Философ Кьеркегор – гений одиночества

Мыслители, философы не представляют интереса для гламурных, развлекательных и просветительских СМИ — чересчур скучно, непонятно, занудно. Теоретические построения, заоблачные мысли, заумные рассуждения с обилием туманных терминов. Другое дело — политики, общественные деятели, актеры, спортсмены, модели, журналюги… А философы выдают такое!..
«Или — или» — это одно из сочинений Кьеркегора, которое иногда переводится как «Либо — либо» (1843). Кьеркегор считал, что сама человеческая жизнь лишена ценностей, а раз так, то не все ли равно, как жить? «Женись, ты об этом пожалеешь; не женись, ты и об этом пожалеешь; женишься ты или не женишься, ты пожалеешь в том и другом случае… Повесься, ты пожалеешь об этом; не повесься, ты и об этом пожалеешь, в том и другом случае ты пожалеешь об этом. Таково, милостивые государи, резюме всей жизненной мудрости…»
«Величие, познание, слава, дружба, наслаждение и добро — это лишь ветер и дым, а вернее говоря, все это ничто», — эти слова приведены в качестве эпиграфа к первой книге «Либо — либо». Интересный этот лузер-философ Сёрен Кьеркегор, и откуда он такой взялся? Его почтительно называют «датским Сократом», но он радикально отличался от своего древнегреческого прообраза, не написавшего ни одной страницы. Вся жизнь Кьеркегора была своеобразным опьянением литературным творчеством. Сам он себя сравнивал с Шахерезадой, спасавшей свою жизнь сказками, то есть творчеством. Литературная деятельность Кьеркегора поражает и удивляет: столько всего он написал! Он творил денно и нощно, при свечах до рассвета, стоя за своим столиком-пультом.
В дневнике Кьеркегор писал: «Поэтому я люблю тебя, тишина духовного часа, здесь, в моей комнате, где никакой шум и никакой человеческий голос не нарушает бесконечность раздумья и мыслей… Поэтому я люблю тебя, тишь одиночества». Одиночество было его стихией, он искал и находил блаженство в том, чтобы «быть одним, буквально одним в необъятном мире». Нам, людям толпы XXI века, это трудно понять. Одиночество — это не про нас.
Это про Кьеркегора, который был устремлен в самого себя, обращен внутрь, к собственным переживаниям. Его неудержимо влекло в бездну внутреннего мира. Классический интроверт. Кьеркегору глубоко чужды душевный покой, инерция, равнодушие. Его стихия — беспокойство, волнение, страх и трепет, неудовлетворенность, все то, что он сам называл экзистенциальной диалектикой.
О личности Кьеркегора написаны бесчисленные исследования. Каких только анормальностей не нашли специалисты у датского философа: и шизофрению, и эпилепсию, и эдипов комплекс, и мазохизм, и нарциссизм, а чаще всего — маниакально-депрессивный психоз. Научный анализ заменен игрой терминами. «Я, — отмечал Кьеркегор, — представляю собой рефлексию с начала до конца».
У меня дома хранятся маленькие книжечки из серии «Мыслители прошлого». Одну из них — «Кьеркегор» (1972) — написал доктор философских наук Бернард Быховский. Воспользуемся приведенными в ней фактическими данными. Сёрен Обю Кьеркегор родился 5 мая 1813 года в Копенгагене (тогда это был небольшой город с 120 тысячами жителей, окруженный крепостными стенами). Отцу будущего мыслителя было 57, матери — 45. Сёрен был седьмым и последним ребенком. Воспитывали мальчика сурово и строго, в 12 лет он начал работать в галантерейной лавке своего дяди. Затем по желанию отца стал студентом теологического отделения Копенгагенского университета. Вел рассеянный и разгульный образ жизни, как и все студенты: попойки с друзьями, увлечение оперным театром. В мае 1837 года Сёрен Кьеркегор познакомился с 14-летней Региной Ольсен, и, несмотря на то что молодые были абсолютно разными людьми, они полюбили друг друга. И дело шло к браку. Однако после обручения Кьеркегор неожиданно отказался от Регины, написал ей прощальное письмо и вернул обручальное кольцо.
