Еще о Первой ливанской

Операция «Мир Галилее»
Так поначалу эта война называлась. Это не значит, что правительство хотело ввести народ в заблуждение относительно масштабов боевых действий. Да это было бы и невозможно при свободе прессы и оппозиции, критически отслеживающей каждый шаг правительства.
И действительно: планировалась ограниченная по целям и срокам военная операция, которая переросла в войну совсем не потому, что цели не были достигнуты и для достижения их пришлось прилагать новые средства и использовать всё большие ресурсы – совсем наоборот: всё прошло блестяще. Но аппетит приходит во время еды, и у руководства страны возникла идея: а не получить ли на волне успеха большего, много большего, чем планировалось. Вот как описывает ситуацию один из отцов этого проекта, тогдашний министр иностранных дел Ицхак Шамир в книге «Подводя итоги»:

Операция «Мир Галилее», начавшаяся 6 июня 1982 года, должна была продлиться 48 часов. ЦАХАЛ должен был продвинуться на 40 километров от израильской границы, чтобы уничтожить командные пункты, базы дислокации и гигантские склады оружия и боеприпасов, которые ООП использовала против нас, угрожая безопасности северной части Израиля <…>
Ограниченные цели операции «Мир Галилее» были достигнуты быстро и в полном объёме. Инфраструктура ООП на юге Ливана была раздавлена, связи между ООП и большинством международных террористических организаций в значительной мере нарушились, хотя и не навсегда. Но дело этим не закончилось. После вытеснения сил ООП с юга Ливана силы ЦАХАЛа продолжали двигаться на север и дошли до Бейрута, города, превратившегося в огромный военный лагерь. 

Понятно, почему «дело этим не закончилось»: раз всё так удачно идёт, зачем ограничиваться только югом, почему бы не покончить с ООП во всём Ливане. Кто принимал решение, не сказано, как бы никто, как бы само собой всё получилось, но у этой трансформации целей были авторы: премьер Менахем Бегин и министр обороны Ариэль Шарон. И блестяще проведённая молниеносная операция переросла в длительную войну с большими жертвами и ужасными репутационными потерями.
В апреле (полтора месяца назад) Израиль в соответствии с договором с Египтом вывел войска из Синая, были демонтированы два недавно построенных в Синае израильских города.  Бегин, архитектор мирного договора с Египтом, и Шарон, герой Синая в Войне Судного дня (1973), глубоко переживавшие произошедшее, нуждались в моральной компенсации. Правый лагерь, к которому они принадлежали, был расколот. Ицхак Шамир демонтаж городов не одобрял. Один мой правый приятель сказал: Бегин сошёл с ума. А тут представилась возможность одним ударом прихлопнуть Арафата и всю его компанию. Соблазн был слишком велик. Шарон – смелый, рисковый, удачливый человек, любимчик фортуны, готовый к нестандартным решениям, готовый взять ответственность на себя, удача – награда за смелость, всегда везло, повезёт и на сей раз.
На сей раз не повело. До последнего упорствовал – последствия становились всё тяжелее.

Осада
На третий день после начала операции израильские войска достигли Бейрута, ещё через четыре дня город был окружён – началась осада. Не всего города – только его западной, мусульманской части. В осаде участвовали союзники израильтян – христиане-фалангисты. Восточный (христианский) Бейрут продолжал жить обычной жизнью, будто никакой войны нет. Численность населения в Западном Бейруте составляла тогда порядка 600 тысяч человек, в том числе 200 тысяч палестинцев. Армия ООП насчитывала более 10 тысяч, часть из них и ранее дислоцировалась в Бейруте, часть бежала в город с юга. Ливанское гражданское население города фактически стало заложником иностранных (палестинских) боевиков.
На протяжении предшествующих дней город подвергался бомбардировкам, теперь за дело взялась и артиллерия, в том числе и морская артиллерия – к городу подтянулись корабли. Подвергались ударам штабы, боевые позиции, базы, склады, раскиданные по всему городу. Особого внимания удостоился, понятно, Арафат. Его передвижения отслеживались, дома, в которых он останавливался, последовательно превращались в руины. Израиль нанёс удары по территории нескольких посольств. Вспыхнул международный скандал. Израиль предъявил фотографии, на которых было видно, что эти посольства, злоупотребляя дипломатическим статусом, размещали за своей оградой военную технику палестинцев. Лишённый электричества, продовольствия и воды город последовательно разрушался.
Всё это время специальный посланник Рональда Рейгана на Ближнем Востоке ливанец по происхождению Филип Хабиб предпринимал энергичные усилия для выхода из кризиса. Он совсем не хотел спасать Арафата – он хотел спасти Бейрут, но, спасая Бейрут, спасал и Арафата. Наконец был выработан компромиссный план, согласно которому Арафат со своим войском должен был покинуть Бейрут и отправиться в изгнание. Израильтяне гарантировали зелёный коридор. Кроме того, они брали на себя обязательство не входить в город после эвакуации армии ООП. При обсуждении этого плана Шарон был против: как же так?! выпускать их, когда они в наших руках?! да вы с ума сошли! – но подчинился решению правительства.
Вот как описывает уход палестинцев из Бейрута Герхард Концельман в книге «Арафат»:

