От отца к сыну

Признаться, в Вашингтон я ехала не как журналист и не как репортер - у меня не было с собой диктофона и мощной камеры. Просто считала важным быть там со всеми (избегаю пафосного «быть со своим народом», хотя это чистая правда), памятуя, что у каждого есть имя и каждый голос имеет значение. А еще, чтобы быть там с обоими моими сыновьями, которые, как и многие приехавшие в Вашингтон из разных штатов, закрыли двери своих офисов, отменили приемы клиентов и пациентов, взяли отгулы, полностью перекроили свои расписания – сделали так, чтобы быть в этот день со всеми. И конечно же я думала о своих шестерых внуках: сегодня мир, в который мы их пригласили, выглядит мало симпатично и очень хочется это исправить. А еще – чего греха таить – я ехала в Вашингтон за поддержкой лично самой себя: за заверением, что я не одинока, что нас много и мы едины.
Почему же пишу, если не собиралась? Подумала, что не всем так повезло, как мне, что многие сотни и сотни тысяч евреев разных стран мира не смогли выйти с нами на площадь, и захотелось передать им чувство сопричастности.
Не смогли поехать в Вашингтон в тот день и многие мои соседи – жители Бруклина и других районов Нью-Йорка: практически каждый еврейский общинный центр, каждая еврейская организация стали центрами, куда стекались желающие выйти на Марш. Велась запись, заказывались автобусы, но появлялись новые и новые желающие - и росли «листы ожидания». Я потратила несколько суток на поиск места в автобусе, обзвонила не менее десятка организаций. Все вежливо отказывали, ссылаясь на отсутствие мест, предлагали звонить еще – на случай отказов, обещали перезвонить сами… Вплоть до отправления автобуса в 6.30 утра я так и оставалась на листе ожидания. Без особой надежды явилась к месту сбора в 5.50 – и не напрасно: кто-то все-таки проспал. Но в отправляющихся автобусах не было ни единого свободного места.
Никто не предполагал такого массового отклика. Да, действительно, львиная доля усилий по организации Марша легла на крупные еврейские структуры - заказывали автобусы, бронировали места на авиарейсах, согласовывали мероприятие с Вашингтоном, приглашали выступающих. Но… никто никого не агитировал, и уж тем более, не обязывал участвовать.
Мне невольно вспомнилась первомайская советская демонстрация, единственная в  жизни, на которую меня, первокурсницу, обязал пойти вуз. Мы двигались по московским улицам, а на установленных вдоль них трибунах назначенные люди выкрикивали лозунги, которые с энтузиазмом подхватывали демонстранты. После первой же трибуны, выкрикнувшей «да здравствует советская интеллигенция!» я, неспособная соответствовать, отделилась от колонны и скрылась в ближайшей подворотне.
В Вашингтоне не было «назначенных крикунов». Но то здесь, то там группы начинали скандировать лозунги, главным из которых был «Верните их домой!». И это не звучало громовым раскатом – слышались отдельные голоса, много живых голосов.
Стоявшая рядом женщина, которая, кстати, очень активно и громко реагировала на выступления, со смехом сказала: «Какие прекрасные у нас люди, но не пригодны они к оголтелым маршам». Именно отсутствие всякой оголтелости придавало действу тепло и человечность.
Это не мое субъективное ощущение. Вот пара отзывов участников Марша.
«Это было очень вдохновляюще: свыше 290000 евреев, никаких металлоискателей и ничего не взорвалось, - написала в Фейсбуке Анна Левитова, бывшая москвичка, выпускница отделения иудаики РГГУ, ныне риелтор в Манхэттене. – Это была поистине мирная, двухпартийная акция, посвященная возвращению заложников и поддержке права Израиля на существование. Невероятно разнообразный состав, много очень шумных детей и молодежи, но при этом все аккуратно и приветливо. Это толпа, к которой я принадлежу. И ораторы были выдающиеся. Здесь звучали слова боли и решимости от семей заложников, которые не только скорбят и борются за свои семьи, но нашли в своих сердцах место, чтобы разделить боль всех мирных жителей, включая палестинцев».
 
«В это мрачное и страшное для еврейского народа время было очень важно оказаться в самом сердце Америки, ставшей моим домом без малого тридцать лет назад, страны, которая, хотя и становилась объектом критики в последние годы, символизирует, в моем понимании, демократию, человечность, свободу религии и дает многим людям возможность жить в безопасности и мире, - написал Михаил Котлов, бывший москвич, врач-нефролог из Нью-Джерси. - Пребывание там, в окружении 300 тысяч единомышленников, заслуживающих безопасности, мира и терпимости, вселило в меня надежду, что «и это пройдет» - и мы станем сильнее, чем когда-либо, станем едины. Ам Исраэль Хай!»
А в личном письме маме он остроумно добавил:
«Надо было очень постараться, чтобы сделать из нас полит-активистов. Мне кажется, ХАМАС позаботится о ренессансе еврейской идентичности целого поколения.»
 
Когда я добралась до Национальной аллеи, где проходил Марш, с экранов звучал знакомый голос, рассказывающий о борьбе американских евреев за выезд евреев из СССР и за его, Натана Щаранского, освобождение из ГУЛАГа. На трибуне его сменила иранская еврейка, чьи родители бежали из Ирана после свержения шаха 44 года назад.
Люди, пострадавшие от жестоких режимов и получившие поддержку в США, открывали эту акцию. Они, а не официальные лица, первыми получили здесь слово. И только потом трибуна была предоставлена лидерам крупных еврейских организаций, задумавших и организовавших Марш, президенту Израиля, чье видеообращение было записано у Стены Плача в Иерусалиме, представителям обеих палат Конгресса, принадлежащим к обеим партиям, и отважной Деборе Липштадт, специальному представителю по борьбе с антисемитизмом в нынешней администрации американского президента (когда-то она приняла вызов злостного отрицателя Холокоста британца Дэвида Ирвинга и выиграла у него суд). С этой трибуны звучали и голоса тех, чьи родные сейчас находятся в руках ХАМАСа.
Не буду превращать эти краткие заметки в отчет о проведенном мероприятии – и приводить выдержки из речей выступавших. Отмечу только их полное согласие – согласие в том, что ХАМАС должен быть уничтожен, а до тех пор ни о каком перемирии, прекращении огня - речи нет (об этом без обиняков заявили и лидер большинства в Сенате демократ Чак Шумер, и спикер Палаты представителей, республиканец Майк Джонсон); что заложники должны быть освобождены, и что антисемитизм – это страшное зло, которое необходимо остановить.
И в завершение. В первые же дни после 7 октября я неотступно думала о том, какой действенной силой была кампания американского еврейства «Отпусти народ мой», как много людей тогда стремилось в ней участвовать. Они выходили на массовые митинги, писали петиции своим сенаторам и конгрессменам, под видом праздных туристов ездили в СССР с чемоданами еврейских книжек (что грозило им реальными неприятностями), встречались с отказниками. Думала и вздыхала: «Да, были люди…» Почему такое невозможно сейчас, когда над нашим Израилем нависла экзистенциальная угроза, когда по всему миру растет ненависть к евреям? (И была не одинока. Читайте об этом в материале на с. 30)
Марш в Вашингтоне дал надежду на то, что мы способны объединиться против этих злых сил, и что преемственность поколений по-прежнему крепка в нашем народе.
Наоми ЗУБКОВА