Жить не тошно!

Читателю, только начинающему знакомиться с творчеством поэта и впервые открывшему его книгу, может показаться, что он (читатель) вступил в некий чуждый здравому смыслу «перевернутый» мир. Но чем дольше продвигаешься вперед, тем очевиднее, ощутимее становится его реальность, пока, наконец, не приходит осознание, что это, собственно, и есть наш мир — с его государственными институциями и властными структурами, вездесущим телевидением и СМИ, частным общением населения на разные темы при всеохватном влиянии интернета, социальных сетей. Это мир, очищенный от мифа, это сама суть мира, в котором мы живем, часто не задумываясь или не желая понять, что маски, одетые на фасады наших слов и мыслей, не так привлекательны, как нам бы этого хотелось.
Каждая страница в книге Вишневского — отдельное сочинение, в котором умело скрывается теза и антитеза, комментарии и даже реакция на них, обычно неожиданная, иногда сказанная как бы a propos — кстати, к слову, между прочим, порой отрицающая и тезу, и антитезу, и все остальное и даже (о, ужас!) просто зачеркнутая (в прямом смысле слова) автором, как это водится в черновиках.
Кажется, что парадоксальные мысли пришли в его голову помимо воли поэта. Иногда писатели фиксируют такую «мелочь» на полях своих рабочих тетрадей, а потом либо перерабатывают, либо удаляют вовсе. У Вишневского же все это разнообразие становится частью, как теперь модно говорить, нарратива.
Уже на самой первой странице книги он, как и многие нормальные авторы, печатает посвящение, но этим не ограничивается, предлагая рядом несколько сентенций, долженствующих обрамить слова, адресованные родным и любимым людям. Ну а дальше начинается «Афористика» — этим словом автор характеризует основную массу своих произведений.
Самый известный жанр сочинений Вишневского, фактически заново привнесенный им в нашу словесность,?— одностишья. Многие из них пошли в народ и стали частью нашей разговорной речи:
«Давно не выпивали мы с Сальери!..»;
«Без галифе вам лучше не храбриться»… Примеры можно множить до бесконечности.
Не менее популярны и двустишья:
«Анализы кто сдал — тому вернули,
и он их сразу выложил в ЖЖ».
Особое внимание читателей, несомненно, привлекут и изостишия — весьма выразительные коллажи арт-проекта Андрея Рыбакова и Владимира Вишневского синтетического жанра, где высказывание поэта представлено в визуальном выражении.
Есть в книге Вишневского и постоянные рубрики, пришедшие из прежних изданий: «На дом», «Было — Стало», «После классики» и тому подобное. И хоть в это невозможно поверить, имеются даже пьесы-­одностишия и пьесы-­двустишия.
Легендарное драматическое сочинение Вишневского, состоящее из восьми (8!) букв, даже внесено в Книгу рекордов России, как самая короткая опубликованная пьеса:
— Тону!..
— Да ну?..
Но и это не все. Есть в книге и обычные по размеру стихи, в том числе, удивительный «Венок одностиший» — полтора десятка различных «высказываний» поэта на разные темы, объединенных единым потоком смыслов. Есть и проза. Например, «Курсовая работа 1989 года “О некоторых особенностях смысловой карнавальной культуры”».
Одолевшему целиком новое сочинение Вишневского читателю не придется сетовать на впустую потраченные деньги: книга дописана не просто до конца, а, как говорится, до последней черты. Ведь даже после знаменитого пассажа: «Как выяснилось тут, я — исчерпался…» последовало еще несколько страниц, в том числе и трогательный рассказ о родителях поэта в разделе «Из “Вм. Автобиографии”» и даже напутствие читателю на задней обложке книги.
Не следует читать вышеописанное сочинение Вишневского залпом, не отрываясь: лекарство следует принимать небольшими дозами в специально отведенное для этого время. Следуйте этому правилу — и тогда, уже закрыв книгу, вам откроется тайна, обещанная в заглавии: умение представить обыденность, даже банальность нашей жизни как откровение. «Читаешь их — и жить не тошно».
Это правда…
Леонид Гомберг
leonid-­gomberg.ru