«Не садись на пенек, не ешь пирожок»

По рассказам родителей я знал, что перед самой войной со мной случился такой конфуз: на спектакле в театре Образцова, рядом с которым мы жили, когда лиса схватила петушка и потащила его в лес… ясно зачем, я поднял такой крик и рев, что чуть не сорвал спектакль!
В конце 1970-х я делал какие-то робкие попытки в Москонцерте и мечтал о спектакле в кукольном театре. Мои знакомые говорили примерно так: «Ну зачем тебе это? Пиши стихи!» Подтекст был откровенно ревнивый, мол, куда ты в калашный ряд: «Ты разве не знаешь, что с улицы никого не берут? Не трать время, не порть нервы!»
Но я рискнул. И когда у меня вышла повесть для детей «Митяй» в издательстве «Малыш», взял эту книжку и отправился в министерство, даже предварительно не позвонив и не зная, к кому идти.
А попал я прямо к редактору Управления театров, члену коллегии Министерства культуры РСФСР Светлане Романовне Терентьевой. Она предложила мне оставить свою книгу и номер телефона.
Нет уже ни этого министерства, ни этого управления, ни этой коллегии. А ведь это характеристика времени. Через это, в разных вариантах, проходили в своей жизни тысячи людей, десятки тысяч.
…Недели через две Светлана Романовна позвонила мне и пригласила приехать — да, и просила не забыть паспорт. Последнее меня сильно озадачило, и я решил, что внесут меня по полной в такой черный список, что потом не отмоюсь вовсе. Свидание наше было коротким и деловым. «Делайте пьесу, а вот в этот договор внесите паспортные данные, адрес и т.д. И подпишите внизу, и число не забудьте. Мы и Маршаку не давали госзаказ на пьесу, а вам я даю! Получите аванс и работайте!»
На обратном пути в метро я, наверное, выглядел по-идиотски — идет человек и непрерывно улыбается. А мне хотелось ущипнуть себя побольнее, чтобы убедиться, что я живой и мне это не приснилось.
Пьесу я сделал быстро. Показывать ее друзьям не стал по понятной причине, отвез Терентьевой и довольно скоро получил вызов в тот же кабинет. Я, конечно, волновался, торопился. А как только вошел к ней, был остановлен громким возгласом: «Вы что мне написали?! Мне писатели не нужны! Мне нужны драматурги!» И пьеса вместе с моей книжкой полетели в мою сторону через весь кабинет. Я собрал свои манатки и бегом удалился. «Правы были друзья, — думал я на обратном пути. — Впредь мне наука! Действительно, не суйся с… в калашный ряд».
Досада разбирала, и осадок такой был на душе, что долго я не мог успокоиться и начать работать. Но! Недели через две снова позвонила Светлана Романовна и совсем не грозным, а приятным и ласковым голосом просила приехать. Того грозового дня будто и не было, а сказала она очень убежденно и уверенно: «Вы мне напишите инсценировку сказки! Какой? Русской народной! Какой именно? Про Машеньку и медведя: “Не садись на пенек, не ешь пирожок!”»
Я был, конечно, очень рад — значит, прощен за свое «писательство», значит, есть возможность исправить этот страшный грех. Но оказалось, это только начало истории…
Пьесу я написал, Терентьевой принес, а она должна была ее направить рецензенту, чтобы вместе с его отзывом поставить на рассмотрение коллегии, которая уже решала: принимать — не принимать, покупать — не покупать! А перед этим надо было послать эту пьесу на проверку цензорами — нет ли в ней чего, в этой русской сказке, нет ли какой крамолы или призыва подорвать власть.
И все бы ничего: на резолюции цензора была получена ярко-фиолетовая овальная печать на титульном листе: «Разрешено к исполнению». Да к какому исполнению? Рецензия-то оказалась разгромной! Ну просто ужас: ни черта автор не умеет и не понимает, и еще вдобавок неправильно рифмует, и ритм в стихах меняет и т.д. 
Я получил эти странички из рук Терентьевой, но читать должен был дома.
