Три жизни Евы (часть 2)

Ева кивала и точно так же соглашалась взять половину домашнего пирога с рисом и капустой и четвертинку плитки черного шоколада. В два часа дня Рула приносила два кофе, и они пили его, и опять возились с заявлениями. 
Это было где-то в середине июня… Как-то случилось так, что у обеих женщин не было срочной работы. Они пили чай, разговаривали, Ева рассказывала о детстве. Рула кивала, потом спросила:
- Откуда у тебя такой прекрасный язык? У тебя словарь богаче, чем у американцев!
Ева объяснила, что однажды, когда ей было пять лет, бабушка отвела ее в дом, в котором бывшая бабушкина ученица два года подряд обучала ее английскому. За разговором они не заметили, как пролетело время, женщины складывали сумки. В дверь постучали.
- Входите, открыто! – крикнула Рула и, повернувшись к Еве, прошептала: «Кого нечистая принесла под конец дня!»
Вошел загорелый мужчина. На нем был темный костюм, стоячий ворот белой рубашки выглядывал из пиджака, делая мужчину похожим на пастора. Он поздоровался, спросил, сюда ли по вопросу трудоустройства. Рула кивнула.
- Сюда-сюда! Имя?
- Кевин.
- Спейси?
Он удивленно поднял глаза.
- Не обращайте на меня внимания, я сегодня в шутливом настроении. Лучше садитесь и рассказывайте! – сказала Рула.
Он присел и сложил руки на коленях. В его движениях было спокойное достоинство. Держался он просто: не было в нем ни просительности, ни горделивости бедноты. Голос у него был хрипловатый.
- С трудом нашел вас! Поначалу мне дали адрес на Дэвис-сквер, а там объяснили, что офис переехал. Я срочно ищу работу! Помогите!
Рула вновь включила компьютер и подняла на него глаза:
- Какую специальность имеете? 
- Я знаю много языков и могу бегло переводить с одного на другой.
- От ООН заявок на рабочую силу на поступало! – сказала Рула. 
Он хохотнул и быстро погасил смех.
- Что еще можете? – спросила Рула.
Но Ева заинтересовалась.
- А какие языки?
- Разные! Испанский, французский, голландский, идиш…
- Идиш? 
- Вот да, представьте себе.
- Вы лингвист? – спросила она.
Он замахал рукой.
- Что вы! Просто жил в разных странах. В Эфиопии, в Марокко, в Доминиканской Республике, на Филиппинах и, наконец, опять перебрался в Америку.
- Идиш-то откуда? – спросила Рула.
- А вот пришлось мне как-то пожить в Вильямсбурге.  Это в Бруклине такой район. Там живут ультра-ортодоксальные хасиды, в основном, выходцы из Венгрии. Для них идиш – это язык, на котором можно говорить в миру, а иврит – для храма. 
- Что же вы там делали?
- Ой, это отдельная история! Ну, а так по-простому, я там был обувщиком.
- А во всех этих остальных странах?
- Я могу рассказать, но это займет много времени. - Он весело отмахнулся. – Я и так вам, наверное, надоел…
- Да что вы, расскажите! – подбодрила Ева. 
Она уже поняла, что имеет дело с необычным человеком.
- Работал, где брали и кем придется. Подсобным рабочим, кровельщиком, клал полы, собирал кукурузу на полях, был даже трубочистом. Опыт у меня с детских лет, у нас в городке всегда дел хватало, пособлял соседям и научился. Вот у меня одно из первых воспоминаний: я чищу камин в доме у одного старого человека, а оттуда вылетают птицы.
- Что же они там делали? – поразилась Ева.
- Так они селятся в каминных трубах, там же тепло.
- И не угорают?
- Нет! Если развести огонь, они улетают. А в том доме камин был старый, сильно запущенный. Потом въехали новые жильцы…
Рула его перебила.
