«Мы строим по системе Станиславского…»

– Когда я готовилась к нашему разговору, обнаружила в Интернете несколько ваших цитат, за которые зацепилась: «Профессия архитектора идентична режиссеру» и «Мы строим по системе Станиславского». И сам собой отпал вопрос, каким ветром известного архитектора занесло в театр и так крепко и надолго привязало…
– Да, профессии режиссера и архитектора идентичны: и тот, и другой организует пространство для человека и для актера. Архитектор пишет сценарий жизни человека в доме, и под него уже делает проект.

– Помните ли Вы, когда впервые пришли в театр? 
– Мама с детства водила меня в театр. Вырос я в Краснодаре, там был хороший драматический театр, и многие столичные театры туда приезжали с гастролями.

– А родились Вы в Казахстане, как Ваша семья туда попала?
– Мой папа – «французский шпион». Он родился в Хельсинки, где стоял русский флот. Дед, офицер русского флота, был из шведских моряков, оставшихся в России со времен Петра Первого. В 1917 году они с братьями уехали в Болгарию, потом во Францию. До 1949 года работали в марсельском порту, пока генерал Де Голль не заявил: «Франция для французов!». Дед был вторым помощником капитана, когда прозвучал советский призыв: «Русские, приезжайте спасать Россию, восстанавливать из руин!». Собственно, художественный фильм «Восток – Запад» – это как раз про деда и его семью. Они жили во Франции по Нансеновским паспортам и с этими же паспортами приехали в СССР (Международный документ, который удостоверял личность держателя, впервые начал выдаваться Лигой Наций для беженцев без гражданства. – Л.К.). Прибыли в Кутаиси строить автозавод «Колхида». Туда же на практику приехала моя мать, окончившая ставропольский архитектурный техникум. Уже через год их обоих забрали. Отца, как французского шпиона, мать, как дочь врага народа (дед по матери – польский офицер, бабушка – чешка). Отправили в Казахстан, и они там работали с военнопленными немцами. Когда мать забрали, она была беременна, так что мой старший брат родился в ссылке. Я родился в 1956 году, когда семью уже реабилитировали. Мы вернулись в Кутаиси. Потом из-за развенчания культа личности Сталина в Грузии начались проблемы для русских, и семья поехала в Краснодар. Была такая категория городов, где могли селиться бывшие ссыльные – нет моря, портов, больших заводов, чтобы не сумели навредить советской власти.

– Когда Вы переехали в Москву?
– В семнадцать лет я поступил в МАРХИ, сначала брат, потом я. И снова начал ходить по театрам. Первый увиденный спектакль в Москве очень хорошо помню – «Старый Новый год», его играли в филиале МХАТа, где сейчас Театр Наций. Открывается занавес – на столе стоит Олег Ефремов и вкручивает лампочку. Бомбический был состав – все звезды МХАТа там играли.

– Олег, как Вам жилось с такой знаменитой сказочной фамилией, весело, наверное?
– В принципе, кто читал книгу Астрид Лингрен, услышав фамилию, улыбались, но читали не все. Первая моя школа была очень интересной: у половины ребят родители, либо отсидели, либо сидели. Карлсон – фамилия иностранная, а любая непонятная фамилия означала: ты – еврей. Я соглашался и переводил все в шутку, отвечал: «Да, я еврей, но в первом поколении, мне повезло, а вам – нет…».

– Сказочная фамилия, несомненно, повлияла на Ваш характер, что подтверждает еще одна цитата: «Дом должен иметь добрые глаза и улыбку».
– К сожалению, добрых домов мало, восемьдесят процентов – безликие коробки. Не понимаю, как можно такие проектировать. Я всегда считал, что архитекторы принадлежат передовому отряду интеллигенции. Своих архитекторов я в обязательном порядке вожу в театр. Завтра, например, идем в «Пространство Внутри» на спектакль моего любимого Владимира Мирзоева «Толстой – Столыпин».

– Кто был в детстве Вашим кумиром, и кто оказал на Вас влияние как на личность?
– Да какие там кумиры, разве что Гагарин да родители, разумеется. Еще у меня был прекрасный друг Саша Гилевич, мы с ним росли в одном дворе. Спустя почти сорок лет он нашел меня в Москве. Александр Израилевич Козлов (в армии Гилевич стал Козловым) теперь – продюсер, его компания продюсирует фильмы, в том числе и Андрея Звягинцева. Саша постоянно приглашает меня на кинопремьеры, а я его – в театр.

– А кем хотелось в детстве быть?
– Президентом.

– Какие у нас в советское время президенты?
– Ну, как, приезжали к нам в Краснодар первые люди государства, город украшен, все флажками машут… Я хотел стать первым, чтобы суметь что-то хорошее сделать для страны. Я даже в партию хотел вступить, чтобы все в ней переделать или развалить, но меня не приняли, да и без меня все развалилось. В детстве для меня самой значимой была бабушка Божена Алоизовна, которая следила за моим чтением и давала мне самые лучшие книги. 

– Когда Вы создали свою архитектурную фирму, у Вас сразу появились незаурядные заказчики?
– Да, в девяностые годы начался расцвет банков, я работал с Бидзиной Григорьевичем Иванишвили (банк «Российский кредит») – это мой первый заказчик в 1991-м году. Потом с Михаилом Ходорковским – мы сделали отделение банка «Менатеп» в Манеже и спроектировали ему специальный офис, где планировался автолифт, чтобы он мог подняться на своей машине в кабинет. Дверь лифта открывалась, выдвигался стол для переговоров с сотрудниками. Ходорковский от автолифта отказался, сказал, что, если понадобится кого-то пристрелить, то в нашей стране это сделают, невзирая ни на какие ухищрения, а если надо посадить – посадят. Ну и вот, Иванишвили стал премьер-министром Грузии, а Ходорковский присел на десять лет.

