Двери все должны открыться

Хичкок столичной сцены
Напрасно уверял нас драматический режиссер Римас Туминас, что «Катерина Измайлова» Шостаковича в Большом театре — его первая и последняя постановка в опере. Пока Шостакович тихо-мирно номинировался себе на премию «Золотая маска» как лучшая работа за прошлый сезон (по пяти позициям!), Римас Владимирович не замедлил выпустить в Московском музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко «Царя Эдипа» Игоря Стравинского (по Софоклу) и «Замок герцога Синяя Борода» Белы Бартока — в один вечер.
«Эдипа» на латинский текст Жана Кокто я последний раз слышала полвека назад в другой стране, а «Синюю Бороду», как всегда, мимолетно привозил Гергиев — со впечатляющими финальными катакомбами, набитыми рабами — женами и детьми владельца замка.
Туминас владеет секретом раскрепощать певцов до качества драматических актеров. Кажется, если бы в «Эдипе» они просто декламировали текст, уже было бы так же сильно. Но добавлена музыка. Получилось не так, как обычно, когда есть гениальное музыкальное сочинение, а оркестр и певцы добросовестно стараются его не испортить, хотя всегда чуть недотягивают…
В отличие от большинства драмрежиссеров, Туминас великолепно пользуется хором. Не забудем, что в «Эдипе» — это еще и тот самый античный хор, который на самом деле никто даже не знает как выглядел. Над пластикой артистов специально работала хореограф Анжелика Холина. Так, в «Синей Бороде» Наталья Зимина не только спела, но и фактически станцевала партию Юдит, точно птица, вьющаяся вокруг загадочного мужа-монстра.
Суровая сценография Адомаса Яцовскиса уже на премьере оценивалась публикой восторженно. Особенно в Бартоке, где смертельные подземелья воссозданы скупыми средствами, будоражащими воображение зрителя на всю катушку. Туминас не сноб, поэтому в «Эдипе» он откровенно выпускает на сцену рассказчика во фраке, цилиндре и белых перчатках, время от времени частями излагающего суть сюжета. А ведь все мы рисковали сидеть на Стравинском идиотами, не так ли? Или зевая, или подчитывая забористое либретто с помощью мобильника. Казалось бы, Софокл и фрак — смешно? Но нет: у Туминаса безупречные вкус и чувство меры.
Тем более что Тимур Зангиев держал в музыке напряжение соответственно атмосфере, какую, подобно Хичкоку, способен нагнетать Туминас. Молодой дирижер не первый год проявляет завидное мастерство.
Всю дорогу до метро грызла ногти: почему, когда женщинам попадаются герцоги Синяя Борода, они не бегут от них сразу? Она ему в надежде: «Двери все должны открыться!» Он ей (ведет в застенки): «Знаешь, что за ними скрыто?» Она: «Ну, пойдем же, мой любимый!» Он: «Да я тут все кровью поливаю, у меня озеро слез!» Она: «Эти каменные стены я своим теплом согрею»…
Ничего нас, дур, не учит.

Все, что вы не знали о Большом театре 
Большой театр — это не только бархат, сияние софитов и всеобщее волнение перед премьерами. Здесь взялись за огромную кропотливую работу. В музее театра накопилось 48 000 афиш,120 000 программок, 100 000 фотографий, эскизы декораций и костюмов. Сейчас их оцифровывают и обрабатывают более четырех тысяч волонтеров — участников проекта «Открой историю Большого». Посчитали, что вручную систематизация заняла бы лет десять. Волонтеры обещают справиться за два.
К проекту подключилась Фёкла Толстая, ведь в 2013 году таким образом было обработано 90 томов сочинений ее прапрадеда Льва Толстого, и все они теперь доступны в интернете.
Тут интересно что? После сканирования с помощью технологии ABBYY будут распознаваться и извлекаться названия, имена и фамилии. То есть получится огромная даже не энциклопедия, а, по сути, поисковая система за все 240 лет существования Большого. Например, можно будет выяснить, кто в какой день пел какую партию.
Кроме того, афиши и программки колоритны уже сами по себе. Директор музея Большого театра Лидия Харина рассказывает:
– По афише понятно, как жил театр. Так, в XIX веке вечер состоял из трех частей. В шесть играли пьесу на съезд гостей, затем следовал большой спектакль из пяти актов, а завершалось все представлением на разъезд гостей: заядлые театралы возвращались домой в третьем часу ночи... В те времена на сцене Большого сооружали водопады, выводили слонов, лошадей — и все это отражено в программках.
На вопрос журналистов о самых древних экспонатах музея Лидия Глебовна ответила: «Пять сценических костюмов XVIII века». Электронными архивами уже обладают Метрополитен-опера, Ковент-Гарден, Ла Скала, Венская и Парижская оперы. Новшество Большого в том, что проект открыт волонтерам. Народные интернет-умельцы могут присоединиться к нему на сайте www.openbolshoi.ru.

