Пейзаж перед битвой

Выборы в Кнессет! 17 сентября они пройдут в двадцать второй раз. Выборы в Кнессет двадцать первого созыва прошли совсем недавно — в апреле. Но едва новоизбранные депутаты приступили к работе, как последовало предложение распустить Кнессет и назначить новые выборы — случай даже для привыкшего ко многому израильского избирателя необычный. Причина: Биньямин Нетаниягу, которому президент Реувен Ривлин поручил формирование нового правительства, за отведенные для этой цели полтора месяца с задачей не справился и правительство сформировать не сумел. Слишком уж разными и порой противоречивыми были требования партий, которые Нетаниягу приглашал стать коалиционными партнерами.
Такое уже случалось. Дважды: в 2008 и 2009 годах победившей на выборах партией становилась «Кадима», и формировать правительство должна была лидер партии Ципи Ливни. Дважды (!) ей это не удалось, и тогда президент Шимон Перес поручил формирование кабинета министров Биньямину Нетаниягу, председателю «Ликуда», партии, занявшей на выборах 2009 года второе место. Нетаниягу удалось сделать то, что не удалось Ливни, и с тех пор, вот уж десять лет правительство формирует председатель «Ликуда». За эти годы ни одному составу Кнессета не удалось «досидеть» всю четырехлетнюю каденцию, но на выборах всякий раз вперед вырывался «Ликуд», и Нетаниягу оставался на посту премьер-­министра.
В апреле «Ликуд» тоже оказался победившей партией. И когда Нетаниягу не смог сформировать правительство, президент — аналогично тому, что случилось десять лет назад — мог передать это право Бени Ганцу, одному из лидеров партии «Кахоль — Лаван» («Голубые — белые»), занявшей второе место. Однако Нетаниягу воспользовался другим своим правом: предложил распустить Кнессет и провести повторные выборы. Депутаты приняли соответствующий закон, и назначили новые выборы на сентябрь, всего пять месяцев спустя после предыдущих. Небывалая в истории израильского парламентаризма ситуация, но все ведь ­когда-­нибудь происходит впервые.
Что ж, попробую рассмотреть нынешнюю политическую картину, напомнившую мне название фильма Анджея Вайды.
Есть два важных обстоятельства (точнее, три, но о третьем — чуть позже), которые определили в апреле и продолжают определять сейчас контуры политической картины. Первое: избирателям (особенно — молодым) изрядно надоел один и тот же человек, занимающий кресло премьер-­министра на протяжении нескольких (пусть и неполных) каденций подряд. Как мне представляется, это эффект чисто психологический и мало связанный с реальным состоянием израильской экономики и внешней политики. Нетаниягу действительно «правит» дольше, чем какой бы то ни было премьер-­министр до него. Он действительно «примелькался», он постоянно на страницах газет, причем почти всегда в роли критикуемого, а не победителя, хотя объективно в деятельности возглавляемых Нетаниягу правительств было больше побед, чем поражений. У избирателя накопился «эффект усталости», и, хотя это всего лишь психология, но ведь и голосует человек чаще эмоциями, а не рассудком. Особенно в такой эмоциональной стране как Израиль. Результат: «Ликуд» начал терять голоса.
Второе важное обстоятельство: разобщенность и раздробленность партий, расположенных в политическом спектре правее от «Ликуда». Именно эти партии являются естественными партнерами «Ликуда». Более того, именно правые партии должны удерживать «Ликуд» и Нетаниягу от возможных поступков и действий, которые могли бы нанести вред безопасности или национальному единству Израиля. Но беда как раз в том, что правых партий слишком много, договориться друг с другом хотя бы о технических блоках перед выборами они никак не могут, амбиции лидеров оказываются выше общих интересов. Результат: на апрельских выборах такие партии, как «Зеут», «Гешер» и «Аямин ахадаш» не прошли электоральный барьер в 3,25%, и голоса, поданные за эти партии «ушли в корзину». Скорее всего, и на сентябрьских выборах произойдет то же самое, но даже сейчас лидеры правых партий считают невозможным хоть как-то поступиться принципами, которые на самом деле должны отойти в тень перед очевидной угрозой для правого (национального, как они себя называют) лагеря потерять власть. Тоже ведь, вообще говоря, психология и эмоции, оказавшиеся сильнее разума и рационального подхода.
