От польского бродяги до израильского дипломата

В ранге советника по культуре посольства Израиля в России Шамай Голан (1933-2017) приехал в Москву в январе 1994 года. Двухгодичная каденция растянулась на… без малого шесть лет — до сентября 1999-го. Впервые культурная жизнь Израиля стала открытой и доступной для российской интеллигенции, которая встречала все начинания Голана с нескрываемым восторгом. Ничего подобного в Москве никогда больше не случалось.
Шамай Голан родился в польском городке Пултуск. Его отец, Шломо Гольдштейн, был портным. Кроме этого, он торговал готовой одеждой и был хозяином небольшого швейного ателье. Когда немцы выгнали Гольдштейнов из дома, в семье было семь человек — родители, четверо детей и бабушка. Выжили трое - Шамай, его брат и сестра.
Тяжелые скитания привели мальчика в СССР, где он оказался в детском доме для польских беженцев. Поляки-воспитатели говорили: после войны всем надо вернуться на родину, чтобы строить «новую Польшу». Однако же, вскоре после возвращения «домой» мальчик понял, что эта страна не для него. В 1946-м ребенок узнал о погроме в Кёльце, где были убиты десятки евреев и твердо решил: поскольку у евреев теперь есть своя земля, надо ехать туда и бороться за нее.
Ему удалось встретиться с посланником, который собирал группу молодежи для отправки в Палестину. Из Польши они поехали в Чехословакию, оттуда — во Францию, где они прожили несколько месяцев. Ребятам рассказывали о Палестине, начали обучать ивриту. Однажды всех перевезли в порт на юге Франции, погрузили на небольшое суденышко, вместившее около восемьсот человек — беженцев из разных стран. Ночью отправились в путь. По документам судно перевозило товары. Поэтому выйти на палубу можно было только ночью, — весь день они скрывались в трюме на многоярусных нарах из узких полок. Но, несмотря на все предосторожности, англичане их выследили. В небе появился аэроплан, три военных катера начали погоню. Капитан не отвечал на сигналы и шел вперед с максимально возможной скоростью. Было принято решение на полном ходу врезаться в берег, чтобы судно нельзя было отбуксировать обратно в море, а люди смогли выбраться на сушу, где их уже ждали. Но из этого ничего не вышло. Английский катер пошел наперерез и протаранил судно. Корабль остановился. Впереди уже были видны белые здания Тель-Авива. К ним подплыла шлюпка, английские матросы в противогазах с газовыми гранатами поднялись на палубу и загнали людей в трюм. Корабль отбуксировали в Хайфу. Англичане силой переправили беженцев на специальное судно, на палубе которого стояли большие железные клети. На нем всех перевезли на Кипр и поместили в концлагерь, где юный Гольдштейн и его спутники провели полгода. Параллельно велись переговоры об их освобождении. В конце концов, они получили визы. В августе 1947 года мальчик ступил на землю Эрец-Исраэль. 
Группу разместили в кибуце Рамат а-Ковэш. До обеда ребята учились в школе, после обеда трудились три-четыре часа на подсобных работах. В 1951 году, когда Шамаю исполнилось 18 лет, его направили в армейское подразделение «коммандос». И как он рассказывал, избегая подробностей даже и полвека спустя, группы совершали ночные разведывательные рейды на территорию противника, чтобы узнать о намерениях властей и расположении боевых частей. 
После срочной службы Голан поступил в офицерскую школу, и получив военное звание, служил в элитной пехотной бригаде «Гивати». Потом работал инструктором. В общей сложности в регулярной армии он провел шесть лет. Но Шамай понимал, что для осуществления своей давней мечты стать писателем, ему не хватает образования и мечтал об университете.
Шамай Голан участвовал во всех войнах Израиля, кроме Войны за независимость 1948 года (тогда, в 15 лет, он еще не подлежал призыву). Во время Синайской кампании 1956-го он служил офицером регулярной армии, в Шестидневную войну 1967-го и войну Судного дня в 1973-м был призван как резервист, участвовал в Ливанской кампании 1982 года. На вторую Ливанскую войну 2006-го его уже не призвали по возрасту.
