Русский, рунглиш, иврус и др.

Этому диалекту у нас даже разные названия дают. Одни называют его «иврусом», другие «руситом». Я настаивал, что поскольку у нас довольно большая русскоязычная община, то она имеет право на диалект. Ну, как, например, в России есть областные говоры и диалекты. У нас в молодости даже игра такая была. Мы брали словарь Даля, открывали на любой странице. Кто-то зачитывал слово, а остальные должны были угадать, что это слово значит. Примерно треть слов мы слышали впервые, и угадать их значение могли только жители области, где Даль услышал их.
Но на меня дружно набросились пуристы: дескать, никакой это не диалект, а испорченный русский, настоящий же нормативный русский может быть только в метрополии.
Что ж, пусть будет так. Не зря же Татьяна Толстая в свое время привела диалог, подслушанный на Брайтон-Бич, где есть свой диалект (я настаиваю на этом) языка, который называется «рунглишем»: «Взвесьте мне полпаунда чиза» - «Вам послайсить или целым писом?». Это уже стало мемом. Вся метрополия смеялась над языком «колбасной эмиграции». Довлатов, Аксенов и другие интеллигенты эмиграции приводили нам прекрасные образчики этого «сленга».
Я смирился. И стараюсь писать на языке метрополии, и даже «Битуах леуми» прилежно называю Институтом национального страхования. Хотя почему он институт и кто эту бюрократическую контору так первым назвал на русском?
Но вот прошло совсем немного лет после той встречи с хранителями родника русской речи, и я вдруг заметил, что с трудом понимаю язык СМИ «метрополии». Такое впечатление, что рунглиш с Брайтона тихой сапой пробрался в московскую «элиту».
Вот суперинтеллектуальный журнал Esquire (во всяком случае, он так себя позиционирует) . Цитата из пересказа краткого содержания рекомендуемой книги: «Это становится поводом вспомнить все, что он так старательно компартментализировал».
Это умное слово мне даже спеллер подчеркнул, и я стал мучиться комплексом неполноценности: дожил почти до 75 лет, вроде неглуп, а такого популярного слова не знаю. Полез в интернет и выяснил, что «Компартментализация — раздельное мышление  - механизм психологической защиты, проявляющийся в том, что противоречия между какими-то мыслями, идеями, отношениями или формами поведения упорно не осознаются». Опять ничего не понял. Взял в фейсбуке «помощь зала» - как в телеигре за миллион. И мне объяснили, что это означает «разложить по полочкам». И всё! Так какого черта эсквайр меня мучил?
Одна моя коллега-журналистка привела в фейсбуке замечательную цитату из журнала (российского!) «Афиша». Это рецензия на сериал «Кафедра». Кстати, рекомендую – сериал, разумеется, а не рецензию. Вот эта цитата: «Все становится совсем сложно, когда коллегу и краша главной героини студенты решают закенселлить за ироничную зигу. Интеллигентная комедия «Кафедра» очаровывает уже одним своим упоительным сеттингом».
Вам всё понятно? Поздравляю. Мне опять понадобилась помощь, на этот раз Гугла.
Оказалось, «краш» - это просто любимый, или что-то вроде этого. Закенселлить – ну, это в двух словах не объяснишь. Типа – забанить. Ах, и про бан вам надо объяснять? Ну, в общем, устроить ему шейминг. Тьфу ты! Всё вам надо объяснять. По-простому – объявить бойкот, но не совсем бойкотировать, а закенселлить. Что? Вам еще и «сеттинг» объяснять? Совсем русский позабыли? Сеттинг - это среда. Мы тут, в Израиле, говорим: «Выбрал удачное время». А в российских СМИ уже давно пишут: «выбрал тайминг».
А вот милый заголовок статьи в одном серьезном интернет-издании: «Как прокачать скилл и рисовать в разных стилях».
Как рисовать в разных стилях, я понял. А вот как «прокачать скилл»? Читаю статью про автогонки: «Это ключевой скилл для пилота «Формулы-1». Опять скилл. Гугл в помощь: скилл – это опыт, навык. И ничего больше. А вы что подумали? И чем это русское слово «навык» вам не по душе?
А теперь домашнее задание для любознательных: что значат по-русски, подчеркиваю, по-русски (потому что изъято мной из русского текста в российском СМИ) слова «фейл», «кринж»?
Упаси господи, я не имею ничего против иностранных слов. Ну, вот есть такая новомодная игрушка для релаксации: «поп-ит». Щелкаете, как пузырики в полиэтиленовой упаковке. Очень нервы успокаивает. Малолетние внуки мои так и называют ее: «поп-ит». А вот где-то в статье я наткнулся на название «щёлкалка». Так в комментариях автора заклеймили, как будто он калоши назвал «мокроступами».
Однако вернемся в наш жаркий Израиль. Конечно, мы пишем на нормативном русском языке. Но говорим уже на иврусе. Например, одна моя хорошая знакомая, работающая медсестрой, пересказывая фильм или обсуждая моду, говорит на прекрасном русском языке. Но стоит ей заговорить о событиях в ее отделении больницы, то понять ее становится почти невозможно – ибо все медицинские и технические термины она знает на иврите и почти не знает на русском. Я думаю, она даже не знает слов «утка» и «судно»  не в орнитологическом и судоходном смыслах этих слов. Ее речь тогда напоминает знаменитую «идишскую» фразу, единственную, кстати, которую я знаю на «идиш» (кавычки тут не случайны): «Ин кладовке афн полка штейт а-банке мит варенье». 
Доктор филологии Миля Штивельман, из «ватиков» (слово на иврусе, обозначающее репатриантов, приехавших в Израиль в 70-х – начале 80-х годов), написал целую книгу, посвященную проникновению ивритизмов в русскую речь «Каблан, маньяк, шнорер и другие».
Я заметил, что меня с каждым годом все меньше и меньше шокируют вкрапления иврита (в умеренном количестве) в русскую речь. Такой у нас тут диалект. Почему мы считаем, что русский язык должен быть стандартизованным и дистиллированным? В конце концов, есть «американский английский», и, хотя он здорово отличается от британского, он не перестает быть английским. Да что говорить! Даже обычный футбол в Британии называется футболом, а в США – соккером. Так что и мы вполне можем по-русски называть это безобразие на стадионах «кадурегелем», потому что к футболу это имеет весьма отдаленное отношение, а в русском языке для такой игры, в какую играют израильские команды, и названия нет. 
Русский язык живет. Всюду, где живут его носители. И очень даже может быть, что со временем появятся «израильский русский», «североамериканский русский», а то еще, как пугают русские патриоты, появится на восточных окраинах России «русский китайский».
Я понимаю, что мои заметки очень спорные, и на каждый мой аргумент можно найти десяток контраргументов. Но, по крайней мере, это не тот спор, который зовет на баррикады.
Лев АВЕНАЙС