Юз Алешковский — мастер смеха и выживания

Итак, Юз Алешковский (Иосиф Ефимович Алешковский, 21 сентября 1929, Красноярск). Писатель, получивший в 1960-х годах поистине народную известность благодаря ­самиздатовскому стихотворению «Товарищ Сталин, вы большой ученый…» Песня — как визитная карточка. А уже позднее Юз (все его звали Юзом и шутили: от Союза остался только Юз) приобрел широкую известность, и при этом скандальную, своей художественной прозой: «Николай Николаевич» (1970), «Кенгуру» (1974–1975), «Рука» (1977–1980). В 1979 году он эмигрировал в Америку и там выпустил несколько замечательных юзовских книг.
Как все начиналось? «Я вырос на улице, в компаниях воровских, хулиганских. Тогда, в военное и послевоенное время, почти все мальчики из московских дворов были приблатненные… — рассказывал Юз. — Потом был лагерь, который стал для меня и школой жизни, величайшим опытом, и работа в среде водопроводчиков и шоферни, к которым я относился с величайшим почтением».
В 1949-м, будучи 20-летним матросом, да еще под «балдой», то есть пьяным, Юз угнал легковую машину секретаря крайкома партии и был за это строго наказан по двум статьям — за хулиганство (за угон автомобиля) и за сопротивление морским патрулям. Дали ему четыре года. В лагере от одиночества и тоски он начал сочинять песенки. На воле в 1959 году появилась «Песня о Сталине», сразу полетевшая в народ: «Товарищ Сталин, вы большой ученый / — в языкознанье знаете вы толк, / а я простой советский заключенный, / и мне товарищ — серый брянский волк…»
В марте 1953 года, когда умер Сталин и пришло известие о его кончине, Юз Алешковский бежал по территории зоны и орал: «Гуталин подох! Эй! Гуталин подох!..»
А еще Юзу принадлежит популярная лагерная песня «Окурочек». А знаменитое «Танго бедной юности моей»: «Ах, Рио-Рита, ах, Рио-Рита, / Охота жрать, как в стужу воробью. /Но вот столовка наша на обед закрыта, / А воробья увижу я в раю…»
Герою романа Юза Алешковского «Кенгуру» не очень нравилось, ему в любой отрезок советского времени казалось, что его посадят, вот-вот за ним придут. 
Первый роман Алешковского «Николай Николаевич» — озорная, сатирическая, хулиганская книга, исповедь бывшего вора-карманника. И трудно сказать, что важнее в книге: сюжет или слова с матом.
В романе «Рука» Юз пишет: «Матюкаюсь же я потому, что мат русский спасителен для меня лично в этой зловонной камере, в которую попал наш великий, могучий, свободный и прочая, прочая язык. Загоняют его, беднягу, под нары кто попало: и вонючие газетчики, и поганые литераторы, и графоманы, и цензоры, технократы гордые. Загоняют его в передовые статьи, в постановления, в протоколы допросов, в мертвые доклады на собраниях, съездах, митингах и конференциях, где он постепенно превращается в доходягу, потерявшего достоинство и здоровье, вышибают из него Дух! Но чувст­вую: не вышибут. Не вышибут!»
Сделаем перебивку из воспоминаний Михаила Рощина: «Юз появился в Москве зимой 1954-го или 1955-го, я увидел его впервые на чьей-то кухне в старом доме в центре Москвы, в Столешниковом переулке. Лысый крепкий малый «еврейской национальности»… Сидел на кухне лысый симпатичный и пел песню. Пел и аккомпанировал себе сам…»
Что пел тогда Юз? Конечно, и хрестоматийный «Окурочек»:

Из колымского белого ада
Шли мы в зону в морозном дыму.
Я заметил окурочек с красной помадой
И рванулся из строя к нему.

В Москве Юз Алешковский вел двойное существование: официально он был автором детских книг и сценариев для кино и телевидения («Два билета на электричку», «Кыш, два портфеля и целая неделя» и др.), неофициально он пел песни с явным «антисоветским душком». Несколько лагерных песен вошли в самиздатовский альманах «Метрополь».
В феврале 1979 года Юз Алешковский покинул СССР, сначала эмигрировал в Вену, а потом в США. В одном из интервью Юз признавался (
«Труд-7», 9 августа 1996 года): «Уехал я не оттого, что меня преследовали. Я не диссидентствовал в открытую — занимался своим делом. Просто я почуял, что становится тяжело дышать от всего: от голосов дикторов, передовиц газет, трудовых вахт, соцсоревнований, «Славы КПСС», ВЦСПС и т.д. и т.п. Дело тут не в том, что альвеолы мои не принимали загрязненного тогда еще не так, как сегодня, воздуха моей милой Москвы. Громко говоря, воздух советского бытия вызывал у меня тяжкое удушье…»
А кроме всего прочего, и я не думаю это скрывать, был момент чистого страха. Потому что в ящике моем лежали три романа («Николай Николаевич», «Рука» и «Кенгуру») — откровенная антисоветскость. «Червонец» за них мне точно был бы обеспечен. Один мой друг, прочитав «Руку», сказал: «Старик, я должен тебя порадовать — высшая мера наказания». В 1970-х это была хорошая такая литературная рецензия…»
Примечательно, что Юз Алешковский не переслал свои романы на Запад во имя «бабок и карьеры», ибо, как он сказал: «После того, что я испытал в лагере, я всему предпочитаю свободу».
В Америке Юз Алешковский прижился. Первая заграничная вещь Юза «Синенький скромный платочек» (1980), написанная в форме письма из сумасшедшего дома «генсеку маршалу брезиденту Прежневу Юрию Андроповичу» от бывшего солдата.
За первые 16 лет он написал 8 романов, приобрел дом в Миддлтауне в штате Коннектикут с огромным куском земли, с дубравой. «Здесь я чувствую себя в раю — слава Господу и ангелам его, что мы тут с женой Ириной оказались. Наслаждаюсь небесами, лесом. Недалеко есть пруд. Ира разводит цветы… Встаю рано, пожру немного, кофейку попью, сажусь за сочинения… Читаю во второй половине дня или ночью…» (из интервью от 2004 года).
И там же: «Сам я борцом никогда не был… я прозаик, и моя жизнь полна келейности и милого сосредоточения».
Ностальгия? Присутствует. «Не было случая, чтобы я не ностальгировал! Нескучный сад или Мамонтовка под Москвой — это две мои родины. Память о московских улицах, о Замоскворечье — она всегда в душе…»

Не жалею, не зову, не плачу,
Жру шашлык и коньячок хреначу,
Не зову, не плачу, не жалею,
К новому готовлюсь юбилею…

Как всегда, шутит Юз. А юбилеи: 70, 75, 80… «За дождями дожди, / за дождями дожди, / а потом холода и морозы. / Зябко стынут поля, / зябко птицы поют / под плащом ярко-желтой берёзы»…» Возраст, погода — все как-то переплетено. Когда-то молодой Юз бесшабашно писал: «В такую погодку на печке валяться / И водку глушить в захолустной пивной…»
Юзу Ефимовичу грех жаловаться: судьба вышла отнюдь не горькой (за вычетом советских лет).
Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, 
Россия