Мара и чудеса

Она работает бухгалтером в сети продовольственных магазинов, и работа ей нравится. Она с удовольствием чертит на компьютере графы и заполняет их стройными рядами цифр. Подсчитывает проценты, сравнивает продажи того-другого от месяца к месяцу, от года к году, пишет отчеты. По образованию Мара экономист. Не старший, как Энгельс, а пониже — младший. У нее был офис в главном здании, потом ее перевели сюда, в магазин в новостройках на шестнадцатой дороге. Сегодня был трудный день: из-за циклона две продавщицы и главная бухгалтер не добрались на работу, и в результате Мара помогала у кассы, и еще срочный бухгалтерский отчет писала. Что она делает тут, у кабинета менеджера, после рабочего дня? Мара специально выбрала день перед Пасхой, когда у всех хорошее настроение, для разговора об одном очень важном деле. Впереди — длинный выходной. Две сумки с продуктами стоят рядом со стулом. С утра она потушит морковь с луком, бросит на ту же сковородку мелко нарезанные помидоры, добавит специи. Когда вода в кастрюле вскипит, она бросит в нее нарезанный кубиками картофель и сварит овощной суп. Потом она приготовит жаркое из телятины с овощами. К­огда-то в пору ухаживаний муж нахваливал ее готовку. Теперь муж каждый раз привозит Маре от свекрови рецепт то одного, то другого блюда. Мара делает все по рецепту. «Интересный вкус!» — говорит муж, морщась. Но ­как-то они живут-­ладят, и, слава Б-гу.

В их магазине работает молодежь. Она оглянулась: две продавщицы Лора и Джуди оживленно болтали и хихикали за кассами. Мара прислушалась: «Чего это они так развеселились?» Она приподнялась на стуле, вытянула шею, и от любопытства у нее на лице появилась глупая улыбка. Увидев, что Мара смотрит на них, девушки переходят на шепот. Ничего страшного, она не обижается, что ее не включают в беседу. Она любит всех. К­огда-то, когда ей исполнилось шестнадцать лет, отец взял ее в путешествие в Тибет, и они вместе с другими туристами решили совершить подъем на Священную гору Кейлас. На привале к ним подошел загадочный человек из местных, посмотрел на Мару, на отца, сложил ладони у груди и сказал отцу: «Дочка будет делать чудеса!». Отец поклонился, и человек пошел вверх в гору. Им тоже было пора подниматься, привал кончился. «Какой смешной!» — заметила Мара, посмотрев вслед худой фигуре, исчезающей в лучах солнца. «Смешной, — кивнул отец. — Только ты ему верь, потому что он, хоть и смешной, а знает много». Отец ее сильно любил, а теперь ее так же сильно любит сын и считает, что она способна на чудеса. Мара качает головой и трет озябшие руки.
Муж звонит. Слышно, как в глубине квартиры, работает телевизор.
— Скоро ты там? — спрашивает он скучным голосом.
Она объясняет, что менеджер занят, она ждет.
В последнее время разросся район, где находится их магазин, работы прибавилось, наняли новых людей — молодых и энергичных. Поменялся и менеджер: вместо пожилого добряка Боба взяли молодого и энергичного Джима. Из бывших остались старшая бухгалтер и Мара. Она сидит у кабинета, трет руки, чтобы согреть их. Она всегда была мерзлячкой. Из-за двери доносится голос менеджера. Он всегда орет, всегда на нервах. Сейчас он ругается по телефону с женой. Они в процессе развода уже второй год, таскаются в суд, потому что не могут поделить ­какое-то имущество. После разговора он выбегает в коридор, ошалело смотрит на Мару.
— Знаешь, что общего между циклоном и типичной женщиной? То, что она тоже приходит к тебе в дом мокрая и холодная, а, уходя, оставляет тебя без дома и машины!
Мара вздыхает, и это ­почему-то вызывает у менеджера раздражение. Махнув рукой, он идет обратно в кабинет и снова набирает номер. По разговору она догадывается, что это он звонил главному бухгалтеру — та осталась дома из-за непогоды. Странно, что Мара про циклон не знала. Утром, когда она выходила из дому, ничего не предвещало никакого циклона. На ней старенький костюм с незаметной латкой на левом рукаве, туфли-­лодочки из искусственной кожи. С собой ни плаща, ни зонта.
Она сидит у окна и смотрит на бегущих по улице молодых ребят: короткие куртки плохо защищают их от дождя и ветра. Какие они глупые, что так легкомысленно одеваются! Один из подростков напоминает ей сына. Роб далеко, и ей представляется, что ­где-то он тоже бежит под этим дождем. «Беги, сынок, беги!» Ей грустно, что он учится так далеко, что нельзя, как раньше вой­ти в комнату, обнять его, сказать: “Ты, наверное, голоден?”
На сына она никогда не жалела денег: Роб ходил в частную школу, и она работала на двух работах, чтобы платить за образование: в магазине в течение недели и секретаршей у Миркина по выходным. У Миркина своя компания по развозке престарелых, ну, и там всяких больных и наркоманов на социале. С этими людьми нежный с шелковыми волосами семилетний сын ездил по утрам в школу, потому что своей машины у них не было. Роб учился хорошо. Арифметика, английский, испанский, науки — все ему давалось легко. Он мечтал стать географом, как его дедушка, о котором он слышал столько волшебных историй. Говорят, что талант передается через поколение: вот и Роб любит путешествовать, хорошо ориентируется в незнакомой местности. Была одна история. Знакомая из штата Мэн позвала их на свадьбу. Муж поехать не мог, и отправились вдвоем с сыном. Бракосочетание происходило в сельской церкви, потом праздновали в ресторане. К­ак-то так получилось, что после празднества про них позабыли. Молодожены уехали домой, гости на машинах отбыли кто куда. Внезапно Мара с Робом остались в ресторане одни, и тут западал снег — да еще какой крупный! Снег озверело бросался на окна, на машины, на фонари. Их мотель находился всего в миле от ресторана — только надо было пройти сквозь небольшой подлесок. Они пошли и обнаружили, что их мотель удивительным образом исчез. Подлесок превратился в огромный лес, вокруг кряхтели дубы, скрипели сосны, ветлы клонились под снегом. Мостик скользил под ногами над ручьем, который трещал, замерзая. Было страшно и холодно. Решили вернуться в ресторан, но выяснилось, что и ресторан исчез. Мара ругала себя за безалаберность.
— Мама, помнишь, ты рассказывала, как дедушка говорил, что чудо — твой лучший друг!

