«Кирпичики»

Один из самых популярных представлял собой душещипательный рóман, включавший эмиграцию овдовевшей героини и гибель ее единственного сына. Число самодеятельных вариантов продолжало расти вплоть до середины 1960-х годов. Пик популярности «Кирпичиков» пришелся на 1925 год, когда на государственной фабрике Пятилетия Октября немалым для того времени пятитысячным тиражом вышла граммофонная пластинка с записью шлягера в исполнении оркестра и хора под управлением Федора Алехина. На этикетке кратко, хотя и не слишком убедительно значилось: «Русская песня».
Неубедительно хотя бы потому, что всего за год до того, в 1924-м, «Кирпичики» вышли в Москве в виде нотной тетради, на обложке которой стояли имена авторов: Валентина Кручинина — музыки, Павла Германа — слов. Тогда же в Москве вышло еще одно издание песни, причем автором той же музыки был назван Борис Прозоровский. Возникшее недоразумение устранило новое нотное издание 1925 года, где Кручинин значился уже не автором, а лишь аранжировщиком мелодии, причем в скобках, после названия песни, уточнялось: «Из репертуара “Павлиний хвост”». Так назывался небольшой театральный коллектив, созданный актерами бывшего театра А.Ф. Корша, музыкальным руководителем которого был Б. Прозоровский. 
Самой известной поющей участницей «Павлиньего хвоста» была актриса Ольга Вадина (Данилевская)*. Возможно, она-то и была первой исполнительницей «Кирпичиков», хотя с театральных подмостков песня впервые прозвучала в исполнении певицы Лидии Колумбовой, также участвовавшей в постановках «Павлиньего хвоста». К сожалению, ни Вадина, ни Колумбова, ни другие популярные вокалистки 1920-х годов — Екатерина Юровская, Елизавета Белогорская и Тамара Церетели — вовремя записать песню на пластинки не успели. В результате единственной отечественной грамзаписью шлягера, написанного от лица женщины («На окраине где-то города / я в убогой семье родилась…»), является исполнение Федора Алехина и его хора.
Что же касается народного происхождения мелодии (авторство П. Германа как сочинителя слов сомнений не вызывало), то в том же 1925 году по народной версии Музпреда Наркомпроса (головной организации фабрики Пятилетия Октября) был нанесен неожиданный удар. Столичное государственное издательство «Музсектор» выпустило ноты вальса, «исполняемого в пьесе А. Островского “Лес”», под названием «Две собачки». Его мелодия являла разительное сходство с «Кирпичиками». Но автором музыки значился С. Бейлезон.
Столичные театралы помнили, что этот вальс исполнялся тремя баянистами в сцене любовного свидания Петра и Аксюши в спектакле, поставленном Всеволодом Мейерхольдом по пьесе А.Н. Островского «Лес». Премьера состоялась 19 января 1924 года. Вскоре дотошные изыскатели обнаружили стихотворный источник, вдохновивший Павла Германа. Это была старая фабричная песня «Заводы кирпичные». Вот ее начало: «Вы заводы мои, Заводы кирпичные, Горемычные. / Ну, а кто же тот завод Заводил, заводил? / Добрый молодец…» и т. п.
По слухам, стихи о работнице с кирпичного завода и ее возлюбленном Сеньке были сочинены Павлом Германом чуть ли не экспромтом, когда во время спектакля он услышал мелодию «Двух собачек». Авторство Бейлезона на афишах и в программках не объявлялось, и вряд ли П. Герман, Б. Прозоровский и В. Кручинин слышали это имя до выхода указанной нотной тетради 1925 года. Впрочем, сам выпуск этого издания был, скорее всего, вынужденным. Дело в том, что еще в 1912 году виленским филиалом фирмы «Граммофон» была выпущена пластинка с записью вальса «Две собачки» в исполнении оркестра 108-го Саратовского полка под управлением Ф.Л. Воллнера. Кто-то из владельцев этого изделия, очевидно, указал руководству Музпреда на их «народную» промашку. Означенное нотное издание было призвано исправить ошибку.