Тюбетейка из тьмы времен
Сколько там шагов от великого до смешного? 
С солидной пресс-конференции бегу на концерт. Привлекла его идея: показать, как в русской музыке преломляются иные культуры — от А. Рубинштейна («Теодор и андалузка») до современного А. Ларина («Из японских сказок»). Пошла, конечно, ради сегодняшних авторов. Завершал концерт вокальный цикл известного композитора Татьяны Ч. «Песни советских народов» — таджикские, киргизские, молдавские и далее по списку. Написанный, видимо, при царе Горохе, когда еще были такие народы.
Песни пела молодая красивая певица. Однако из зала на сцену неожиданно поднялась по ступеням авторша, немолодая грузная женщина на каблуках. Водрузившись на стул лицом к публике прямо за спиной аккомпаниатора-пианиста, она стала беззвучно, но очень выразительно дублировать и певицу, и пианиста. Ее пухлые пальцы на коленях неслышно, но с явным знанием нотного текста играли все эти киргизские песни. Раскачиваясь и пуча глаза, будто бы исполнялся как минимум финал оперы «Аида», она горячо переживала содержание узбекской песни «Тюбетейка», веря, что помогает исполнительнице.
В конце госпожа композиторша выступила с пафосной, напористой речью, как «важны и нужны такие концерты». Жизнь сегодня такая сложная, в каком-то смысле даже не совсем нормальная. Во всяком случае, в тот вечер она вдруг явила нам свое удивительное Зазеркалье. 

Ростропович американский
Ольга Ростропович, дочь великого музыканта, задалась целью связать в программе VIII Международного фестиваля Мстислава Ростроповича, посвященного его 90-летию, четыре страны: Россию, Францию, Японию, Америку. 
– Франция стала второй родиной папы после эмиграции, — разъяснила она. — Здесь он основал фестиваль в Эвиане и международный конкурс виолончелистов. В Японии он гастролировал бесчисленное количество раз, очень дружил с дирижером Сейджи Озавой, с которым создал программу «Караван»: они собирали талантливых детей, сажали в автобусы и возили по деревням с концертами, выступая вместе с ними. А период, когда папа 17 лет возглавлял Вашингтонский оркестр, называется там «эпохой Ростроповича». Сам он шутил, что ему на этом посту довелось пережить четырех президентов США.
С нынешней весны скверик за памятником Ростроповичу, неподалеку от дома, где он жил, назван его именем. На самом же доме (между Брюсовым и Газетным переулками) установлена мемориальная доска.
Открыл фестиваль филармонический оркестр из Петербурга под управлением Юрия Темирканова, бескомпромиссного представителя чистого академизма. Его явление в Москве — явление редчайшее: с первого же вечера без аншлага не обошлось.
Но наибольший интерес у всех вызывал Национальный симфонический оркестр из Вашингтона, которым Ростропович руководил в 1977–1994 годах. Прошла даже специальная пресс-конференция, в которой принял участие альтист Уильям Фостер — ему довелось играть в оркестре в «эпоху Ростроповича», который называл его Billchick — Билльчик, от Билл.
Я спросила, объяснял ли когда-нибудь Ростропович оркестру, что вкладывал в свои симфонии Шостакович.
– Нет, — ответил Фостер, — впрямую не объяснял, но призывал кое-где играть очень resistant — стойко. Например, последнюю страницу Пятой симфонии просил играть всех полным смычком, словно выражая сильное сопротивление.
Фостер рассказал также, как Ростропович заманивал в их оркестр великих дирижеров. Он просто ставил условие: «Я приеду к вам солировать, а за это ты продирижируешь моим оркестром». Так сыграли с вашингтонцами Озава и Бернстайн. Американские гости вспомнили и парочку любимых колоритных выражений маэстро. Например, Fork in brain! — звучание должно было застрять в мозгу, как вилка. Так страстный дирижер стремился вызывать у оркестра столь же мощную отдачу, с какой всегда играл сам. Или после тихого места в симфонии Шостаковича должен был прозвучать такой взрыв, что three old ladies must die — чтобы трех старушек в зале хватил удар!
Оркестр успешно выступил в Москве и Петербурге под управлением Кристофа Эшенбаха. А завершили фестиваль японская «Йокогама симфониетта» и музыканты нашего Госоркестра; прозвучал в том числе и Реквием Форе, в котором солировали Женни Давье (Франция) и Родион Погосов. 
В фойе БЗК работала роскошная подробная выставка. Ольга Мстиславовна сообщила, что к 90-летию М.Л. Ростроповича фирма «Уорнер Бразерз» выпустила собрание его записей на 43 дисках.
 

Женя женился
И наконец, нельзя не порадоваться всем вместе. Один из самых завидных женихов планеты, выдающийся пианист Евгений Кисин лишился своего манящего статуса. Весть о том, что он женился, в два дня облетела мир. Его избранницей стала красавица Карина Арзуманова, с которой он знаком с дошкольного возраста. Карина уже 15 лет живет в Праге, и Евгений Игоревич, оставив привычный Париж, перебрался к любимой.
Друзьям он разослал извещение: «Мы вместе! Дай вам всем Б-г такого же счастья, какое Он подарил нам с Кариной! Ваш Женя».
Конечно же, он полюбит древнюю гостеприимную Прагу, камни которой помнят шаги Моцарта. «Мои пражане меня понимают», — говорил когда-то великий Амадей. Скоро в необычайной чуткости чешской публики убедится и Кисин. А москвичи могут только позавидовать Праге.
Наталья ЗИМЯНИНА, Россия