Число бездны

Ну, конечно, можно сколь угодно повторять: а чего стоит литература, ваши поучающие добру Толстые, Дон Кихоты, Достоевские с их «всем миром, не стоящим слезинки ребёнка», с их иллюзиями влияния на человечество, если она не смогла предотвратить трагедии века 20-ого с его войнами, геноцидами, Хиросимой и прочим? И вправду, влияние литературы на человечество –  вопрос крайне сложный: как  воздействовали (и в какую сторону) даже самые известные: Библия, Коран, Джаммапада, «Капитал», «Ахипелаг ГУЛАГ», мировая литературная классика на развитие человечества, проследить непросто, если вообще возможно, а как развивалось бы человечество, если бы не была сожжена богатейшая библиотека древнего мира - Александрийская?

Но проследить, какое влияние литература оказала на отдельного человека, вполне реально. Иной субъект, постаравшийся скорее забыть школьную программу и в дальнейшем не бравший книгу в руки, уверенно заявит: «Да никакого влияния!» и будет прав, а я знаю точно, что на меня лично повлияла и ещё как! И каждый, заглянув в себя, может определить роль литературы в его жизни.

Писатель Вардван Варжапетян, в свою очередь, уверенно заявил: «Да если бы не литература, я стал бы отвратительным человеком!». Родился Вардван в голодные военные годы в Башкирии, в бедной семье,  у русской женщины и отца-армянина, случайно уцелевшего от геноцида. Тяжкая жизнь родителей не выходила за пределы насущных потребностей физического выживания. Но Вардван вырвался из низа жизни, закончил МГУ, стал писателем, а когда принёс свою первую книжку домой, родители поначалу не поверили, что автор её – их сын.

На мой взгляд, Вардвана Варжапетяна  всю жизнь подталкивала к действию  идея, пусть для кого и наивная, но упрямая, что книги могут изменить мир к лучшему, а уж отдельного человека, безусловно, могут. По сути Вардван – человек мира, пытливый, стремящийся своими книгами проникнуть в самые разные культуры и времена:  здесь и его повести об Афанасии Никитине – «Повесть о купце, пегом коне и говорящей птице», о св. Нарекаци («Нарек»), о поэте Омаре Хайяме  («Запах шиповника»), о совсем далёком от нас китайском гении Ли Бо («Путник со свечой»), «Баллада судьбы» – о Фрасуа Вийоне, «Дорога из Рима» – об Овидии. «13-я страсть» – о бескорыстном российском докторе Гаазе, отдававшем весь заработок и силы на лечение и нужды заключённых, отправляющихся в кандалах по Владимирскому тракту в далёкие и суровые края. Вообще Вардвана привлекают личности незаурядные, жертвенные. Он творец необыкновенных идей. Вот одна из них, характерная, воплощённая в жизнь – проект под названием «Добрая книга», издание маленьких, в один-два рассказа, гуманных, добрых сочинений разных авторов,  известных и забытых. Среди них «Каин и Артём» Максима Горького, «Что записано в книге жизни» украинского классика Михаила Коцюбинского; здесь Альфонс Доде – «Последний урок», Тибор Бартош –  «Истории, рассказанные цыганом-гвоздарём»; целое созвездие прославленных авторов - Николай Лесков, Борис Васильев, Альбер Коэн, Валентин Распутин. Всего 34 книжки, изданные на пожертвования добрых людей.

Книжки разошлись и, увы, нет такой методики, чтобы вычислить степень их воздействия на читателей, но в том, что оно было, у меня нет никаких сомнений.

Есть одна тема, особенно близко к сердцу принятая Вардваном, - Холокост. Трагедии еврейского народа он посвятил необычную книгу, книгу-поступок - «Число бездны». Однажды он мне её притащил - именно этот глагол здесь  уместен. Это был огромный чёрный с небесными звёздами том, еле умещавшийся в сумку. И что же я увидел, раскрыв её? Цифры, цифры, цифры, столько цифр, сколько известно было на момент написания книги, в 1989 году, имён погибших евреев: 5820960 (позднее это число выросло).  Вардван создавал эту книгу два года, записывал цифры по пять–шесть часов в день, многие из них размыты его слезами. Писал и плакал, чувствовал боль и молился...

«Ха! – скажет кто-то, увидев его труд, - да заложи в компьютер, и через несколько секунд всё будет готово». Да, технически книгу можно скопировать, но как скопируешь душевную боль, сострадание? В своей статье, предваряющей серию книг «Антологии выстаивания и преображения», Вардван задается вопросом: «Почему всё-таки смерть великого  множества людей воспринимается приглушённее, тупее, чем убийство одного человека? Потому что нормальный человек просто не может воспринять миллионы убитых, почувствовать боль в миллион раз сильнее, чем скорбь по одной жертве. Огромные числа мы воспринимаем как абстракцию, как некие отвлечённые величины, математические символы». Так вот, Вардван попытался почувствовать горе каждой души, дать каждой хотя бы долю сопереживания.

Армяне восприняли «Числа бездны» с некоторым недоумением и обидой: «Почему ты, армянин, не сделал подобного для нашего народа? У нас свой геноцид, первый, ещё до евреев, своя трагедия...» Но Вардван исполнил свой долг, как он его понимал. А пронзительную книгу об армянском геноциде, о его чудовищном механизме «Сорок дней Муса Дага» написал австрийский писатель, еврей Франц Верфель.