— А ведь и вправду!
Роб взял ее за руку.
— Пошли найдем его!

Как зачарованная она побрела за ним по заснеженному лесу, и через десять минут они вышли к мотелю. Она улыбается, вспоминая, каким счастьем показался ей тогда их дешевый номер со скрипучими кроватями прошлого века и рассохшимися рамами на окнах. Всю ночь зато красиво падал мокрый снег, а к утру, когда подмерзло, все деревья стояли в хрустале.
В девятом классе Роб стал встречаться с девочкой. Ему и Кристине исполнилось по семнадцать, когда они объявили родителям, что любят друг друга. “Зачем нам надо, чтобы они прятались по чужим домам? Пусть ночуют у нас!» — сказала Мара мужу.
Муж сказал, что подумает. Он зашел к сыну для сугубо мужского разговора. Мара специально не прислушивалась: она же не виновата, что у них дома такие тонкие стены. Муж долго бухтел по поводу того, что сын рано начал гулять по буфету, что нынче у молодых все так просто в то время, как у них все было гораздо сложнее. Он говорил и говорил, пока сын не взмолился: «Да ладно, пап!» Дверь открылась, из нее вышел весь красный сын, за ним муж. Он похлопал Роба по плечу.
— Главное, молодой человек, не забывайте пользоваться противозачаточными средствами!

В одиннадцатом классе Роб с Кристиной подали документы в Стэнфорд. Кристину сразу приняли, Роб сказал, что скоро и ему придет извещение о зачислении — он уже знал от ­кого-то на факультете. Мара с мужем пригласили детей в ресторан.
— Мам, пап, вы не могли бы сегодня переночевать у Миркиных, а в ресторан мы ­как-нибудь в другой раз сходим? — вдруг спросил сын.
Ночевать пришлось в мотеле, потому что не хотелось к Миркиным.
— Мы слишком ему потакаем! В­се-таки не следует так уж поощрять все, что он делает.
На следующий день дети встретили вернувшихся родителей так, как будто те нагрянули не вовремя. Кристина глядела в сторону. Когда муж ушел покурить, Кристина сказала, что они с Робом расстаются. Так они решили.
Роб пропадал целыми днями. Раньше ужинали вместе, а теперь он приходил поздно с глазами, как у енота. Говорил, что после уроков сидит в библиотеке. Мара никогда не ходила в школу в старших классах, а тут пришла поговорить с классным руководителем, не переутомляется ли ребенок. От директора, который одновременно был и преподавателем математики, она услышала, что у сына задолженности по алгебре и физике, и что вообще в школе его давно не видели.
— То есть как?
— Так!
И добавил, что думал, что сын не ходит в школу с ведома родителей.
— Нет, что вы! — испугалась Мара.
— Очень грустно тогда!
Мара не сдавалась.
— Каким же образом его приняли в университет?
Лицо учителя совсем потускнело.
— Его не приняли — разве он не сообщил вам? Не уверен, что у него большие шансы на поступление в приличный университет.
«Да Бог с ними с шансами! Что с ее мальчиком?» — испуганно подумала Мара.
Школу Роб ­все-таки закончил, но на выпускной вечер не пошел, и купленный заранее костюм отдали в Армию Спасения. После короткой весны пришло душное лето. Роб смотрел телевизор или, сидя в наушниках, слушал музыку. Из дому почти не выходил. Миркины посоветовали им обратиться к семейному психиатру. Миркин многозначительно добавил:
— Обязательно пойдите всей семьей — это сближает!
Они записались на прием к порекомендованному Миркиными врачу. На улице стояла жара, идти было трудно, Мару не покидало чувство страха и стыда. Мара боялась, что мальчику поставят нехороший диагноз, который останется в личном деле и будет потом мешать ему в трудоустройстве. Психиатр оказался миниатюрной женщиной, обладавшей на удивление низким голосом. Она велела им сесть и подождать — она хотела вначале побеседовать с сыном наедине, без посторонних. Муж сказал Маре, когда дверь в кабинет закрылась:
— Мать, мы с тобой посторонние! Это, что касается сближения.

