Купите бублики

Раввин Кузмира Натан Шапиро* закрыл окно и внимательно оглядел стоявшего перед ним парнаса, главу совета общины. Вид у парнаса был изумленный.
– Да-да, – подтвердил раввин. – Вы все правильно поняли, это не ошибка. Через три дня я снимаю с себя раввинские обязанности и покидаю город.
– Но почему? – недоумевающе вскричал парнас. – Скажите, в чем дело?! Обещаю, мы немедленно все исправим и наладим!
– Я не могу открыть вам причину, дорогой парнас. Она не связана ни с жалованием, ни с другими материальными условиями. Ни вы, ни другие члены совета не могут ее изменить. Поэтому, прошу, не посылайте ко мне делегации уважаемых евреев Кракова. Мое решение неизменно и ничего кроме огорчения и душевных мук эти разговоры не принесут ни вам, ни мне.
На следующий день неприятная весть разнеслась по всему Кузмиру. Раввина Шапиро в Кракове любили и расставаться с ним никто не хотел. К его дому потянулись евреи, каждому казалось, будто именно он сумеет найти правильные слова и убедить раввина изменить свое решение, но тот был непреклонен: уезжаю и все.
Увы, увы, и увы! Делать нечего. И члены совета общины стали собирать деньги для прощальной трапезы. Столы решили накрыть в зале при главной синагоге, где устраивали свадебные пиршества. Судя по количеству собранных денег – а давали все и охотно – прощальная трапеза должна была больше походить на свадебное торжество.
На третий день после вечерней молитвы почти вся община Кузмира собралась в зале. Вошел раввин, все встали, приветствуя его, видимо, уже в последний раз. Раввин занял свое место. И в наступившей тишине громко объявил, что изменил свое решение. Радостные возгласы наполнили воздух, прощальная трапеза становилась праздничной. Раввин поднял руку, прося тишины.
– Я должен объяснить вам, что произошло, – начал он. – Не почему я захотел покинуть Кузмир, а почему решил остаться. Сегодня утром ко мне пришли на суд два еврея. Я не стану открывать их настоящих имен, а назову их, как принято в раввинской литературе, Шимон и Реувен.
Шимон — богатый человек, но торговля отнимает все его время и на занятия Торой почти ничего не остается. Реувен — глубокий знаток Писания, ради заработка он каждый день продает горячие бублики, которые печет его жена, а все оставшиеся часы сидит над книгами. Месяц назад, проходя по Широкой**, Шимон обратил внимание на Реувена, стоявшего с лотком напротив бейс мидраша. Несомненно, он и раньше сто раз видел его на том же месте, занятого тем же делом, но на сей раз Всевышний открыл глаза богачу.
– Сколько ты зарабатываешь в день своей торговлей? – спросил он.
– Как повезет, – ответил Реувен. – Когда двадцать, когда тридцать медяков.
– И этого хватает на жизнь? – поднял брови богач.
– Слава Богу, не жалуемся.
– Значит, в месяц ты зарабатываешь не больше семисот медяков, – начал подсчет Реувен. – Давай заключим с тобой сделку, как Иссахар и Звулун. Я буду давать тебе каждый месяц тысячу медяков, а ты вместо того, чтобы тратить время на торговлю, станешь с утра до вечера сидеть в бейс мидраше. Но половина твоей заслуги за учение Торы пойдет мне. Договорились?
– Договорились! – немедленно согласился Реувен.
Месяц закончился сегодня утром, слуга Шимона принес Реувену кошелек с деньгами и получил ответ, что сделка расторгается. Возмущенный истец Шимон привел ответчика ко мне.
– Мы не договаривались на один месяц, – заявил он. – Договор был долгосрочным, иначе бы я не стал его заключать. Чтобы расторгнуть соглашение, должна быть серьезная причина, а Реувен несет какую-то околесицу.
Тогда я попросил ответчика объяснить, в чем тут дело. И вот что он рассказал:
– Как раньше проходил мой день? Я вставал затемно и уходил в синагогу на ватикин***, жена поднималась вместе со мной и будила детей. Пока я молился, они просеивали муку, тщательно и медленно, чтобы не дай Бог в тесте не оказался ни жучок, ни червяк, ни другая живность. О, стоило видеть, как горели глаза детей, с каким чувством они просили Всевышнего уберечь их от промаха!
Потом жена принималась месить тесто. Когда я возвращался, оно уже поднималось в большой миске, а жена стояла рядом и читала Псалмы. Да-да, псалмы, ведь тесто вещь тонкая, раз на раз не приходится. Может получиться вкусным и крепким, а может оказаться вялым и кислым. О, надо было поглядеть, с какой устремленностью, с какой привязанностью к Творцу произносила она каждое слово. Ведь все зависит от Него, все происходит только по Его воле!
А потом, потом мы всей семьей делали бублики, укладывали их на противень и ставили в печь. И вот тут начиналось самое интересное! Никто уже не мог повлиять на происходящее посреди огня, все было только в Его руках. Поэтому и я, и жена, и дети стояли возле печи и сорок минут самозабвенно молились, чтобы тесто не подгорело, и не подсохло, и чтоб бублики выходили хрустящими снаружи и рассыпчатыми внутри.
И получалось, да, раз за разом получалось! Наши бублики ждали: не успевал я выйти на Широкую, как на меня буквально набрасывались покупатели. За десять минут расхватывали весь товар, и я шел учиться.
А что теперь? Где самозабвенные молитвы жены, где горящие глаза детей? Душевный подъем, с которым мы просеивали муку, месили тесто, и пекли, ни разу не осенил меня, хоть я целый месяц не разгибался над книгами. И когда я понял, что эти бублики воспитывали не только моих сыновей, но и меня вместе с ними, и, помимо денег, мы получали во время работы благословение Всевышнего, я решил разорвать сделку.
Дослушав эту историю, – завершил раввин Натан Шапира свой рассказ, – я, подобно Реувену, тоже кое-что понял. Понял, что оставлять таких прихожан, оставлять общину, где люди ведут себя подобным образом, просто не могу, не имею права! И поэтому решил остаться.
Раввин так и не рассказал прихожанам, почему захотел уехать из Кракова, так же, как не рассказал, какое решение вынес в тяжбе Шимона и Реувена. Он оставался раввином города до смерти и самую знаменитую книгу, «Открывающий глубины», написал после этой истории.
Яков Шехтер, Израиль

*Натан-Нета бар Шломо Шапиро, раввин Кракова, 1585-1633, знаменитый законоучитель, преподаватель Талмуда и каббалист. Обладал феноменальной памятью, знал наизусть не только текст самого Талмуда, но и комментарии Раши, Тосафот, Рифа и Роша. Автор многих галахических сочинений. Но всемирную славу ему принес каббалистический трактат «Мегале Амукот» (Открывающий глубины). Эта книга до сих пор считается одной из самых значительных работ в области каббалы после «Зоара». Большинство кабалистических трудов раввина Шапиро не издано и поныне, поскольку еще не пришло время для раскрытия опубликованных в них тайн мироздания.
**Центральная улица еврейского квартала.
***Ватикин - первый миньян, начинающийся перед рассветом с тем, чтобы приступить к чтению главной части молитвы, Шмоне Эсре, точно в момент восхода солнца.