После прочтения этого пасквиля я написал все, что думаю по поводу рецензии, рецензента, системы покупки пьес, Главлита, — все, что накипело, и отправил письмо своему дорогому редактору. Все, решил, больше туда — ни ногой! Хватит. Ан нет! Через несколько дней — звонок Светланы Романовны и просьба приехать.
Разговор был такой:
— Вы знаете этого рецензента?
— Нет. Понятия не имею, кто он и откуда.
— А почему же вы так уверенно написали, что это неудачник из актеров или из театроведов?
— Да только потому, как это написано. И больше всего меня возмутили его безграмотные замечания по поводу стихов и вообще полное непонимание, что такое стихи для детей.
Светлана Романовна помолчала, внимательно рассмотрела меня и сказала: «Да! Вы — драматург. Будем работать».
На этом мы расстались. Пьесу Терентьева поставила на коллегию, министерство ее приобрело. Потом Терентьева опубликовала ее в сборнике пьес ВААП — Всесоюзного агентства авторских прав (предшественник РАО) тиражом 150 экземпляров. Другого пути у пьесы не было. Театр, даже если заказывал драматургу пьесу или делал инсценировку, должен был все равно пройти все эти этапы! А когда постановка была готова, наступал судный день: в театре появлялись два маленьких Жданова — инспектор райкома партии и представитель Управления культуры. Для них двоих при пустом зале играли спектакль, а они решали: разрешать или нет! Вот так.
Через несколько месяцев мне позвонили из Ярославского театра кукол и спросили, не может ли автор приехать на премьеру спектакля по его пьесе «Не садись на пенек, не ешь пирожок». И, конечно, автор с радостью согласился! Ничего я прежде не слыхал об этом театре и никого не знал из его коллектива, но разом приобрел массу знакомых и дорогого мне с той поры друга — директора театра Николая Захарова.
Пьесу поставила режиссер Ирина Лебедева из Белгородского театра кукол. С ее легкой руки в течение года эта сказка пошла в 15 театрах разных республик огромного Советского Союза, и до сих пор ее постановки возобновляются то в одном, то в другом конце России. 
Не повлияла на ее судьбу злобная и безграмотная рецензия, поскольку редактор сумела убедить коллегию, как я предполагаю, что писатель стал драматургом.
Сколько раз сыграли эту пьесу в Ярославском театре, не знаю. Последний раз известили, что состоялся трехтысячный спектакль, и это было лет двадцать назад! Страшно подумать…
И почему сегодня нет такого министерства, которое заботится о репертуаре детских театров и готовит для них материал? Разве это плохо? И еще много «почему» по поводу творчества для детей во всех жанрах... но это другой разговор... 
Таков был долгий и трудный путь к дорогим мне автографам на афише. Смотрю на них, пытаюсь разобрать все подписи, все добрые слова, вспомнить людей, писавших эти пожелания и давших мне такой заряд веры в то, что я могу! И я старался не подвести это доверие зрителей и тех, кто помогал донести до них мое творчество. 
А пьесы мои пошли, пошли совершенно независимо от автора, ведь тогда не было Интернета, а чтобы скопировать пьесу — на стеклографе или редчайшем ксероксе — нечего было и думать! Это же подсудное дело — подпольное распространение печатного материала. Сколько людей пострадало на этом!
Автор бежал к машинистке, заказывал четыре копии, пятая была слепая. Сам отсылал в разные театры: долгий и мучительный путь от стола писателя до зрителя — это длинный и печальный рассказ. И все же коллекция афиш у меня была бы большой, если бы театры, как правило, не забывали о просьбе автора прислать афишу и программку.
Сегодня каждый театр может поставить любую пьесу, только за новую, как правило, маленькому кукольному театру платить нечем.
В 1990-е годы на радиостанции «Ракурс» была сделана запись радиоспектакля «Не садись на пенек, не ешь пирожок» актерами Всеволодом Абдуловым, Любовью Соколовой, Ниной Лабенской, Ларой Садовской, звукорежиссером Аркадием Мелитоняном, который создал и музыкальное оформление спектакля. По-моему, это была последняя запись моих радиоспектаклей вообще… Всесоюзного радио уже не существовало, а новые радиостанции работают в новом формате и не вспоминают прежних авторов. А зря!..
Михаил САДОВСКИЙ, Россия