Наконец их запустили в кабинет.
— Мы тут пообщались с Робертом и пришли к общему знаменателю! — пробасила психиатр. — Будем лечиться!
А через два дня они получили от нее счет на триста долларов и записку с советом проверить Роба на наркотики.
— Да он — наркоман! Я так и знал! — воскликнул муж.
Мара покачала головой.
— Нет!
— Ты — глупая, так что помолчи! Вообще все из-за тебя!
— А что я такого сказала?
Муж нахмурился.
— Ладно. Все!
Мара не обижалась. Ну, она глупая — тоже новость! Мать ее считала глупой. Менеджер считал глупой.

С мужем сын больше не разговаривал, отчуждение между супругами тоже росло. В доме стало неприятно и холодно. Маре хотелось убраться, стереть налипшую на предметы грязь, и она много колотилась по хозяйству.
— Когда плохо в семье, женщины много убирают, — сказала ей Миркина.
Но, несмотря на весь ужас, Мара ждала чуда.

Менеджер выходит и, смерив Мару усталым взглядом, сообщает, что придется отложить их разговор — не до нее ему сегодня. И, вообще, о чем она хочет говорить? Что за срочность такая? Он раздражен, говорит с ней зло и сам же еще сильнее раздражается от того, что не может скрыть раздражения. Мара улыбается и отвечает, что она потом все объяснит. Восемь часов. За окном хлещет дождь. В приемной перед ней в безмолвном телевизоре улыбающаяся женщина проводит рукой по карте. По всему Восточному побережью дождь, дождь. Мара хотела бы быть этой женщиной, стоять в нарядном костюме возле светящейся карты, показывать, что сейчас дождь идет в двух штатах, потом двинется вглубь материка.
Она позвонила мужу, он долго не отвечал. Потом раздался сонный голос.
— Заснул я. Ты еще там?
— Я тут.
— Может, ­кто-то подвезет тебя?

Она наклонилась и взяла свои сумки. Продавщицы насмешливо посмотрели на нее. Они были молоды и веселы, а она, вечно ­чем-то озабоченная, не первой молодости не очень умная тетка, казалась им странной. Не вписывалась Мара в коллектив. И вообще она знала, что ей давно подыскивают замену на работе. Хотела поговорить с менеджером, чтобы не увольняли, потому что ей очень нужна работа. Она ведь справляется не хуже, чем старший бухгалтер. А дождь хлестал вовсю, и ветер вздувал большие лужи. Был короткий рабочий день перед Праздниками. Продавщицы Лора и Джуди тоже собирались. Уже пришел Мартинес. Он и второй цветной парень Лукас будут убирать магазин. Мартинес курил под козырьком, дожидаясь, пока все выйдут. Мара поздоровалась и приостановилась рядом с ним: «Может, ­кто-то предложит подвезти хоть до остановки метро?» Но, судя по всему, никто ничего такого не собирался ей предлагать. Было холодно, в обеих руках она держала по сумке. Она пошла, и продавщицы с менеджером пошли следом, подталкивая друг друга и хихикая над ее нелепым костюмом, походкой. А потом вдруг неожиданно смолкли. Дождь тоже перестал сечь лужи хлыстом. И все, включая курящего у двери Мартинеса, увидели, как глупая Мара поднялась на несколько сантиметров в воздух и пошла над водой.
Катя КАПОВИЧ