Впрочем, и на армянском материале Вардван написал немало: уместно вспомнить и «Сад цветущих букв» – повесть о создателе армянской письменности святом «Месропе Машоце, повесть «Нарек», воссоздавшую жизнь и духовный подвиг великого монаха и поэта, святого Григора Нарекаци. Нелишне упомянуть, что после страшного землетрясения 1988 года Вардван был одним из тех сотен, тысяч людей, кто добровольцами поехали в Армению, руками разбирали завалы...

Пять лет (1992 – 1997) Варжапетян издавал армяно-еврейский вестник «Ной», выпустил 20 номеров и, кстати, не убоялся опубликовать в нём первую главу романа «Сатанинские стихи» приговорённого к смерти исламскими фанатиками Салмана Рушди.

В начале 2000-х он вместе с Евгением Ямбургом и Александром Нежным принимал участие в создании «Антологии выстаивания и преображения», изданной под эгидой Сергея Филатова и предназначенной для российских школ. Он составил три первых тома антологии: «Похороны колоколов» - об уничтожении евреев, армян, русских, кхмеров, чеченцев; «Музей человека» – о борьбе с фашизмом; «Последний парад» - о противостоянии тоталитарному коммунистическому режиму, с его гулагами и ложью. Среди авторов - много имён как известных, так и малоизвестных или начавших, увы, уходить из поля общественного внимания: Варлам Шаламов, Альбер Камю, Юлиус Фучик, Франц Верфель, Дитрих Бонхёффер, Артур Кёстлер, Николай Черкашин, Низаметдин Ахметов, Анатолий Приставкин, Лев Друскин и другие.

В числе  незаслуженно забытых оболганное имя героического капитана Валерия Михайловича Саблина. В 1975 году он на своем большом противолодочном корабле «Сторожевой» поднял восстание и был расстрелян; брежневский режим сделал все для сокрытия истории этого выступления, засекретив материалы следствия и взяв от причастных к нему подписку о неразглашении.

Самое же отвратительное и мерзкое в этой истории то, что уже в 1994 году, после падения коммунистического режима, Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации при повторном рассмотрении дела В. М. Саблина по заключению военного прокурора отказала в реабилитации. Ему посвятили очерки Николай Черкашин («Последний парад») и Анатолий Приставкин («Дело капитана Саблина»), вошедшие в «Антологию выстаивания и преображения».

Составителя сборника Вардвана Варжапетяна всегда привлекали светлые личности, потому что он сам человек светлый, кристально чистый.

Такие наивно-мудрые люди, как Вардван, часто становятся объектами и жертвами тёмных сил. Пришлось испытать их на себе и Вардвану.

Случилось это поздним августовским вечером 2003 года. Вардван возвращался домой около полуночи, и на подходе к дому ему обрезком железной трубы проломили голову. Удар был смертельный. Он был без сознания, когда вызвали скорую. Его привезли в Первую градскую и немедленно положили на операционный стол.  У Вардвана было то, что врачи называют «травмой, несовместимой с жизнью». Радио «Эхо Москвы» тогда сообщило: убит писатель Вардван Варжапетян. Но случилось чудо: он выжил.

Стало возвращаться сознание, и вместе с ним невыносимая, бесконечная боль. И вдруг наступил день, когда боль начала потихоньку отступать, он стал узнавать окружающие предметы, лица друзей, вспомнил, кто он...

Важная деталь. Вызванная на место преступления милиция не приехала, и страшное орудие – обрезок железной трубы с прикрученными к нему для большей силы удара огромными гайками – расследователям так и не понадобилось. Иногда я думаю о том убийце: как он старательно готовил нападение, узнавал маршрут Вардвана, выслеживал, выжидал, подкарауливал… В каком же аду ненависти находилась его душа!

…Сознание медленно возвращалось. Но тут – новый ужасный удар: оказалось, что он забыл всё прочитанное и написанное им! Ушло все, что было смыслом его существования. Две недели длилось мучительное осознание бессмысленности собственной жизни.

Но однажды случилось подлинное чудо. Как позднее сам он рассказывал:  сознание будто пронзили горящие буквы: АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН И БОЖЕСТВО И  ВДОХНОВЕНЬЕ... «Такое счастье, что память возвращается не с какой-то мерзкой криминальной подробности, а с Пушкина».

Вардван не только выжил, к нему вернулась способность жить и двигаться, как все нормальные люди, писать новые книги, рождать идеи и удивляться загадке бытия, принимая каждый день с радостью и благодарностью, как дар Б-жий.

Ещё Вардван сделал новый перевод Торы и придумал кипу для лысых евреев - это не шутка, а хитроумное приспособление, удерживающее кипу от порыва ветра. У Вардвана даже имеется авторское свидетельство на это изобретение…

Чем он занят теперь?  Уже несколько лет составляет именной указатель к своей жизни. Каждый день вспоминает родных, друзей, товарищей, соседей, знакомых. Их тысячи!..

Тоже ведь не скучное занятие.

Амаяк Тер-АБРАМЯНЦ