   В последней впечатляющей демонстрации ООП своего присутствия в Бейруте Арафат принимает участие лишь в течение нескольких секунд. Бойцы, покидающие Бейрут, собираются там, где он целое десятилетие принимал парады, на спортивной площадке Арабского университета. Почти у всех на глазах слезы. Тот, кто вынужден оставить жену и детей, безудержно рыдает.
Сейчас не просто войска покидают какой-то чужой им город: мужья, отцы и братья покидают свои семьи. Мужчины, которые сегодня уходят, не знают, что произойдет с их женами, детьми и стариками. Чтобы скрыть переполняющие их чувства, бойцы расстреливают магазины своих «Калашниковых». Они стреляют в воздух, но пули возвращаются на землю — девять человек погибают в результате дикой стрельбы на спортплощадке. Отдельные группы скандируют одну и ту же клятву: «Абу Амару [то есть Арафату – МГ] и Палестине мы приносим в жертву свою душу и свою кровь!»
В понедельник, 30 августа 1982 года, Ясир Арафат прощается с Бейрутом. В автомобиле ливанского премьер-министра Шафика Ваззана он едет в порт. По пути его приветствуют с таким ликованием, словно он победил. На греческом судне «Атлантида», узком, элегантном, белом пассажирском пароходе Арафат покидает город, который в течение многих лет был центром его политической и военной власти. Его последние слова на бейрутской земле: «Я ухожу для того, чтобы борьба продолжалась. Лишь так мы сможем выиграть войну». На шее у него ожерелье, пестрые бусины которого расположены так, что образуют флаг Палестины. Арафат и бойцы ООП смогли сохранить при себе свое оружие — они ушли на почетных условиях. 
В эти почетные условия входило также и переданное от имени американского посредника Филипа Хабиба заверение в том, что с оставшимися семьями ничего не случится.

Можно представить, с каким чувством смотрели на эту демонстрацию израильтяне. С каким чувством смотрел Шарон. Так или иначе, Арафат со своим войском покидал Ближний Восток и отправлялся за море – в далёкий от границ Израиля Тунис. Если бы здесь поставить точку, можно было бы считать это (с некоторыми оговорками) политической победой Израиля. Но точка поставлена не была. Нарушив обязательства, данные Филипу Хабибу, Израиль под надуманным предлогом ввёл войска в Западный Бейрут, взяв таким образом на себя ответственность за всё, что там происходит, потом случилась резня в палестинских лагерях Сабра и Шатила, потом израильские войска, неся постоянные потери, находились в Ливане трудно понять зачем (впрочем, объяснения всегда найдутся) ещё три года, в 2000-м году израильская армия покинула буферную зону, созданную на юге Ливана, и удерживаемую совместно с союзными силами ливанцев, и вот здесь точка была уже действительно поставлена.
Бесславная точка.
Увы. 
Начав рассказ о Первой ливанской войне воспоминаниями Ицхака Шамира, ими же и завершу. 
Военная акция, начатая, как мне казалось, для достижения одной единственной цели, закончилась впоследствии непредвиденным образом и в непредвиденный срок. Она стоила жизни сотням израильских солдат и ввергла ЦАХАЛ больше чем на два года в грязь войны на ничьей земле, разрушенной чужими гражданскими распрями, земле, до сих пор отданной на милость фанатичных и кровожадных милиций мусульман, христиан и друзов. Ливанская война, о которой столько спорят, – единственная из наших войн, которая не только велась при отсутствии национального согласия на этот счёт, но и сопровождалась общественным протестом в Израиле <…> И Ливан в результате этой войны не получил мира – ни с нами, хотя это было достижимо, ни с самим собой.  

Михаил ГОРЕЛИК