Когда уходит музыка...

Стихи Бориса Кушнера — редкость для нашего смутного времени: они прозрачны и чисты, полны сильными эмоциями и глубокими философскими размышлениями. Его строфы сродни природным кристаллам искусной огранки.
Меня всегда поражало то, как пишет Борис Абрамович – свободно, щедро, легко, точно владеет ключом к неиссякаемому источнику. Кажется, он и сам этому удивлялся. Однажды в разговоре о природе вдохновения он сказал, что нередко получает творческий импульс во время поездок на автомобиле через горы – вот где его накрывает волна слов и ритмов. И рождаются акварельные эскизы, музыкальные этюды, запечатленные в слове отражения сверкнувших мгновений.
Однако Кушнер – отнюдь не лирик-схоласт, оторванный от жизни. У него немало острых гражданских стихов – так его многострунная поэтическая душа отзывалась на явления современности, которые глубоко задевали, волновали, возмущали. Он сам не мог оставаться равнодушным к несправедливости и призывал к этому читателей. Достаточно напомнить о его письме Шафаревичу, которое разошлось в списках в СССР и было опубликовано в Израиле, США, Германии. Он боролся против антисемитизма и ксенофобии, привлекал внимание к проблемам, которые нередко замалчивались.
Борис Абрамович запомнился мне человеком внимательным, увлекающимся, принципиальным, отстаивающим свои убеждения. Вдумчивый и интересный собеседник, он был кладезем неожиданных историй, многие из которых отразились в его прозе.
Он всегда был добр и внимателен к друзьям и коллегам. Чуткий, отзывчивый человек с музыкальной душой, на долю которого выпало немало испытаний. Кушнер переносил их твердо и спокойно, с философской грустью и сдержанным оптимизмом.
Приносим глубокие соболезнования родным и близким Бориса Абрамовича Кушнера, его коллегам и студентам. Вечная память.

Наталья Лайдинен

Я понимаю всё умом –
Останется могильный холм,
Возможно, и холма не будет. –
Иная жизнь в весеннем гуде,
В порывах ветра и лучей. –
В иных краях – иной ручей,
Иных влюблённых клятвы, ссоры. –
Но та же Ночь и те же Хоры
Любви внимающих светил.
И тот же пламень, тот же пыл
Освобождает Март-повеса.
И те же тишина и шум
Небес и радостного леса.
Но всё без нас. И знает ум –
Так должно. И нельзя иначе.
На том вовек стоит Земля. –
Так что же Ты,
Душа моя,
Трепещешь,
мечешься
и плачешь?
3 марта1997, Johnstown