Страсти по судебной реформе

Я не назвал имена новых министров внутренних дел и здравоохранения, во-первых, потому, что оба министерства возглавил Арье Дери (ШАС), в во-вторых, потому, что это назначение в результате так и не состоялось, поскольку в Верховный суд (БАГАЦ) сразу после оглашения списка министров было подано несколько исков, связанных именно с Дери. Дело в том, что Арье Дери не раз был судим за мошенничество, провел несколько лет в заключении, последний его судебный срок был условным, поскольку Дери подписал досудебную сделку, признав себя виновным и пообещав в дальнейшем министерские должности не занимать. Обещание свое Дери не сдержал. Более того, партия ШАС, лидером которой является Дери, обусловила свое участие в коалиции требованием предоставить Дери один из наиболее важных министерских постов. А без ШАС Нетаниягу не мог создать коалицию, и страна вынуждена была бы пойти на новые выборы. 
Скандал назревал еще до приведения правительства к присяге и, естественно, разразился, причем результат был вполне предсказуемым. Верховный суд в ускоренном режиме рассмотрел поданные иски и вынес решение: запретить Арье Дери занимать какие бы то ни было министерские посты (а их у Дери оказалось бы сразу два – внутренних дел и здравоохранения).
Не выполнить решение Верховного суда премьер-министр не мог. Шли разговоры о том, чтобы вместо Дери назначить министрами двух других депутатов от ШАС, но переговоры об этом не достигли результата, и два важных министерских поста остаются вакантными.
Возникает естественный вопрос: почему Верховный суд, а не Кнессет, решает, быть кому-то министром или нет. Назначение министров – прерогатива законодательной власти, а не судебной. Однако в Израиле уже давно, еще с восьмидесятых годов прошлого века, разделение властей – в данном случае законодательной и судебной – все более размывается. Со временем Верховный суд стал все чаще заниматься вынесением решений по проблемам, которые относились к законодательной и исполнительной властям. 
Формально в Израиле существует, как и во всех развитых странах, принцип разделения властей. На деле суды (и особенно Верховный суд) стали вмешиваться в политику. Начало этой практике положил бывший глава Верховного суда Арон Барак в 1982 году. «Мыслями своими, - писал Барак в одной из своих статей, - судья вбирает и передает убеждения не свои, но всего общества». Общество, однако, во время выборов делегирует свои убеждения не судьям, а депутатам Кнессета, которые и должны вести законодательную деятельность. Судей же (в том числе и судей Верховного суда) выбирает не народ и даже не парламентарии, а назначают сами судьи (в комиссии по назначению судей). И получается, что судьи (часто в количестве трех, а то и вовсе одного) вправе решать, какой закон, принятый Кнессетом, является правомерным и будет исполнен, а какой – нет. Прокуроры и судьи все чаще брали на себя ответственность, принимая или отвергая принятые Кнессетом законы и вмешиваясь с политику. Законы судьи трактовали все шире и шире по собственному усмотрению, и помогал им в этом тот факт, что в Израиле, как в свое время в правосудии времен британского мандата, царит прецедентное право, основанное на отдельных Основных законах, которые судьи трактуют по своему личному усмотрению. Конституции, как в большинстве развитых стран, в Израиле до сих пор нет. 
В Британии прецедентное право развивалось в течение столетий, и потому там нет такого судебного произвола, как в Израиле. Практика присвоения судами б`ольших полномочий, чем были им свойственны по закону, складывалась постепенно, но в последние лет двадцать достигла таких размеров, что многие заговорили о судебном произволе и о том, что назрела реформа, четко разграничивающая судебную и законодательную власти. 
Кстати, четкого разделения властей в Израиле нет и между законодательной и исполнительной властями: зачастую министры (исполнительная власть) являются в то же время депутатами Кнессета (законодательная власть). Далеко не всегда депутат Кнессета, назначенный министром, покидает депутатское кресло. В качестве законодателя он принимает решение, а в качестве министра сам же и должен принятое решение исполнять.
Реформа власти назрела не сегодня. Уже и раньше предпринимались попытки такую реформу осуществить, но Нетаниягу, будучи в те годы премьер-министром, эти попытки не поддерживал. 
Через несколько дней после приведения правительства к присяге, 4 января, новый министр юстиции Ярив Левин (Ликуд) созвал пресс-конференцию, на которой представил основные положения предлагаемой им реформы юридической системы. «Суд больше не будет пересматривать основные законы, - сказал Левин. - Ни один закон, принятый Кнессетом, суд не сможет отменить без согласия самого Кнессета». И дальше: «Я занимаюсь подготовкой реформы двадцать лет и видел, какой ущерб наносит государству юридический принцип: подсудно все». И еще: «Депутатов Кнессета выбирает народ. Судьи выбирают друг друга за закрытыми дверями и не несут никакой ответственности перед обществом».
Реформа, которую предлагает Левин, состоит из четырех этапов. На первом должен быть изменен состав комиссий по назначению судей. В комиссию будут введены два представителя общественности, которых назначит министр юстиции. Работа комиссии должна стать гласной и находиться под контролем законодательной комиссии Кнессета. Законы, которые принимает Кнессет, не могут обсуждаться в суде. Судьи должны действовать в рамках Основного закона. 
Сейчас юридический советник правительства является одновременно генеральным прокурором страны. Это явный конфликт интересов, и должности следует разделить. Юридический советник должен консультировать правительство по юридическим вопросам и не должен принимать собственных решений – тем более о том, возбуждать ли уголовные дела против членов правительства и депутатов Кнессета. Юридический советник правительства обязан представлять позицию правительства, а не прокуратуры, как это происходит сейчас.
