечные мерзавцы, и что композитор выкладывался насмерть, создавая не только памятник, но и грозное предупреждение, которым в очередной раз пренебрегло человечество. 
…Эти пафосные мысли поглотили бы меня целиком, если бы не особая публика Курентзиса, хлопающая между частями и орущая «браво!» где ни попадя. Для нее этот выдающийся мастер – ивент, событие, выгул нового лука, как они говорят. 
И когда он в финале выдерживал долгую паузу в напряжённой тишине, две девицы позади меня не утерпели и довольно громко заверещали: 
– Ну чё, пятнадцатого на Богомолова идем?.. 

Наглое дитя нашего времени 
Константин Богомолов у нас тоже ивент и выгул лука. Плюс муж Ксении Собчак. Самый модный в столице режиссер. 
Вот и Театр Новая Опера пустился во все тяжкие, пригласив его на постановку вагнеровского «Летучего голландца». Сразу подумалось про Сеньку и шапку, но итог превзошел все самые ироничные прогнозы.
Богомолов, впервые работающий в опере, живо разрешил спор: имеет ли режиссер право переиначивать сюжет? Пока певцы поют себе оперу по-немецки, он просто-напросто пускает над сценой бегущей строкой свой собственный залихватский текст. Как ему кажется, уморительно-смешной и актуальный. Местами с крутым жаргоном. 
По Богомолову, маньяк-убийца (ака Голландец) бежит из колонии под Соликамском. А в это время над тайгой разбивается самолет с артистами Московской оперетты. (Текст на экране такой: «Смерть их была легкой, как их жанр, так как они были пьяны в стельку»). Беглец, обобрав трупы, наряжается – и вот он уже Мистер Икс во фраке. В таком виде он забредает в глухое село, где затевает роман с простой деревенской девушкой. Для тупых на заднике дают видео: пол-экрана – Марина Ладынина в роли Свинарки, пол-экрана – Георг Отс в черной маске…
Весь спектакль-капустник с унизительным использованием прекрасных классических музыкантов – исключительно ради демонстрации остроумия постановщика. Они просто дармовой аккомпанемент – где еще такое видано? Оркестр под управлением Филиппа Чижевского, певцы, хор, гигантская работа… А плевать! Богомолов оперу презирает как жанр, отживший свое. То ли дело он сам – такой современный, веселый, такой светский! 
Зал хихикает, не вполне понимая, как реагировать на спектакль. Ну, представьте, например, что на музыку «Евгения Онегина» положили бы сюжет фильма «Красотка» с соответствующим текстом. 
Впрочем, расчет в первую очередь на ту самую публику с концерта Курентзиса. Тем более что это не «Бабий Яр». Всё легко и весело. И каждый выбирает степень дурости по мере выпитого в буфете коньяка…
Что и говорить – Богомолов, пожалуй, самое изощренное и наглое дитя нашего времени. 

Не только рецензии тюкать
Теперь надо сходить туда, где вас не норовят огреть бревном по голове.
На концерте в Бетховенском зале Большого театра выступили семь лауреатов VIII Международного конкурса имени Веры Лотар-Шевченко. Его 20 лет назад затеял журналист, музыкальный критик Юрий Данилин, многолетний автор «Литературной газеты» лучших времен. Не каждый, знаете ли, коллега вносит такой вклад в музыкальную жизнь страны, помимо вытюкивания ехидных рецензий! 
Юрий Валерьевич хорошо знал Веру Августовну, французскую пианистку, больше 13 лет просидевшую в сталинских лагерях. Выйдя на волю, она не покинула Россию в знак верности тем, кто помог ей выжить. (Многие видели фильм «Руфь», где ее сыграла Анни Жирардо). 
Главные победители конкурса – Евгений Ивашко и Матвей Шумков – совершенно разные. Даром что оба играли романтиков: Шуберта, Шопена, Шумана. Один улыбчивый, открытый публике; второй – предельно скромный и будто смущенный своим дебютом в Большом театре… И вот так ни один из семи пианистов не похож на другого! 
Очень обидно и боязно, когда Данилин каждый раз в отчаянии говорит: «Всё, в последний раз!» Но если посмотреть, как он после концерта общается с сияющими лауреатами, сразу видно, что он уже передумал.

