Ольга Остроумова: «Меня греют воспоминания…»

– Самые первые воспоминания вашего детства… что и как это было?
– Я помню холодность камней. У нас дворик был выложен булыжниками — в городе Бугуруслане Оренбургской области, там все жили в частных домиках, так что у нас был маленький дворик и даже сад. Я помню тень этого сада, мне было года два–три, все ходили босиком, и я помню своими ступнями прохладу этих камней. Вот я стою в платьице с каким-то ведерком, которое мне папа сделал из каких-то консервных банок (мой папа всё умел делать руками). Помню запах лопуха в деревне Алексеевка, откуда родом мои папа с мамой (мы туда всегда летом ездили к родным), он такой сладкий. Там была банька по-черному у ручья, тень от огромных деревьев, мы там часто играли среди огромных лопухов. Недавно где-то я вдруг почувствовала знакомый запах, и сразу повеяло детством…
– Детство — это запахи и вкус…
– Да, детство живет в ощущениях. Помню, мы ходили с братом в детский сад. И вот что интересно: сейчас, говорят, не хватает средств на социальные программы, на лечение, а нас вывозили зимой на веранду, укутывали, и мы там спали на свежем воздухе. Даже помню, как снежинки падали на лицо, воздух чистейший, прохладный…
– В советских номенклатурных санаториях привилегированным отдыхающим устраивали примерно такой заботливый оздоровительный сон…
– Вот, а тут в каком-то маленьком Бугуруслане с его десятком тысяч жителей в обычном детском саду заботились обо всех детях.
– Ольга Михайловна, во что вы любили играть в детстве?
– Казаки-разбойники, это уже в Куйбышеве. Мы там жили на улице Красноармейская, в деревянном двухэтажном барачном доме. Нас было четыре закадычных друга — двое мальчишек, две девчонки…
– В каком возрасте это было?
– Первый, второй, третий класс. Мы играли в лапту, штандр, обожали прыгать с крыши сарая…
– Наверное, зимой в сугроб?
– Ну, конечно. Это было такое счастье — раскроешь зонтик, и… вперед! А летом загорали на крыше, стелили чего-то там и загорали, но это уже, когда мы постарше были.
– А какой был вкус у вашего детства?
– Вкус? Мы жили довольно бедно. У мамы было четыре класса образования, а папу как сына священника гоняли отовсюду, пока мы не осели в Куйбышеве. Папа пристроился тогда в Педагогический институт и преподавал в школе рабочей молодежи (ШРМ). Его ШРМ находилась в здании той же 42-й школы, где я училась.
– Какой предмет преподавал ваш папа?
– Физику. Наша семья, а у родителей было четверо детей, жила на папину зарплату. Так вот, мама все покупала на рынке, наверное, там было дешевле, чем в магазине. Помню, летом обязательно на столе были ягоды, хорошо помню розовую пенку от варенья. Еще в Бугуруслане бабушка варила варенье в медном тазу, а нам на блюдце снимала это лучшее в мире лакомство. Почему-то сейчас на рынке все дороже, чем в магазине…
– Самые близкие и важные люди вашего детства? С кем хотелось все время быть рядом?
– Меня греет такое воспоминание: папа сидит на диване (диван такой примечательный — с жесткими валиками и высокой спинкой), с одного боку я, с другого — брат, папа читает нам вслух «Остров сокровищ». Тепло его руки, его голос… такой неторопливый, спокойный, уютный мир. С мамой были немножко другие отношения. А папа — самый важный и любимый для меня Человек!