– Каким авторским проектом Вы особенно гордитесь?
– Первым нашим большим проектом была усадьба «Модерн». Заказчик тоже ею гордился, и до сих пор любит эту усадьбу.

– Вспомните курьезный пример в работе с заказчиками.
– Например, прилетаю на Кавказ к заказчику, чтобы расположить резиденцию на местности. Он предлагает мне остаться вечером на день рождения, но я вечерним самолетом улетаю, а утром узнаю по «Эху Москвы», что в тот вечер в его доме было убито семь человек.

– Ничего себе, повезло Вам. 
– С заказчиком надо всегда держать дистанцию.

– Как, собственно, с любым пациентом или клиентом.
– В девяностых годах архитектора (я его хорошо помню – Алексей Галанин учился курсом младше) сожгли в камине…. Помните, один из эпизодов фильма «Жмурки»?

– Что сложней построить: дом или театр?
– Это, в принципе, одно и то же.

– Чем наполнить частный дом, Вы знаете досконально, а театр, чем он должен быть наполнен? От кого зависит начинка, содержание?
– Бесспорно, театр должен быть наполнен любовью и творчеством. В Театре DOC внутреннее содержание зависело от Елены Греминой и Миши Угарова, мне этот театр очень нравился. Когда Театр DOC выгнали с Трехпрудного переулка, мы за полтора месяца из заброшенных руин сделали очень симпатичное театральное пространство в районе Бауманской на Разгуляе. Это было потрясающее время: по вечерам после работы приходили волонтеры помогать моим строителям, только потом я узнал, что среди них были довольно известные режиссеры. Миша и Лена повлияли на меня своим отношением к театру, к ребятам. Они всех подкармливали, помогали. Лена содержала театр. Она писала сценарии для фильмов, а все деньги вкладывала в свое детище. Там шли потрясающие спектакли.
Я строил Театр «Пространство Внутри» вместе с Gogolschool в память о Михаиле Угарове. Мы, объездив Москву, перебрали несколько помещений, сделали кучу проектов, потом Илья Ромашко предложил мне принять участие в совместном проекте. Мы одиннадцать месяцев строили одновременно школу и театр. Из 800 метров цокольного этажа сделали полторы тысячи метров – два уровня, два зала, гримерки для артистов, гардеробная для зрителей, буфет, санузлы и пр. В хорошем театре должны быть хорошие условия и для артистов, и для зрителей.

– Олег Павлович Табаков говорил, что театр начинается не с вешалки, а с туалета.
– Да, беда, когда в антракте стоят безумные очереди в туалет.

– Талантливый человек талантлив во всем, но и успешный человек успешен во всем. Театр DOC в свое время, стал культовым местом. Сегодня «Пространство Внутри» тоже становится культовым пространством для театралов и поклонников честного театра.
– Мы стараемся. Сейчас все очень сложно: почти нереальной стала реклама, осталось только сарафанное радио.

– Расскажите про ваши ближайшие планы и мечты.
– У нас объявлен и успешно идет год писателя Людмилы Петрушевской. В репертуаре уже есть спектакли по ее пьесам «Квартира Коломбины» и «Он в Аргентине» и будут еще другие. Хотим весной провести необычный фестиваль – договоримся с театрами других городов, где ставят Петрушевскую, и весной сделаем общую афишу. В «Пространстве Внутри» успешно работает режиссер Женя Беркович со своим коллективом «Дочери Сосо», и она будет ставить спектакль по пьесе Людмилы Петрушевской. Я люблю режиссера Владимира Мирзоева, у нас уже есть его спектакли «Я убил царя» и «Две стрелы в спину». Мы договорились, что будет блок: он поставит третий спектакль. Хочется, чтобы на нашей сцене появились спектакли Юрия Муравицкого – мечтаю, чтобы он перенес ко мне свой гениальный спектакль «Ричард III». Мечтаю, чтобы такие режиссеры, как, Антон Федоров, Талгат Баталов ставили свои спектакли у нас. Хочу собрать всех «доковских» режиссеров. Заоблачная мечта, чтобы Кирилл Серебренников у нас что-то сделал. Будут идти пьесы Ольги Михайловой, один спектакль уже идет «Толстой – Столыпин. Частная переписка». У нас восстановлен спектакль памяти Лены Греминой и Миши Угарова «Аляска». Мечтаю, чтобы дочь Маша играла в моем театре и никуда не уехала, она – прекрасная актриса, но отказывается от моей помощи и хочет все делать сама.

– Какая правильная девочка! А где Мария Карлсон (дочь) училась, кто был Мастером ее курса?
– Она окончила курс Бориса Плотникова в ГИТИСе. Сыграла несколько ролей у своего Мастера, у режиссера Антона Федорова и у Юрия Муравицкого, все очень достойно. Причем, в «Ричарде III» Маша сыграла самого Ричарда. У Муравицкого получился шекспировский театр наоборот: там все женские роли играли мужчины, а у Муравицкого все мужские роли играют девушки.

– Самая большая на сегодня мечта?
 – Чтобы все плохое поскорей закончилось, чтобы нашим соседом снова стал Гоголь-Центр, чтобы мы могли в нашем театре играть пьесы украинских, белорусских, грузинских друзей, чтобы снова на нашей площадке шла Любимовка (фестиваль современной драматургии), чтобы все вернулись, чтобы каждый день собирались хорошие люди, и им было у нас хорошо.
Беседовала Лариса КАНЕВСКАЯ