- Вот и прекрасно! - Она радостно потерла руки. - Строители и кровельщики нужны прямо сегодня. Еще есть работа в доме престарелых, но вам, наверное, не надо такой?
- Это почему же?
- Хотите?
- Да!
Она распечатала листок с информацией, он поблагодарил, взял со стола листок и уже собирался уходить. Рула его остановила.
- Мне вот как раз камин бы почистить – не возьметесь?
- За милую душу! Я это дело люблю. 
- Ну и прекрасно! Я хорошо заплачу, конечно.
- Да ладно, там разберемся! 
Ева шла в тот вечер домой и почему-то все ей виделся этот веселый человек.

В октябре, когда Рула справляла свое семидесятилетие, собралось несколько коллег. Их начальница Диана и еще две женщины, которых наняли одновременно с Евой, пришли с супругами. Мужчины во дворике пили пиво и обсуждали бейсбол. Среди них Ева внезапно заметила знакомый силуэт в белой рубашке и черных брюках. Рула подошла к ней.
- Узнаешь?
- Да, конечно!
- Ты пойди и поговори с ним! Он будет рад! А то его от разговоров про бейсбол клонит в сон.
Ева не была уверена, помнит ли он ее. Она поглядела на свое отражение в стеклянной двери на террасу: вроде, она была ничего, новый бежевый костюм, несомненно, шел ей.
- Кевин! – позвала она и помахала ему.
Он подошел быстро, пружинисто. 
- Как вы поживаете?
- Неплохо-неплохо! А вы?
- Слава Богу.
- Где вы сейчас?
- Работаю в доме для престарелых.
- Вам нравится?
- Да. Я вообще люблю стариков.
- Правда?
- Чистая правда!
- А что именно вам нравится?
Он задумался. 
- Бережность, с которой они относятся к каждому дню. Понимаете?
- Да. Расскажите о себе! - попросила Ева.
Они сели рядом за столом, и он стал рассказывать. Он был родом из рабочего городка на севере Новой Англии. Отец его был директором школы, мать домохозяйкой. Учеба Кевину давалась легко. После школы он поступил в колледж и, закончив его, вернулся в родной город. Отец к тому времени вышел на пенсию. Во время кризиса в две тысячи девятом году городок внезапно опустел, молодежь уехала, остались старики. Отец сказал сыну: «Попробуй найти место, где есть люди, которым ты нужен!» Кевин послушался. С тех пор он странствовал.
- И вот я здесь! – закончил он рассказ.
Вокруг все ели, нахваливали пищу. Ее было много, потому что каждый что-то принес. Ева вспомнила, что она сготовила блюдо на дессерт – рулет с абрикосами и орехами, но, опаздывая, забыла его на столе. 
- Я собиралась принести десерт! Вот память дырявая! - сказала она Руле.
- Еды хватает! – успокоила та.
Кевин прикоснулся к ее руке.
- Можем съездить. У меня есть мопед, он стоит у дома!
- Мопед?
- Ага!
- Но вы еще не поели!
- Да я и не хочу! Пойдемте, я живу в пяти кварталах отсюда! 
Он отодвинулся от стола и встал. Ева, видя, что он ждет, поднялась и пошла следом. Они вышли за ворота на улицу, где в ряд стояло несколько машин, усыпанных листьями ольхи и акации. В воздухе пахло осенью, увяданием, где-то оглушительно кричала сойка, и криками подсчитывала их шаги. Ева думала о том, что скоро День Благодарения, что приедет сын, и от мысли о нем у нее согревалась душа. Они шли и шли. Сквозь прорехи в желтой листве солнце, словно на прощанье перед хмурыми днями, решило отдать все, что у него накопилось; во двориках за столами люди резали арбузы и дыни, смотрели из дворов, и время от времени кто-то из них приветственно махал: «Эй, Кевин!» Он останавливался и спрашивал про дела. Это был длинный выходной, и казалось, что мир преисполнен покоя и умиротворения. Ева вспомнила, как давно, жизнь назад, в такой же день они с мужем собирали виноград. Как она была счастлива! Теперь все эти ухоженные дворы с веселыми хозяевами вернули ей тот неторопливый праздник.  Так давно она не шла рядом с мужчиной, который ей нравился. Похоже было, что она тоже ему нравится. Им было хорошо вот так молча идти по длинной опаленной солнцем улице, а когда людям хорошо без разговоров, которые они зачастую ведут, чтобы заполнить пустоту, то это много значит. А зачем говорить? Когда хорошо, тогда люди молчат. Когда они подходили к его дому, то услышали крики – два взрослых голоса мужчины и женщины перемежались надрывным детским плачем. 
