Исключение места: живопись Ривки Беларёвой

Однако, ближе ознакомившись с творчеством Ривки, станет ясно, что стиль 2009 года не исчез, а трансформировался, и эти несколько направлений кристаллизируются в новых работах. С течением времени художественный стиль Ривки становится все более изысканным, современным, интеллектуальным и провоцирующим на размышления на темы искусства, философии, своего места в мире и границ собственного «Я».
Начиная с конца 2016 года Ривка участвовала в выставках «Миры Параджанова глазами современников» в Армянском музее «Тапан», «ЦветоАзбуке от А до Я» и «Вчера, сегодня, завтра» в ЦДХ, «За полчаса до весны» в галерее ЛЕГА, а также прошли ее персональные выставки живописи: «Между февралем и мартом» (галерея S.T.Art-gallery), «Исключение места» (галерея А3) и персональная выставка в рамках Платоновского фестиваля в галерее Воронежского камерного театра. 
Интересна тема в живописи Беларевой «Исключение места», послужившая названием для одной из выс­тавок и располагающая к рассуждениям на стыке искусства, философии и культурологии. Прежде всего, что значит «исключение», какого места и где это видно на картинах, ведь на них, в силу станковости произведений, все на месте? Красноречивее всего — работы Ривки с изображением зданий. Они очень нетипичные, даже, можно сказать, исключительные — и вот уже идет филологическая привязка, рифмовка к названию одной из работ: картины вроде бы есть, но как будто скоро исчезнут, их исключат, они будто растворяются в окружении, и места как такового уже нет — вообще, особенно в работах «После написанного», «К северу от будущего».
Они вообще почти что «унесенные ветром». Стоит обратить внимание на эти обволакивающие здания белила, напоминающие порывы ветра: это символы, которые каждый может прочитать для себя. Эти исчезающие здания — они внутри нас, и внутри художника, место их в памяти, а может быть — в предчувствии, поэтому они такие подвижные в пространстве, потому что, по сути, пространства нет, есть внутреннее смысловое пространство, и они в нем, но если это выразить художественными средствами, то как раз и получаются такие магичес­кие здания. Они перед нами, но одновременно им нет места, потому что они внутри нас, а там совсем другое измерение.
Или это здание на картине «Исключение места»: когда я впервые увидела ее, мне показалось, что это фотография, каким-то образом «испорченная» до такой степени размытия и дорисованная красками. Получается, что «испорчена» она была специально, чтобы показать, как реальность (фотографическая реальность) преображается, растворяется, наделяется «заплатками» из красок, и получается объект, который уже не реальный, но еще не полностью выдуманный, и нет ему места нигде, только здесь, на этой картине.
Все эти несколько работ со зданиями напоминают мне о романе Стругацких «Град обреченный»: его действие происходит в странном Городе, находящемся вне времени и пространства. И во второй части романа фигурирует некое «Красное здание», которое «обладает непонятными свойствами и перемещается по городу, появляясь в различных его мес­тах». Расследованием дела о нем занимается главный герой, и ему приходится рассматривать случаи исчезновения людей после того, как они, по показаниям очевидцев, заходили в странное Красное здание. Когда он сам потом заходит туда, то играет шахматную партию со Сталиным, в виде фигур там живые люди... далее сюжет развивается по своим законам, но смысл в том, что там, в романе, Красное здание — некий объект, который появляется и исчезает, у него нет постоянного места, он, по слухам (внутри романа), является зданием из параллельного Антигорода.
Так и реальность в Ривкиных картинах будто бы показывает нам фрагмент «антигорода», «антимира» — пространства, которое скрыто, и можно назвать его в том числе и духовным — кому что ближе.
Что касается фигуративной живописи, входящей в озвученную тему, то многие персонажи Ривки — одновременно и символы, и архетипы, они находятся в неком своем личном прост­ранстве и в то же время в том прост­ранстве, куда мы сами их поместим, оглядываясь в свое прошлое и мечтая о будущем. Нельзя сказать, что это силуэты, и нельзя сказать, что нет никакого фона, хотя он действительно не проработан, часто не показана перспектива, и вместе с тем везде присутствует некая смысловая перспектива.
Фигуры так же, как и здания с других картин, находятся вне времени и пространства и при этом сильно притягивают к себе взгляд, обладая какой-то магией, входящей в унисон с нашими внутренними образами, которые часто сложно объяснить, но, тем не менее, они есть. Ривка в своих работах, как мне кажется, смогла выразить нечто очень личное и одновременно надличностное.
В картине «Гнездо дракона» мы видим кротких ласковых мифичес­ких существ, которые, напомню, во многих легендах предстают совсем не такими, а скорее злобными тварями, готовыми извергнуть огонь на противника. Но у Ривки они запечатлены в момент обращения к кому-то родному, возможно их повелительнице, которая чешет им под мордочкой, словно кошке. Созерцание картины становится неким таинством: мы рассматриваем образы, одновременно пугающие и выползающие откуда-то из нашего коллективного юнгианского детства сквозь толщу веков.
А манера письма только подчеркивает возможность подобной трактовки: повелительница драконов, вызывающая в том числе отсылку к Матери драконов — героине модного сериала «Игра престолов», — будто находится сразу в разных плас­тах времени: если присмотритесь, вы увидите, что женские очертания мягко двоятся. А краски, которыми переливается работа, будто взяты из самоцветов: малахита, рубина, хризоколлы, розового кварца, гематита и турмалина.
Ривка Беларева в своей живописи создает насыщенный образами и крас­ками мир, в котором есть добрые дракончики, ускользающие в «потустороннее» пространство странные здания, восходящие к мифам и таинственным садам лабиринты, напоминающие о безмятежном детстве и полетах во сне, такие как «Река над рекой», «Лети со мной», «Глубокие воды». Посещение выставки художницы может стать для зрителя настоящим путешествием по давно нехоженым тропам своей души, которая начнет откликаться на многозначные живописные образы. 
Ольга БИАНТОВСКАЯ, искусствовед, Россия