Испанский крен 
«Декабрьские вечера Святослава Рихтера», зимний фестиваль ГМИИ им. Пушкина, – всё еще столп нашей музыкальной жизни. 
По известным причинам, былого размаха уже нет. Но программа придумана складная: «Вечные и неуловимые образы Испании» с выставкой «Испанская коллекция. Из собраний российских музеев».
Художественный руководитель фестиваля – Юрий Башмет, и его камерный ансамбль «Солисты Москвы» заняты в нескольких программах. В «Декабрьских вечерах», кроме музыкантов, в этот раз участвуют чтецы, драматические и балетные артисты. 
На афише сплошь композиторы Испании. Дружественная страна, так сказать. Эпитет определил безопасный вектор. Больше половины авторов мне не известны. Беспроигрышные концерты – выступление вокального ансамбля Intrada с программой «Музыка испанских метрополии и колоний» и сольная бетховенская программа блестящей пианистки Елизаветы Леонской (Австрия). Она постоянно играла в Пушкинском еще при жизни Рихтера, основателя фестиваля, и поэтому является бриллиантом нынешнего, 42-го по счету. 
Надеюсь, столп этот, пусть и покачнувшись уже пару раз, все-таки устоит, не утратив достоинства, а в будущем вновь задаст тон высокой интеллигентности. Если, конечно, к тому времени еще не забудут это слово. 

Только не марши 
Ольга Ростропович провела в Большом зале консерватории концерт-посвящение своему отцу, великому виолончелисту. 
Московская публика привыкла к ее щедрым подаркам, к регулярному Международному фестивалю памяти Мстислава Ростроповича, на который приглашались первоклассные артисты и целые оркестры. 
Этой осенью удалось провести лишь один концерт. Кстати, о демократичности: цена билета – 1 тысяча в партер. Для сравнения: самые дешевые «на Курентзиса» – 2 тысячи. 
Государственным оркестром им. Светланова дирижировал итальянец Франческо Оммассини. Очень привлекла программа, особенно две поэмы Отторини Респиги (1879–1936), редко у нас звучащие: «Фонтаны Рима» и «Пинии Рима. 
Концерт пришелся на крайне драматичные дни израильско-палестинского конфликта, когда снова теряешься в невозможности отделить искусство от жизни. Ольга Мстиславовна в этот раз не стала произносить со сцены никаких слов, да ведь и все люди с совестью онемели. 
Может, из-за этого напряженного состояния показалось, что Госоркестр, формально воспроизведя уникальные краски Респиги (ученика Римского-Корсакова), утратил в его сочинениях что-то важное. И вот уже спел в третьей части «Пиний» соловей: здесь включается подлинная запись птичьих трелей. Этим приемом автор словно хотел сказать: я исчерпал все возможности симфонического оркестра, дальше – только сама жизнь. 
И началась четвертая, самая эффектная часть – «Пинии Аппиевой дороги», рисующая картину победного входа в город римских легионеров. Я вдруг представила себе, кто слушал этот оглушительный марш в Италии 1924 года, кое-что прикинула на наше время – и поежилась. 
Ну не дает время воспринимать музыку саму по себе. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Раньше такого никогда не было. 

Гоголь forever
Но была и одна нечаянная радость.
На Симоновской сцене Театра им. Вахтангова состоялась премьера спектакля «Ночь перед Рождеством» – восьмая постановка вахтанговцев по Гоголю. 
От классика осталась лишь легкая сюжетная канва, чуть текста, да всемирно известная украинская колядка «Щедрик» в начале. Остальное похоже на школьную дискотеку с эстрадными хитами застойного времени. Спектакль поставил Олег Долин со своими студентами, которые отрываются как могут, показывая колоритные импровизации причудливых гоголевских персонажей, и страшных, и смешных. Все построено на остроумных пластических этюдах, переменах изобретательных костюмов и множестве чудес почти из подручных средств. Молодые артисты носятся по сцене себе в удовольствие – с истинно вахтанговским энтузиазмом и без академического пафоса. 
Целая сцена посвящена галушкам: эти фантастические создания в белых наволочках исполняют свои томные танцы в некоем тумане, видимо, из рассеянной муки. Наконец на видеозаднике появляется огромная живая рожа с ненасытной пастью. И в ней хитрым образом одна за другой исчезают, подрыгав ногами, очаровательные галушки… 
Директор театра Кирилл Крок на генеральной репетиции очень волновался. А я подумала-подумала – да и поставила этот волшебный спектакль о любви Вакулы к Оксане на первое место в осеннем списке. 
Наталья ЗИМЯНИНА