Неожиданный и непостижимый кульбит, притом что Кьеркегор записал в своем дневнике: «Ни одного дня не проходило с тех пор, когда бы я не думал о ней с утра до вечера». Это он написал спустя пять лет после расторжения обручения. И еще через три года: «Да, ты была возлюбленной, единственной возлюбленной, я любил тебя больше всего, когда мне пришлось покинуть тебя». «Пришлось», а на самом деле Кьеркегор принял решение без чьего-либо давления, ибо решил, что брак помешает ему заниматься философией и литературным творчеством. Он предвидел семейный быт с его многочисленными заботами и проблемами.
А Регина спустя шесть лет после разрыва с возлюбленным вышла замуж за своего бывшего учителя Фрица Шлегеля, впоследствии датского губернатора на Антильских островах. Узнав о браке, Кьеркегор написал Шлегелю удивительное письмо: «В этой жизни она будет принадлежать вам. В историю она войдет рядом со мною». Так оно и вышло. Кьеркегор посвятил Регине несколько своих сочинений и завещал ей все свое имущество. Регина Шлегель пережила Кьеркегора на полвека. Она умерла 82 лет от роду. «Он пожертвовал мною Б-гу», — написала она незадолго до смерти.
Разворот с отказом от любимой женщины заинтриговал многих исследователей. Объясняли подобное решение импотентностью Кьеркегора, сравнивали с жертвоприношением Авраамом своего единственного сына. У самого Кьеркегора есть любопытный пассаж о разновидностях брака: «Немало мужчин стали гениями благодаря девушке, немало мужчин стали героями благодаря девушке, немало мужчин стали поэтами благодаря девушке, немало мужчин стали святыми благодаря девушке; но кто в действительности сделался гением, героем, поэтом или святым благодаря девушке, ставшей его женой?.. Благодаря ей он становился лишь коммерческим советником… генералом… отцом семейства…»
В другом месте: «Жениться, иметь детей, нажить геморрой, стать депутатом…» Такая перспектива откровенно пугала Кьеркегора, быть женатым для него значило не стать Шахерезадой с ее сказками. И окончательное признание: «Если б я женился на Регине, я никогда бы не стал самим собой».
Разрыв с Региной произошел спустя неделю после того, как Кьеркегор защитил магистерскую диссертацию «О понятии иронии, с особым вниманием к Сократу». А вскоре «магистр иронии», как называл себя Кьеркегор, разбогател: умерли отец, братья и сестры. И он оказался наследником весьма существенной суммы — около 30 тысяч ригсдалеров, что позволило Кьеркегору до конца жизни оплачивать издание своих сочинений.
Богатый «магистр иронии» предался затворничеству и писанию своих работ. «Я живу, — признавался он в дневнике, — в своей комнате, как в осаде, не желая видеть никого и постоянно опасаясь нашествия противника, то есть какого-нибудь визита, и не желая выходить».
Нет, конечно, он иногда выходил, чтобы купить хорошие сигары или бутылку изысканного вина. Тощий, очкастый, с зонтиком под мышкой, Кьеркегор неспешно гулял по улицам Копенгагена, но, увы, променаду часто мешали мальчишки, которые кричали ему «либо-либо» (это выражение стало крылатым), а взрослые усмехались ему в лицо, вспоминая многочисленные карикатуры на Кьеркегора в газетах. «Я — мученик насмешек», — жаловался философ в дневнике.
Короче, никакого счастья Кьеркегор не испытывал от своего одиночества и от собственных сочинений. Страдание и боль он  изливал на страницы: «Кто я есть? Как я явился на свет? Почему меня об этом ранее не спросили?..» Но не только стенаниям предавался «датский Сократ», он тешил себя иронией и сарказмом в адрес соотечественников, надутых и довольных жизнью. «Если моему времени не суждено меня понять, ну что же, я принадлежу в таком случае истории…» — таков был вызов Кьеркегора.
