Еврейская песенка и грозное имя

Ой, ой, ой, Йосл, Йосл, Йосл, Йосл!

Ой, жизнь моя погибнет без тебя.

Ой, ой, ой, Йосл, Йосл, Йосл, Йосл!

Твоя царица ждет еще тебя.

Ой, ой, ой, Йосл, Йосл, Йосл, Йосл!

Ночами я мечтаю о тебе.

От злого в человеке

Избавься ты навеки.

Йосл! Я люблю тебя.

 

Не исключено, что на создание «Йосла» их вдохновили новости из Одессы, где, по сведениям некоторых исследователей музыкальной жизни города в эпоху нэпа, местные самодеятельные драматурги сочинили оперетту под названием «За океаном». В ней песенка будто бы прозвучала под названием «Йозель». Приведу первый куплет (не ручаясь, разумеется, за его идентичность исконному тексту):

 

О, Йозель, Йозель, старый добрый Йозель!

Какие есть на свете имена!

Состриг ли ты свою большую мóзоль,

Иль до сих пор она  в тебе видна?

О, Йозель, Йозель, старый добрый Йозель,

Ты состриги любимую мозоль.

Зачем, чтоб наступали все,

Лучше, чтоб упали все.

Выставить лишь ножку ты изволь! 

На граммофонной пластинке «Columbia» еврейско-американский «Йосл» появился в марте 1924 года в исполнении оркестра под управлением Эби Шварца. Уроженец Бухареста Эби Шварц (1881-1963) был замечательным скрипачом и создателем популярного клезмерского ансамбля, с которым записывались многие звезды еврейской заокеанской эстрады. На этикетке были указаны авторы новинки – Кэсман и Штейнберг. «Йосл» в исполнении Шварца был представлен в виде веселенького марша, под который хочется одновременно и бодро вышагивать, и танцевать. К середине двадцатых Нелли получила известность как поющая актриса и часто записывалась на граммофонные пластинки. Большим успехом пользовалась в ее исполнении авторская  песня «Nelli, thu es noch amol» (Columbia, 1925). В конце двадцатых супружеская пара отправилась в длительное турне. В Варшаве Нелли блистала в пьесе Семена Штейнберга «A khasndl oyf shabos». Потом супруги приехали в Советскую Россию, где выступили с постановкой «Dos vaybele». Далее их путь лежал в Аргентину, откуда пара возвратилась в Нью-Йорк.

В 1934 году два известных сочинителя и издателя эстрадных песен Самуил Кан и Сол Чаплин приобрели у супругов Штейнбергов право на распространение копий песни о Йосле и написали к ней английский текст уже в духе американских love songs. Новинка  была аранжирована в виде зажигательного фокстрота и получила название «Joseph Joseph». Растиражированная на пластинках «Brunswick», «Columbia» и других фирм, она быстро получила мировое признание. Наибольшей популярностью пользовалась запись вокального трио «Сестры Эндрюс» в сопровождении оркестра Вика Шона (февраль 1938 г., «Brunswick»).

Не знаю, эта или какая-то другая пластинка с записью «Джозефа» оказалась в распоряжении нашего знаменитого джазового маэстро Александра Цфасмана (1906-1971), но именно он решил возвратить соотечественникам улетевшую за океан мелодию. Еще во второй половине двадцатых, как вспоминает в книге «Укрощение искусств» Юрий Елагин, репертуар Цфасмана состоял «исключительно из вещей западной и американской музыки для джаза», которые тот «списывал по слуху с граммофонных пластинок и сам инструментовал». Джаз Цфасмана имел бешеную популярность. У Александра Наумовича имелись «горячие поклонники среди всех групп высшего начальства», и ему удалось пережить не только великий перелом 1929-30 годов, но и свирепый террор 1937-38 годов. Однако по-новому аранжировать и записать «Джозефа» в 1938-м он не успел по другой причине.

Летом 1938-го Сталину пришла в голову идея создания Государственного джаза СССР, который должен был стать, по словам Елагина, «стопроцентно советским» по содержанию. Лучших музыкантов из лучших джазовых коллективов страны в приказном порядке перевели на работу в Госджаз. Из 14 музыкантов Цфасмана «было мобилизовано таким образом 11».  В результате Цфасману пришлось долго залечивать раны.

Лишь в мае 1939-го задумку с «Джозефом» удалось осуществить. На «Апрелевке», а затем еще нескольких предприятиях вышла пластинка, на одной из сторон которой был записан инструментальный вариант фокстрота «Джозеф». Американские авторы указаны не были, на этикетке значилось: «обр. А. Цфасмана». Обработка и исполнение, надо признать, были выдающиеся. «Джозеф» стал лучшим инструментальным номером всего довоенного наследия Цфасмана.

Другой джазовый маэстро, Александр Варламов (1904-1986), в это время руководил джаз-оркестром Всесоюзного радиокомитета. Считается, что с этим оркестром он успел осуществить только две записи: «Весенний час» Томлэна и «Игра на пальцах» Роджерса, поскольку вскоре был назначен новым музыкальным руководителем Госджаза вместо Виктора Кнушевицкого. Но это не совсем так. Фактически одновременно с Цфасманом он записал свою интерпретацию «Джозефа». Это была мягкая пластинка из цветной ацетилцеллюлозы, выпущенная Экспериментальной фабрикой грампластинок. Тираж был невелик, но и его бóльшую часть  через какое-то время изъяли из торговой сети.

Историки отечественной эстрады до сих пор ломают голову: что побудило умного и интеллигентного Варламова поставить на этом изделии, чудом сохранившемся у нескольких коллекционеров, новый вариант  названия – «ИОСИФ».  Под выведенным заглавными буквами мрачноватого шрифта на коричневом фоне именем великого вождя значилось: «фокстрот, музыка  Чаплина, д/орк. п/у А. Варламова». Казус усугублялся тем, что аранжировка Варламова включала скрипичное соло Бориса Колотухина с типично еврейскими вариациями. В целом же интерпретация выдавала работу мастера высокого уровня. Но разве на это обратили внимание идеологические надсмотрщики? «ИОСИФ – фокстрот на музыку Чаплина» показалось им чем-то вроде наглой политической провокации.

Трудно сказать, доложили ли самому главному из Иосифов об этой проделке руководителя джаза Всесоюзного радиокомитета, но ни тогда, ни в канун войны Варламов не пострадал. Может быть, это была такая же отложенная месть, как в случае с Осипом Мандельштамом?  Во всяком случае, в 1943 году его все же арестовали. По рассказам очевидцев это случилось прямо во время выступления оркестра:  в зале неожиданно погас свет - что по военному времени никого не удивило, а когда через некоторое время зажегся, дирижер исчез.

Восемь лет Александр Варламов провел в северо-уральском лагере,  затем еще пять - в казахстанской ссылке. Какое-то время после освобождения работал учителем в Караганде. В 1956-м, уже реабилитированный, вернулся в Москву, до конца жизни писал музыку для эстрадных оркестров, кинофильмов и телепостановок. Записывал собственные композиции для симфоджаза. Одному из моих знакомых, беседовавших с маэстро незадолго до его кончины, свою изоляцию Варламов объяснил стремлением какого-то деятеля НКВД заполучить его квартиру, расположенную в центре столицы.  Правда, Александр Владимирович не уточнил, чтó за компромат использовал чекист в качестве повода для ареста. Не историю ли с «Иосифом»?

В семидесятые годы о «Джозефе» вспомнил знаменитый певец-нелегал Аркадий Северный. Кто-то из его окружения дополнил старый еврейский шлягер припевом, начинающимся словами: «Дорогая тетя Хая, вам посылка из Шанхая…» По поводу авторства текста и мелодии этой вставки до сих пор идут споры. Мне кажется, что в музыкальном отношении это слегка измененная мелодия воровской песни 1920-х годов «Жили-были два громилы, один я, другой Гаврила», которая в 1950-е годы получила второе рождение благодаря распространению на так называемых «ребрах», а затем посредством магнитофонных записей. Исполнение приписывают киноактеру Николаю Рыбникову. Исконный «Йосл» никаких припевов о тете Хае не имел.

Поэтому мой совет любителям еврейской музыкальной классики: хотите настоящего «Йосла» - слушайте запись Эби Шварца или варламовского «Иосифа», благо обе записи сохранены и при желании их можно найти в Интернете.

Николай ОВСЯННИКОВ