Кроме того, бешеная популярность «Кирпичиков» начала, кажется, вызывать некоторое раздражение у чиновников от культуры, решивших несколько поубавить пылу создателям и исполнителям шлягера. Пока не напрямую, но, тем не менее, достаточно внятно указывалось, что с их стороны имеет место использование чужой мелодии без разрешения автора. А то, что этот автор — отнюдь не забытый дилетант или малоизвестный обработчик народных мелодий, были призваны подтвердить новые нотные издания. Так, с 1927 по 1930 годы издательство «Музсектор» выпускает семь (!) нотных изданий, где С. Бейлезон выступает как автор переложений для кларнета, струнного квинтета и духового оркестра произведений П. Чайковского, В. Калинникова и Ю. Энгеля. Подобная вспышка признательности человеку, о котором до появления «Кирпичиков» и думать-то забыли, тем более показательна, если учесть, что с 1920 года Семен Бейлезон (1883–1953) числился эмигрантом. 
Между тем до революции этот музыкант был известен отнюдь не только как автор вальса о двух собачках. Бейлезон происходил из еврейской семьи среднего достатка с прочными музыкальными традициями. Игре на кларнете он выучился у отца в весьма раннем возрасте. В качестве кларнетиста с девяти лет Семен играл в духовых оркестрах.
С 1894 по 1901 годы обучался в Московской консерватории у Йозефа Фридриха, затем преподавал. Участвовал в Русско-японской ­войне. С 1904 года играл на кларнете в оперных оркестрах обеих столиц, выступал в России и за рубежом как камерный музыкант и создатель ансамблей — Московского квинтета (1902) и «Зимро» (1917–1920). В составе последнего он участвовал в премьере «Увертюры на еврейские темы» Сергея Прокофьева. В 1920 году музыкант эмигрировал в США, где принял имя Саймон Беллисон и стал солистом группы кларнетистов Нью-Йоркского филармонического оркестра. 
Любопытно, что, в отличие от советских музыкальных надзирателей 1920-х годов, автора музыки «Кирпичиков» вовсе не волновала бешеная популярность этого произведения. Даже когда в нью-йоркском филиале «Коламбии» в 1931 году вышла пластинка с записью шлягера в исполнении певицы-эмигрантки Любы Веселой и аккомпанирующего ей оркестра, Беллисон никак не реагировал на отсутствие своего имени на этикетке этого американского изделия. Не говоря уже о пластинках, выходивших с конца 1929 по 1931 год в Англии, Канаде, Германии и Китае. 
Среди них выделялась запись Юрия Морфесси, сделанная в 1930 году для пластинки английской фирмы «Парлофон». Певцу аккомпанировало трио в составе фортепиано, скрипки и виолончели. Для баяна русской песни кто-то довольно удачно переделал слишком длинный и советизированный текст Павла Германа. Роль Сеньки перешла к крале, которую на одесском кирпичном заводе встретил и полюбил герой-исполнитель. В варианте Морфесси не осталось никаких советских реалий — это была стилизация под фабричную песню дореволюционного времени.
Обладатель красивого баритона Леонид Моложатов, выступавший в те же годы в Харбине, продолжил «мужское» начинание Морфесси. В его варианте появляются элементы драмы: краля изменяет герою, который убивает бывшую возлюбленную и попадает в тюрьму. В итоге он проклинает завод, где встретил коварную изменницу, погубившую его молодость. Для сравнения: у П. Германа Сенька становится директором завода товарищем Семеном, а любовь к нему героини лишь укрепилась от всяких невзгод. В музыкальном отношении харбинская интерпретация превосходна: Моложатову аккомпанирует оркестр под управлением Давида Гейгнера, автора великолепной аранжировки. На этикетке харбинской «Коламбии» имена создателей шлягера отсутствуют, он обозначен как «фабричная песня». 
В заключение — несколько слов о судьбе автора музыки, чем-то зацепившей немалое число музыкальных и поэтических талантов, в разное время и в разных ролях послуживших популяризации вспоминаемой песни. В течение 28 лет Саймон Беллисон был солирующим кларнетистом Нью-Йоркского филармонического оркестра. Отметился он и как создатель уникального ансамбля из 75 кларнетистов, с немалым успехом гастролировавшего по Соединенным Штатам в 1927 году.
Беллисон вел большую преподавательскую работу. Им написано множество обработок для кларнета и композиций с участием любимого инструмента, а также статьи о клезмерской музыке, место кларнета в которой трудно переоценить. В 2010 году фирмой Universe выпущен двойной альбом кларнетного наследия маэстро. 
Николай ОВСЯННИКОВ, Россия
______
*Об Ольге Вадиной (Данилевской) см. статью Н. Овсянникова «Все, что было. История одного песенного посвящения», «Алеф», № 1047.