Не буду подробно рассказывать, какие перемещения происходили за прошедшие месяцы в правом лагере — как одни политики создавали новые партии, другие уходили из старых, одни депутаты возвращались в «Ликуд», а другие безуспешно пытались договориться с третьими о создании блоков. Читатель наверняка не запомнит все эти перипетии, не изменившие к лучшему состояние правого лагеря.
Какой же пейзаж вырисовывается слева? Главным конкурентом правых долгое время была партия «Авода», во времена Ицхака Рабина даже приходившая к власти и прославившая себя знаменитыми соглашениями Осло. Однако плачевный результат соглашений и непопулярная социалистическая программа привели к тому, что партия вынуждена была провести реорганизацию и даже сменить название на «Сионистский лагерь». Но это мало отразилось на предпочтениях избирателей: сейчас опросы дают «Аводе» не более восьми мандатов, а некоторые обозреватели даже предрекают, что «Авода» может и вовсе не преодолеть электоральный барьер.
Еще левее — «Мерец» со своим постоянным электоратом, которому, похоже, не так уж важно, что происходит в реальном мире: главное — идея «неизбежного» мирного процесса по принципу давно скомпрометировавшего себя лозунга «территории в обмен на мир».
Обе эти партии, да еще и новая левая партия «Демократический Израиль», во главе которой встал Эуд Барак, конечно, никакой конкуренции правому лагерю составить не могут. И потому они неизбежно вынуждены брать в «союзники» арабские партии, сумевшие, в отличие от еврейских, преодолеть взаимные разногласия и объединиться в единый блок, которому опросы сулят 10–12 мест в Кнессете. Тоже немного: коалицию, способную взять власть и состоящую только из левых партий, сконструировать невозможно. Со времен Осло израильское общество сдвинулось вправо, но все же, как оказалось, недостаточно, чтобы твердо голосовать за «национальный лагерь», как бы он ни был неоднороден и расколот.
Избиратель (и это показали выборы последних, как минимум, пятнадцати лет) предпочитает политический центр. Вот и появляются практически перед каждыми выборами новые партии, объявляющие себя центристскими. На выборах в апреле такой новой партией стала «Кахоль — Лаван» (КЛ), возглавляемая Бени Ганцем и Яиром Лапидом. В апреле КЛ уступила «Ликуду» всего один мандат, и коалицию собирал Биньямин Нетаниягу.
Возможно, Кнессет 21 созыва просуществовал бы всю каденцию, если бы не партия, о которой я пока не сказал ни слова — «Наш дом Израиль» (НДИ) во главе с ее бессменным лидером Авигдором Либерманом. Именно Либерман «развалил» предыдущее правительство, выведя НДИ из коалиции и вынудив, таким образом, Кнессет назначить досрочные выборы. Именно НДИ (читай — Либерман) сейчас, перед сентябрьскими выборами ведет активную антиликудовскую агитацию (читай — агитацию против лично Нетаниягу). Вспоминаю девяностые годы, когда Либерман был крайне правым в своих взглядах и утверждал, что правее его только стенка. Почему же сейчас дошло до того, что НДИ подписала соглашение об остаточных голосах не с ­какой-­нибудь правой партией (что было бы естественно), а с центристской КЛ? Что произошло, если Либерман сейчас утверждает, что будет рекомендовать президенту Ривлину на пост главы правительства не Нетаниягу (как в апреле), а Бени Ганца, человека, в политике неопытного, со взглядами весьма неопределенными и уж точно не соответствующими идеям «национального лагеря», к которому долгое время относил себя (и реально принадлежал!) Либерман?
В своих предвыборных роликах Нетаниягу называет Либермана «левым», имея к тому все основания, что бы по этому поводу ни говорил сам Либерман.
Так что же произошло?
Формально: Либерман покинул правительство, а НДИ коалицию из-за того, что Кнессет не принял закон о призыве в армию учащихся ешив. Против этого закона всегда выступали, выступают и, естественно, будут выступать религиозные партии. Против такого закона выступает (не декларируя открыто, поскольку армия вне политики) и сама армия. Десятки тысяч молодых людей, занятых изучением Торы, армии не нужны, они создают только лишние сложности в логистике. Но именно призыв ешиботников стал для НДИ (читай — Либермана) той красной линией, которую партия (читай — Либерман) переступить не сумела (или не пожелала).
Многим (мне в том числе) это кажется по меньшей мере странным. Есть множество причин, по которым НДИ могла хлопнуть дверью. Взять хотя бы пенсионную реформу, о которой Либерман много раз говорил как о важнейшей проблеме. Нельзя же назвать реформой увеличение пособий по старости на несколько десятков шекелей в месяц. Но когда Кнессет принял именно такую редакцию закона, НДИ осталась в коалиции. Будучи министром обороны, Либерман не мог не знать, какой ненужной нагрузкой для армии стал бы поголовный призыв ешиботников. Однако именно этот закон «переломил хребет верблюду». Из-за этого закона разыгрались страсти, и израильтянам вот уже второй раз всего за полгода приходится идти на избирательные участки.
Странный вырисовывается пейзаж после весенних выборов и перед осенними. Избиратели разделились на две почти равные по количеству людей «партии», не существующие на самом деле: «рак-биби» (только Биби!) и «рак-ло-биби» (только не Биби!). Первые убеждены, что Нетаниягу — лучший премьер-­министр в истории страны, и преступно менять его сейчас, когда Израиль стал государством, с которым считаются во всем мире. Вторые столь же убеждены, что Нетаниягу «засиделся», и его необходимо сменить на ­кого-нибудь другого. Реальная партийная принадлежность тут большой роли не играет. «Ракбиби» есть не только в правом лагере (и их там большинство, что естественно), но и в левом, что выглядит странным. «Раклобиби» требуют избиратели не только левого лагеря (что естественно), но и правого (и их на удивление немало!). «Раклобиби» — значит: не голосуй за «Ликуд», ведь в самой партии перед нынешними выборами новых праймериз не предвидится, а на прошлых Нетаниягу одержал очередную убедительную победу.
И здесь опять необъяснима позиция все того же Либермана. Лидер НДИ, много раз поддерживавший Нетаниягу раньше, теперь заявляет, что не вой­дет в коалицию, если на выборах победит «Ликуд», и лидером этой партии останется Нетаниягу. Если бы политическая партия «Только не Биби» существовала в реальности, ее несомненным лидером стал бы Либерман, опередив по числу нападок на премьер-­министра даже лидеров партии «Кахоль — Лаван». И всем, в общем, очевидно, что причина — не политические разногласия, а личные счеты. Для политика это, на мой взгляд, совершенно недопустимо. Из-за личной неприязни перейти в противоположный политический лагерь? Вчера «правее меня только стенка», а сегодня — соглашение об обмене голосами с «Кахоль — Лаван»?
Такое впечатление, что политика в Израиле стала не государственным делом, а сугубо личным выяснением отношений. Депутаты и министры подают пример, и эмоциональное безумие охватывает «рядовых избирателей». Пресловутые ильф-петровские «пикейные жилеты» яростно обсуждают на скамейках и в социальных сетях не программы партий, а какая у Биби несносная жена, и как Ганц однажды покинул своих солдат на поле боя. Да, Сара Нетаниягу — не сахар, но при чем здесь выборы? Да, Ганц — не образец морали, но разве это причина для политического выбора?
Нынче, впрочем, и во многих других развитых странах избиратели руководствуются больше эмоциями, чем разумом. Но Израиль, похоже, оказался «впереди планеты всей». С грустью приходится констатировать, что 17 сентября к урнам придут избиратели, переполненные эмоциями, а не разумными доводами в пользу той или иной партии. И выбирать они будут не собственное будущее (оно же — будущее страны), а исключительно один из сугубо эмоциональных лозунгов: «Только Биби» или «Только не Биби».
Каким окажется политический пейзаж после битвы 18 сентября? Читатели «Алефа» уже смотрят на эту картину, а для меня она пока закрыта полотном, и подсмотреть не удается. Между тем от того, что изображено на этой картине, зависит будущее Израиля…
Песах Амнуэль