Разумеется, законопроект о реформе юридической системы должен пройти утверждение в юридической комиссии Кнессета, а затем – голосование в трех чтениях, каждое из которых наверняка приведет к каким-то изменениям. 
Законопроект Левина немедленно вызвал острую отрицательную реакцию со стороны парламентской оппозиции. Яир Лапид заявил, что партия «Еш атид» будет бороться с любыми попытками изменения юридической системы. По словам Бени Ганца, реформа Левина на самом деле является попыткой государственного переворота. Баланс между ветвями власти будет нарушен.
Но дело в том, что этот баланс нарушен уже давно, и законопроект Леви должен привести не к нарушению баланса, а к его восстановлению. Каждая ветвь власти должна заниматься своим делом. Кнессет принимает законы. Суд не вмешивается в действия Кнессета – кроме единственного случая: если принятый закон противоречит Основным законам страны. В этом случае Верховный суд действует как суд Конституционный. Конституции в Израиле нет, есть свод Основных законов, и лишь Кнессет имеет право вносить в Основные законы изменения.
Согласно предложению Левина, реформировать нужно не только суды, но и прокуратуру, и деятельность полиции. Прокуратура и полиция сейчас чрезвычайно политизированы, что, в принципе, недопустимо. И кстати, это наглядно видно на самом известном судебном процессе – против главы правительства Биньямина Нетаниягу. Против него было возбуждено пять уголовных дел, три из них уже закрыты, поскольку суд нашел большое число нарушений в работе полиции и прокуратуры, а свидетели, вызванные в суд для дачи показаний, часто отказывались от своих слов, сказанных в ходе предварительного следствия.
Вот только один пример из множества аналогичных. Государственный свидетель Мики Ганор давал показания по «делу о подводных лодках» (в скобках замечу, что по этому делу Нетаниягу обвиняют в том, что, когда он был премьер-министром, Израиль закупил у Германии подводные лодки по завышенным ценам, и это не обошлось без коррупции. Когда в позапрошлом году такие же подводные лодки закупило «правительство перемен», цена оказалась вдвое выше, и это не вызвало не только возбуждения уголовного дела против тогдашнего премьер-министра Нафтали Беннета, но вообще не было сказано ни одного слова против такой сделки). 
На суде Ганор сказал: «Шесть лет я ждал возможности сказать правду. Шесть лет клеветы и дезинформации… Меня заставили стать государственным свидетелем, меня запугали, и я сломался… Я врал столько, сколько они хотели… Если я отклонялся от предложенного “нарратива”, старшие офицеры меня поправляли… Я не выдержал лжи и попросил выйти из соглашения». 
Как только стало известно, что новое правительство будет пытаться провести закон о реорганизации судебной системы, в стране начались манифестации протеста. Нечто подобное уже было в прошлом году, когда проходили многолюдные митинги в Тель-Авиве против самой возможности возвращения Нетаниягу к власти. Возвращение Биби воспринималось как движение страны к диктатуре. О такой опасности, исходящей от Нетаниягу, говорил и Яир Лапид. Не очень понятно, о какой диктатуре шла речь: одна из немногих политических партий, где проводят демократические праймериз – это именно «Ликуд». В «Еш атид» праймериз не проходят, это партия Лапида, как «Наш дом – Израиль» - партия Либермана. В НДИ все решает лидер и никакой критики не терпит. Но это, оказывается, демократия, а «Ликуд» с Нетаниягу ведет страну к диктатуре…
Против реформы выступают судьи, прокуроры, часть адвокатского корпуса – и это можно понять. Судебная власть, получившая немало преференций за последние сорок лет, не хочет эти преференции терять и отказываться от влияния на политическую ситуацию в стране. 
13 февраля законодательная комиссия утвердила для первого чтения в Кнессете (девятью голосами против семи) законопроект о судебной реформе. На заседании разразился скандал, устроенный депутатами от оппозиции, кричавшими «Сегодня траурный день!», «Вы позорите президента!», «Позор!», «Вы ненормальные!». До драки, впрочем, не дошло, хотя было близко к тому. 
Глава партии «Авода» Мейрав Михаэли обвинила коалицию в том, что правительство Нетаниягу не хочет переговоров с оппозицией по поводу судебной реформы, между тем как ранее именно Михаэли много раз выступала против каких бы то ни было переговоров.
Президент Ицхак Герцог вынужден был обратиться к обеим сторонам с предложением провести дискуссию, но на его слова оппозиционные партии попросту не обратили внимание. 
В тот же день, 13 февраля, многолюдные митинги против судебной реформы прошли в Тель-Авиве и Иерусалиме, а работники десятков компаний провели забастовки. 
Накал страстей возрастает, и многие опасаются, что митинги могут перерасти в столкновения и чуть ли не в гражданскую войну. Насколько я могу судить по тому, что вижу и слышу, речь идет скорее о протестах не против реформы, а против Нетаниягу. «Антибибисты» пользуются ситуацией. Кстати, на этих митингах замечены были флаги не только Израиля, но и палестинской автономии, что говорит о том, какие силы включены в очередную «антибибистскую» кампанию.
Как бы то ни было, первое чтение законопроекта в Кнессете подготовлено согласно демократическим процедурам, в то время как именно оппозиция выступает, накаляя страсти, против законно избранного правительства, подталкивая страну чуть ли не к гражданской войне, и при этом обвиняет Нетаниягу в том, что он ведет страну к диктатуре. 
Странные наступили времена. Никогда ранее, при всех политических страстях, которых в Израиле всегда было достаточно, оппозиция не призывала к силовому свержению правительства. 
Ситуация в стране меняется с каждым днем, и единственное, в чем можно быть уверенным: демократии в Израиле ничто не угрожает. Точнее: по-видимому, не угрожает. 
Песах АМНУЭЛЬ