Он долгое время боролся с Гегелем и был ярым антигегелианцем, а в последние годы бунтовал против религиозного фанатизма и протестантской церкви. Против религиозного лицемерия и формальной обрядности. Он начал издавать газету-листовку «Мгновение». Последний (десятый) номер, подготовленный Кьеркегором, не вышел. Находясь в крайнем возбуждении, философ потерял сознание на улице и был доставлен в больницу, где он с удивительным, просветленным спокойствием и духовным самообладанием ждал смерти. Отказался от прихода священника и не принял последнего причастия. Сёрен Кьеркегор умер 11 ноября 1855 года в возрасте 42 лет. Его надгробная эпитафия: «Тот Единичный».
«Быть единичной личность… есть единственное истинное и высшее предназначение человека и тем самым превыше всякого другого предназначения», — утверждал Кьеркегор. В опубликованной посмертно «Той личности» Кьеркегор писал: «В толпе нет правды… И отсюда каждый, кто честно будет служить истине, так или иначе — мученик…» Споря с Гегелем, Кьеркегор считал, что человеческая личность «чем больше этически развивается, тем меньше она заботится о всемирно-историческом».
Вся история, согласно Кьеркегору, есть история борьбы между личностью и обществом, индивидом и родом, находящимся в непрестанном антагонизме… Он считал, что никакие внешние, материальные революции не могут ничего изменить в человеческой судьбе. Единственная подлинная революция — это внутренняя революция человеческого духа, внутреннее преобразование изолированного, оторванного от всего мира, неповторимого индивида.
Этот чуждый нам философ из Копенгагена жаловался в дневнике: «Мне представляется, будто я раб на галере, прикованный к смерти, каждый раз, с каждым движением жизни звенит цепь, и все блекнет перед лицом смерти — и это происходит каждую минуту». «Жизнь и смерть» — излюбленная позиция Кьеркегора, которая пришлась по вкусу гнилому Западу, как в России принято говорить. Жизнь есть юдоль скорби. Жить — значит страдать. Вот корень всей философии Кьеркегора.
Имя Кьеркегора и его философские воззрения стали популярны лишь с Первой мировой войны, когда обесценилась человеческая жизнь и развеялись иллюзии по поводу счастливого будущего всего человечества. Идеи Кьеркегора вошли в плоть всей западноевропейской философии. В Копенгагене в 1948 году был создан центр международного «Кьеркегорианского общества», издающего специальный журнал «Кьеркегориана». Работы о жизни Кьеркегора и его учеников множатся с каждым  годом. Разумеется, замолчать имя Сёрена Кьеркегора в СССР было невозможно, но и оценку он получил, соответствующую советской идеологии. В трехтомном Энциклопедическом словаре (1954) сказано так: «Реакционный датский философ, идеалист и мистик, фанатичный защитник поповщины. Обскурантистские и человеконенавистнические взгляды Кьеркегора воскрешаются ныне идеологами империалистической реакции».
В Литературной энциклопедии оценка Кьеркегора уже помягче и поспокойнее. В частности, отмечено, что «изобличая половинчатость буржуазной личности, К. подготовил девиз ибсеновского Брандта: “Все или ничего”. Показывая трагическую неустойчивость судьбы человека в современном обществе, К. предваряет идею Ф. Кафки об абсолютной беспомощности человека». И вывод: учение Кьеркегора становится одним из источников экзистенциализма.
Идеи Кьеркегора развивали Ясперс, Марсель, Бердяев, Шестов. А разве слова Сартра о том, что человек — это не что иное, как только проекция своих собственных решений, не корреспондируются с мыслями Кьеркегора? И последнее: странное календарное созвучие Кьеркегора с Карлом Марксом. Кьеркегор родился 5 мая 1813 года, а спустя пять лет, именно 5 мая 1818 года, появился на свет Карл Маркс. Кьеркегор воспевал одиночество и подчеркивал никчемность человеческой судьбы, а Маркс осуществил титаническую попытку разобраться в том, что же такое есть «Капитал» и как он влияет на развитие стран и на отношения между людьми. Хотя ответ пропел Мефистофель в опере Гуно «Фауст»: «Люди гибнут за металл, да, за металл…»
А тем временем с гор спустился Кьеркегор…
Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия