Единственный на всём континенте

Теперь эта хорошо отлаженная разветвленная структура с тысячами сотрудников предоставляет высокопрофессиональную помощь многим пациентам, представителям самых разных еврейских общин, съехавшихся сюда со всего света. А в 1985 году в Нью-Йорке был создан еще и Национальный институт еврейского хосписа, объединивший не менее 225 аккредитованных еврейских программ.
В Европе, где еврейская община понесла сокрушительные потери во время Холокоста, подобные учреждения — большая редкость. На самом деле, по данным Центра изучения современного европейского еврейства Тель-Авивского университета, «Иммануэль» — единственный еврейский хоспис в Европе. Он существует на пожертвования, взносы пациентов и некоторые субсидии. Построила его голландская еврейская община как место, где пережившие Холокост могут получить высококлассный уход в самом конце их жизни.
Месяц назад сюда поступила 95-летняя Хенни Гудекеттинг, слабеющая женщина, которая готовилась покинуть этот мир. Гудекеттинг — жертва нацистских медицинских экспериментов, в Освенциме ее стерилизовали. В 23 года она вернулась из Освенцима в родной Амстердам, здесь и прожила всю жизнь, работая швеей. Ни детей, ни других родных, которые могли позаботиться о ней, у нее нет. Сейчас, после множества инфекций и периодических падений, она на пороге прощания.
– Это в некоторой степени странно, — говорит она. — Я знаю, что у меня нет будущего, но все равно боюсь самого умирания. А моя главная печаль, что я не могла иметь детей.
– Не могу поверить в реальность роскошного ухода, который я здесь получаю, — сказала она. — Мне в жизни ничего такого не доставалось. Я попала в шикарный номер пятизвездочного отеля, как я его себе представляю. Захотела яичницы или чего еще — всего-то должна нажать звонок. Они появляются через секунду — так меня и избаловать недолго...
Пребывание Гудекеттинг в «Иммануэле» оплачивает ее страховка.
В Голландии, которая в европейском реестре занимала первое место по уровню организации здравоохранения, в общей сложности 146 хосписов, а средняя оценка удовлетворенности ими гостей равна 9,1 по 10-балльной системе. И хотя индивидуальное обслуживание по требованию, какое организовано в «Иммануэле», не типично для остальных хосписов, пациенты везде находятся в схожих условиях — и все это менее чем за 70 долларов в день, что покрывается базовыми государственными страховыми планами.
Однако «Иммануэль» — единственный хоспис в Европе для таких пациентов, как Гудекеттинг, которая соблюдает кашрут, хотя в некоторых больницах, где есть паллиативные программы, кошерную еду тоже предоставляют. В их числе Хосписная группа Северного Лондона, которая называет себя первым в Великобритании «многоконфессиональным хосписом».
И все же «Иммануэль» — особенный.
– Мы — единственное место, где и штатные сотрудники, и волонтеры научены решать специфические проблемы, связанные с уходом за поколением переживших Холокост, — объясняет г-жа Мартель, директор-учредитель «Иммануэль». — Это принципиально важно, поскольку на последнем этапе жизни может быть слишком поздно объяснять суть этих проблем.
Скажем, в «Иммануэле» сотрудники просят гостей воздержаться от соблазна полностью очистить свою тарелку — доесть до конца, а есть только тогда, когда голоден.
Люди, пережившие Холокост, и даже их дети склонны связывать поглощение пищи с продолжением жизни. Это отчасти правда, но не на последней стадии, когда еда может, напротив, приблизить смерть.
Гости получают здесь раввинские и другие духовные консультации, равно как и помощь в принятии факта смерти, которую в основном оказывают волонтеры. А это проблема для многих выживших в Холокосте, нацеленных «на борьбу со смертью любой ценой».
Годовой бюджет этого небольшого — восьмикомнатного — учреждения составляет примерно 500 тысяч долларов. Все помещения здесь декорированы еврейскими символами — мезузами и менорами, а на одном из комодов в главном холле — маленькая горка камешков, какие евреи кладут на могилах. И хотя эти символы не слишком заметны, они могут быть очень важны для некоторых постояльцев.