- Что там случилось? – пробормотал Кевин.
- Это у вас? – спросила Ева.
- Я живу на втором этаже. Это у хозяев!
Кевин взял Еву за руку, и они пошли быстрей. Дверь в квартиру хозяев стояла открытой. В гостиной царил беспорядок: на полу лежали игрушки, изрисованные листки бумаги и цветные фломастеры, в углу разорванная нитка красных пластмассовых бус казалась каплями крови. Они нашли семью хозяев: мужа, жену и девочку, которой на вид можно было дать два с половиной годика, в спальне. Лицо ребенка было опухшим и в пятнах. Мать сказала, что девочка засунула в ноздрю шуруп. Муж подтвердил и, поглядев с укором на Кевина, заметил.
- Она у вас в комнате взяла! Зачем вы оставляете опасные для ребенка предметы?  Ведь она – малое дите, у нее нет мозгов!
Мать испуганно посмотрела, как девочка делает судорожные попытки вдохнуть и погладила ее по голове. 
- Это ты виновата! – сказал муж.
- Это почему же я виновата?
- Потому что трепалась по телефону!
Они стали ссориться, выясняя, кто недоглядел девочку. Они кричали, не щадя друг друга, и говорили колкости. Уже успокоившаяся девочка от их раздраженных голосов опять заплакала. Кевин достал телефон, чтобы звонить в скорую, но Ева попросила его подождать. Она взяла девочку на руки и попросила у хозяев оливковое масло и чистое полотенце. Мужчина показал на кухню и, поспешив вперед, заметался, открыл один шкафчик, потом другой. Его жена в молчаливом раздражении наблюдала за ним. Она подала Ева все, что та просила. 
- Может, у вас найдется пипетка? – спросила Ева, и та, кивнув, достала из ящика стола домашнюю аптечку, пошарила в ней, вынула пипетку и положила на полотенце. 
- Как тебя зовут? – спросила Ева у малышки.
- Кристина!
- Так вот, Кристина, сейчас всё будет хорошо! Кевин тебя подержит на руках - ты не против?
Девочка была не против. Когда Ева передала ее Кевину, то она, крепко обняв его за шею, стала с любопытством наблюдать за Евой.
Ева подогрела над газовой плитой в кастрюльке немного оливкового масла, набрала его в пипетку. Потом она капнула немного ребенку в ноздрю. Кевин крепко держал девочку в объятиях, чтобы та случайно резким движением не помешала ей, но девочка и не думала сопротивляться. Он разговаривал с девочкой ласковым голосом. Ева улыбнулась и мысленно похвалила его за доверие.
- У вас есть чистое полотенце! – спросила она у матери.
- Есть.
- Так давайте его сюда!
 Ева приложила полотенце к подбородку и стала аккуратно массировать переносицу ребенка.
- А полотенце-то зачем? – спросила мать.
- На случай кровотечения!
- Вы работали медсестрой? 
- Нет, я работала матерью!
Женщина всплеснула руками и открыла рот, чтобы вскрикнуть, возразить, возмутиться.
- Вот и все! - сказала Ева и открыла ладонь. На ней лежала красная бусина.

Катя КАПОВИЧ