Жизнь Шамая Голана отражает судьбы восточно-европейского еврейства, на долю которого выпали все ужасы Катастрофы, а затем и трудности строительства нового государства в Эрец-Исраэль. В 2006 году в серии «Мастера израильской прозы» вышел роман Шамая Голана «Последняя стража» (М.- Тель-Авив, «Книга-Сефер»). Книга о Холокосте. Но читатель не найдет в ней кошмаров концлагерного режима или ужасов массовых акций на занятых фашистами территориях. События вокруг «окончательного решения еврейского вопроса» представлены в книге, казалось бы, периферийной темой — трагедией отдельно взятой еврейской семьи, вынужденной спасаться бегством из оккупированной нацистами Польши, работать на каторге сибирского лесоповала и среднеазиатского колхоза. Не вынеся нечеловеческих условий существования, один за другим уходят из жизни бабушка, потом младшая сестренка и, наконец, отец и мать еще совсем недавно благополучной семьи Онгейм. В живых остается только мальчик по имени Хаймек. Вот он-то и есть тот самый рубеж, последняя стража, на которой споткнулась даже беспощадная, все сокрушающая еврейская судьба. Страшно читать душераздирающие сцены бесконечных смертей и похорон, долгой чередой проходящих через роман как лейтмотив беспощадной Войны.
Оставшись в полном одиночестве, Хаймек (как и автор книги) попадает в детдом для сирот из Польши, где борьба за выживание перерастает в битву за обретение собственного достоинства, вообще своего «я» в этом мире. И в этой новой битве Хаймек обречен победить, поскольку выбора у «последней стражи» нет. Какими душевными потерями чревата такая победа — другой вопрос. Но кто об этом думает на Войне?
После капитуляции нацистов мальчик возвращается на родину в Польшу и еще в поезде под огромными буквами бравурного лозунга читает менее заметную, но не менее эмоциональную надпись: «Жиды, убирайтесь в Палестину!» Вот, собственно, ответ на многие мучившие мальчика вопросы: история движется хоть и на новом витке, но по прежней колее. Если читатель ждет легкого чтения, книга Голана не для него. Только в самом конце романа писатель скупо дарит некоторую надежду: Хаймек решает продолжить путь в поисках своей новой судьбы. И чтобы там ни писал автор о том, что «любые совпадения случайны», история Хаймека не будет адекватно воспринята без знакомства с биографией Голана и многих его сверстников. Это как раз тот случай, когда жизнь писателя, даже помимо его воли, становится комментарием к его творчеству. Именно биография автора позволяет увидеть в несчастном, едва живом ребенке будущего строителя еврейского государства — офицера, дипломата, замечательного писателя.
…Одним из первых вечеров, который организовал в Москве новый советник по культуре, был вечер современной израильской поэзии. Стихи в переводах с иврита со сцены Центрального Дома литераторов читали видные российские поэты Юнна Мориц, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский и Игорь Иртеньев. Для многих это была первая встреча с израильской поэзией, ставшая настоящим откровением. 
Деятельность Голана не ограничивалась только Москвой, он устраивал вечера, выставки, концерты в Петербурге, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге и других городах. Израильские издательства принимали участие в российских книжных ярмарках. Голан ввел практику «культурных обменов» между Израилем и Россией — выставками, концертами, неделями кино и культурными визитами.
Однако принципиально важный аспект деятельности Шамая Голана не был непосредственно связан с его дипломатической миссией. Речь идет о его литературном творчестве, которое в те годы в значительной мере стало достоянием российских читателей. Помимо публикаций в журналах «3намя», «Новый мир», «Иностранная литература», в московском издательстве «Олимп» вышли в свет три книги Шамая Голана: «Брачный покров» (1996), «Мужчина, женщина и война» (1998) и «Бег на короткие дистанции» (1999). В Малом драматическом театре Санкт-Петербурга был поставлен спектакль «Исчезновение» по роману «Брачный покров». 
В те годы книги Голана многие читатели воспринимали как духовное возвращение израильтянина в диаспору, на родину предков, к памяти о прошлом.
«Я знаю, что мое пребывание в Москве, — сказал Шамай Голан перед отъездом домой, — это как дань провидению, как завершение одного из жизненных циклов… Много лет назад в Россию привела меня судьба скитальца, но я отказался от этой участи и уехал в Израиль. И вот через пятьдесят лет я решил соединить разорванный круг. Теперь я могу сказать, что круг замкнулся, и я могу спокойно вернуться домой с чувством исполненного долга и завершением еще одной важной миссии в своей жизни».
Леонид ГОМБЕРГ
Фото автора