– Значимость мелочей возрастает по мере приближения конца, — говорит г-жа Мартель. — Многие обитатели нашего дома нуждаются в том, чтобы прикоснуться к своей идентичности, воссоединиться с ней, пусть и всего лишь через символы. Или через излюбленный ашкеназский куриный бульон, который мы подаем, а они его помнят в исполнении своих бабушек, или через белую скатерть в шаббат, или через зажигание свечей. Или просто через еврейский анекдот.
Важность еврейской обстановки возрастает для многих из тех, кто задаётся предсмертными вопросами, — считают специалисты по уходу за евреями.
Еврейские учения и ценности могут дать им успокоение — к такому выводу пришли в своей работе в 2013 году четыре американских исследователя, среди которых были раввин и врач.
А капеллан еврейского хосписа в штате Колорадо убежден, что еврейская литургия, традиции или даже просто общий язык помогают справиться с некоторыми трудностями.
В «Иммануэле» сотрудники подготовлены к тому, чтобы учесть особые нужды таких людей, как Гудекеттинг, у которых нет родных.
– Мы должны понимать, что для многих из наших гостей мы — всё, что у них есть, и это вовсе не обязательно характерно для других хосписов, — напоминает г-жа Мартель.
Есть и другие тонкие моменты. К примеру, «Иммануэль» не взял на работу медсестру с немецким акцентом, — рассказала Мартель собравшимся на симпозиум.
– Если это и дискриминация, то для наших гостей — позитивная, — сказала она.
В видеообращении, записанном в 2010 году перед смертью, бывший пациент «Иммануэля» Брам Купманс сказал, что этот хоспис — его первый контакт с еврейским институтом с 1940-х годов, когда он был воспитанником детдома для детей, переживших Холокост.
На смертном одре Купманс признался, что после того как он десятки лет избегал своей еврейской идентичнос­ти, пребывание в «Иммануэле» вернуло в памяти благословение на хлеб — хамоци, которому его учили в детдоме. Сдерживая слезы, Купманс в кадре произносит это благословение, прикрывая одной рукой голову.
– Это жило во мне многие годы, — сказал он. — Как будто я никуда и не уходил.
– Купманс попросил волонтеров «Иммануэля» принести из его дома кипу и менору, которые он запрятал в самый дальний угол, — вспоминает Мартель. — Он также попросил раввина устроить ему в хосписе бар-мицву. И похоронили его по еврейскому обряду, чего он вовсе не планировал, когда поступил в «Иммануэль».
Однако лишь около половины гос­тей этого хосписа — евреи. Любой, кто признан смертельно больным, может сюда обратиться. И хотя вместимость «Иммануэля» ограничена из-за его скромных размеров, большая текучесть — гости проводят здесь в среднем 11 дней — означает, что места освобождаются часто.
– Когда мы создавали наш дом, то записали в своем уставе, что это не будет исключительно еврейским местом, — сказала Мартель. — Мы никому не хотели отказывать.
Соответственно, в «Иммануэле» есть вторая — некошерная — кухня, чтобы не ограничивать в еде неевреев.
Но одна вещь категорически исключена здесь: эвтаназия, которая широко доступна смертельно больным в Голландии.
Парламент страны обсуждает сейчас весьма сомнительный проект закона, разрешающий эвтаназию даже здоровым людям. Однако добровольный уход из жизни «категорически противоречит еврейским ценностям, которые чтят святость жизни». Поэтому тем, кто хочет покончить с жизнью, сотрудники хосписа советуют оставаться дома и к ним не переезжать.
Энн ван де Гист — нееврейская обитательница хосписа. В свои 90 лет она не может ходить из-за метастазирующего рака, который поразил все ее тело.
– Мне нравится здешняя атмосфера, — говорит она. — Тихая, но оживленная.
Когда-то узнала об этом хосписе и Хазиа Мурали, известная в Голландии писатель и телеведущая. Ее мама скончалась в «Иммануэле» в 2015 году.
– Мы католики, в церкви нам сказали, что ничего лучше еврейского хосписа не найти, — рассказала участникам симпозиума Мурали, отец которой родился в Тунисе. — И действительно, мама чувствовала там себя, как дома. Людям с ближневосточной ментальнос­тью кальвинистический голландский хоспис абсолютно не подходит.
Кнаан ЛИПШИЦ, США