Уроки Йозефа Ратцингера

Первый почти за тысячу лет Папа-немец.
Нынешний Папа Франциск – его преемник.

До того, как стал Бенедиктом XVI, его звали Йозефом Ратцингером. 
В 1941 году, в возрасте 14 лет, вступил в гитлерюгенд – акт не свободы, а необходимости: членство в организации было для немецких подростков обязательным. В армии служил в противовоздушной обороне, в конце войны дезертировал, был арестован американцами как солдат вермахта, провёл несколько месяцев в плену.
Выйдя на свободу, изучал философию и богословие. В 1951-м рукоположен во священники. Преподавал. Защитил две диссертации. Принимал активное участие в работе II Ватиканского собора (1962-1965) в качестве советника-теолога. В 1970 году подписал меморандум девяти немецких теологов с требованием реформ в Католической Церкви. В 1981 году возглавил Конгрегацию доктрины веры, то бишь Святую инквизицию, стал главным хранителем чистоты веры. В 2005-м – получил высший титул Католической Церкви: стал Папой Римским. 
В мае 2006 года, уже через год после избрания, что говорит о важности акции, Бенедикт XVI посетил Освенцим. В Освенциме погибло более миллиона узников разных национальностей. Около миллиона из них – евреи. В Освенциме I, у Стены смерти («Чёрной стены»), у которой казнили заключённых выстрелом в затылок, произнёс краткую молитву, в Освенциме II (Биркенау), основном месте истребления, сказал:

Находиться здесь, где были совершены беспрецедентные преступления против Б-га, против человечества, особенно трудно для христианина, для Папы римского, для немца. В таком месте даже не хватает слов. И в конце остается только молчание, которое само по себе есть обращение к Б-гу: Господи, почему Ты молчал? Почему Ты это позволил?

Папа Бенедикт XVI был одним из самых компетентных богословов в мире, все аргументы теодицеи были ему известны, он постоянно обращался к пастве, затруднений при произнесении речей, этим он занимался постоянно, у него быть не могло. Тем не менее, в месте концентрированного ужаса он отказывается от благочестивого красноречия и предаётся сокрушённому молчанию. Его немногие слова – слова не утончённого богослова, но восклицания обычного человека, обычного потрясённого человека, звучавшие уже миллион раз, и он сознательно выбирает их растиражированную трагическую банальность.
Скандальным эпизодом понтификата Папы Бенедикта XVI был взрыв возмущения в исламском мире, вызванной его речью в Регенсбургском университете (Германия) в том же 2006 году, вскоре после посещения Освенцима. Речь была посвящена вере и разуму. Среди прочего Папа процитировал византийского императора XIV века Мануила II о Мухаммаде: тот принёс миру «нечто злое и бесчеловечное, такое, как его приказ распространять мечом веру, которую он проповедовал». По всему миру прокатилась тогда волна антикатолических волнений, легко перераставших в насилие. В Сомали была убита монахиня. Папу сравнивали с Гитлером и Муссолини. Угрожали терактами в Ватикане и Папе лично. Слова Папы, что это была цитата, не произвели впечатления, вообще не были услышаны.

***

Мне было чуть больше двадцати, конец 60-х, когда в руки попала его книга «Христианское братство» («Die christliche Brüderlichkeit», 1960). Изданная в ФРГ и залетевшая в Москву нелегально. 
Я учил немецкий язык (так и не выучил).
И интересовался Библией.
Знал её фрагментарно.
С комментариями знаком не был – разве что с отдельными христианскими.
Понимал библейский текст плохо, не думаю, что об этом догадывался. 
Хотя и с вполне сформированными антисоветскими взглядами, я был советский молодой человек, по-советски плохо образованный. Это я сейчас сознаю. Тогда – думаю, нет.
Книга была для меня подарком: большой культурный прорыв и продвижение в немецком. Узнал массу слов и идей из ранее не известной предметной области. 
И произвело впечатление: полвека прошло, а я, достойно удивления, кое-что помню, пусть крайне фрагментарно и выборочно, но помню.
Что меня тогда сильно поразило: в книге не было и тени апологетики, полемичности, ангажированности – была любовь к культуре, любовь к тексту, научная добросовестность, владение методами исторического компаративистского исследования.
Книга состояла из трёх блоков: анализ идеи братства до и вне христианства, анализ новозаветных и святоотеческих текстов и попытка христианского синтеза.
До и вне – это древняя Греция, эллинизм, Ветхий Завет, Просвещение и марксизм. Автор знал европейские языки, древнегреческий и библейский иврит, так что мог работать с оригинальными источниками. Интересно, в своём исследовании идеи братства до и вне христианства он игнорирует Коран: ислам его не интересует. Во всяком случае, в этой книге.
Как человек с национальным сознанием и интересом я с особым вниманием прочёл главу о братстве в Ветхом Завете. Даже перевёл её. Увы, перевод так и не был пущен в самиздат, как предполагалось, и тихо исчез. 
Йозеф Ратцингер, в частности, анализирует дихотомию братьев и, соответственно, братские отношения в первой книге Библии: Авель – Каин, Исаак – Измаил, Иаков – Исав, Иосиф и его братья. Сейчас мне представляется это очевидным, но тогда я рассматривал каждую историю отдельно – их единство не приходило мне в голову. Как это просто, – подумал Пьер, – почему я не видел этого прежде? 
В главе, посвящённой Ветхому Завету, говорилось и о Талмуде, и о мидрашах. Я об этом вообще понятия не имел. Слова такого – «мидраш» – не знал. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню два мидраша, принятые из рук Йозефа Ратцингера, которому тогда было ещё далеко до папской тиары, он ещё и кардиналом не стал – обычный священник, но весьма, весьма учёный и подающий большие надежды. 
Зная содержание, установить источник этих мидрашей нетрудно. 
В одном из них, из Большой Песикты, сборника мидрашей, датируемого девятым веком, говорится о том, что Б-г предлагал свою Тору разным народам, но они отвергли её, ибо не хотели нести её бремя. И лишь Израиль согласился. 
Вторая история из талмудического трактата «Шаббат» (88а). Моше вывел еврейский народ из Египта, привел к горе Синай, «и встали они под горой» (Шмот, 19:17). Комментатор приходит к выводу, что речь идёт вовсе не о том, что еврейский народ встал у подножья горы: гора висела над ними, и Б-г был готов прихлопнуть всю эту компанию, если она откажется принять Тору.
Оба мидраша парадоксальны и остро конфликтны. В первом – Израиль свободно выбирает Тору, предложенную всему миру и всем миром отвергнутую и, соответственно, выбирает её Автора (смелая инверсия очевидного представления, что это Б-г выбирает Израиль). Во втором – Израиль выбирает Тору вынужденно: под угрозой уничтожения.
Всё это меня тогда сильно поразило: и новизной, и свободой обращения с материалом, характерной для еврейской комментаторской традиции. Хотя, конечно, более глубоко я оценил это много позже. 
 Автор не только отвечал на мои вопросы – что более важно, он ставил вопросы, которые не приходили мне в голову, и тем самым открывал новые перспективы.
За всё за это я признателен и благодарен Йозефу Ратцингеру, в юности члену гитлерюгенда и солдату вермахта, автору книги об идее братства в разных религиозных и культурных мирах, ещё не ставшего тогда Папой Бенедиктом XVI.
Михаил ГОРЕЛИК