Вот еще один эпизод из детства. Я была одна дома, папа с мамой ушли куда-то, где был брат, не помню (мы с Геркой часто дрались, мне казалось, что мне от него чаще достается, чем ему от меня). Так вот, мама испекла пирог с визигой. Была зима, а он лежал на противне такой теплый, вкусный, накрытый полотенцем. Я подходила периодичес­ки к пирогу, отрезала маленький кусочек, съедала, потом опять подходила, отрезала…и в конце концов все съела. Удивилась, конечно, но никаких угрызений совести не почувствовала. И вот возвращаются родители, папа так руки с мороза потирает и говорит: «Щас чайку горяченького с пирогом…» И тут я чуть не залезла под кровать. Подходит он к противню (а я прикрыла все обратно полотенцем), приподнимает полотенце, а там — пустота. Он хмыкнул и ничего не сказал. Папа вообще никогда не ругал и ничего не говорил. Стыд от этого был жутчайший. До сих пор помню. Мама всегда ругалась, стыдила, воспитывала, на нее даже хотелось огрызнуться. Папа своим молчанием в ответ на проделки вызывал во мне чудовищный стыд, от которого не знаешь, куда деваться, и воспитательный эффект от этого был стопроцентным.
– Любимый праздник в детстве…
– Конечно, Новый год. У нас всегда наряжалась ёлка. Мы сами делали бумажные цепи — раскрашивали полосочки бумаги, потом вырезали и сплетали, шишки в фольге, мандарины. Приглашали друзей. И вообще, тогда было принято ходить в гости на ёлки — друг к другу по очереди. Сооружали пакетики из бумаги, и какие-то подарки умудрялись друг другу дарить, несмотря на то что денег всегда не хватало. Мама все умела делать руками. Перешивала мне одежду от старших сестер…
– Самый памятный подарок в детстве?
– Моя старшая сестра уже училась в Ленинграде, в Институте инженеров водного транспорта. Однажды она привезла мне две пары туфель. Одни красные, другие бежевые. И 1 мая, когда мимо нашего дома шли демонстранты и вовсю уже зеленели листья (не то, что сейчас), двор был вычищен, из открытой двери дома доносится головокружительный запах пирогов… я красовалась в новых туфлях. Помню, что засыпала, любуясь на эти туфли, и мечтала: скорей бы уже утро.
– Лет в десять, наверное?
– Да, примерно девять–десять лет мне было.
– Любимые книги?
– При копеечной учительской зарплате папа собрал дивную биб­лиотеку. Он был знатным книгочеем. У него были знакомые в книжном магазине. Выписывал журналы, такие как «Новый мир», и сам переплетал их. В нашей домашней библиотеке было много приключенческой литературы: Майн Рид, Фенимор Купер. Я все тома перечитала взахлеб. Когда папа умер и дом сносили, мы разделили всю биб­лиотеку между собой. Люся спросила: «Можно, я это возьму?», Рая сказала: «А я это возьму». И мне как раз достались Майн Рид и все мои любимые детские книги.
– О чем мечтали в детстве?
– Не помню, чтоб я так уж о чем-то мечтала. Просто в восьмом классе взяла да пошла в Народный театр. Мы жили недалеко от Клуба железнодорожников, и в нем был этот Народный театр. Стала туда ходить заниматься, и потом как-то логично получилось, что надо поступать в театральный институт. Поехала в Москву, где никого — ни знакомых, ни родных…
– Как же вас так родители отпустили?
– Не знаю, раньше как-то спокойно отпускали всех. Мама напекла пирожков, и я поехала. Знала только о существовании ­ГИТИСа, потому что в нашем Народном театре был Герман Юшко, который потом играл в Театре Советской армии. Все им гордились, что он стал настоящим московским артистом. Так что у меня никаких сомнений не было, куда поступать.
– И вы только в один вуз поступали? Всегда же все повсюду пробуются…
– А я поступала только в ГИТИС, про другие даже не подозревала. Тут и закончилось мое детство…
Лариса КАНЕВСКАЯ, Россия

Справка из Википедии:
«Ольга Михайловна Остроумова родилась 21 сентября 1947 года. Советская и российская актриса театра и кино. Народная артистка РФ (1993), Лауреат Государственной премии СССР (1979)». Муж – Валентин Гафт. Актёрским идеалом для Ольги Михайловны являются Эдит Пиаф и Лидия Русланова. Особенно высоко чтит режиссуру Федерико Феллини и игру Чарли Чаплина».