Золотые часы упования

Успокоившись, Аншель решился открыть глаза. Белый свет заливал комнату от пола до потолка. Аншель ополоснул руки из кружки, стоявшей в тазике возле кровати, встал, подошел к подокон­нику и опустил обе ладони на его холодную гладкую поверхность. 
Улица за стеклом неузнаваемо переменилась. Вместо черных, покрытых трещинами тротуаров взору открывался чистый белый ковер. Даже выщербленные стены, покрытые старой облупившейся краской, и те, казалось, посвежели от ровного сияния первого снега. За несколько ночных часов город переменился, заполняющий его воздух, насыщенный миазмами алчности, похоти и жестокости, и тот стал чище.
Большая черная галка опустилась на тротуар под окном Аншеля и, важно переваливаясь, зашагала по снегу, оставляя цепочку черных следов.
– Снег очень идет Парижу, — прошептал Аншель и, вспомнив забытое во время сна, закусил губу от боли. Да-да, только во сне ему удавалось хоть ненадолго отрешиться от обуревавших его мыслей.
Что будет с ним? Что станет с его семьей? Благополучие, прежде ­казавшееся незыблемым, за один месяц растаяло, словно снег под лучами солнца. Его внезапно овдовевшая мать, его младшие сестры и братья — кто будет им опорой и защитником? Неужели он, Аншель? А что он может, что умеет? Он сам нуждается в помощи и защите. И главное, самое главное — ему срочно нужны деньги. Десять, пятнадцать тысяч франков могут спасти положение. Но откуда их взять?
На молитву в общий зал Аншель пришел в мрачном расположении духа. Разумеется, Всевышний посылает ему испытание, и он готов пройти его с честью, но причем тут его наивные сестренки, его забавные маленькие братишки? Почему Всевышний столь безжалостно мучит голодом и безнадежностью эти невинные создания?
Мрачное настроение Аншеля не укрылось от глаз главного раввина Франции Исраэля Леви, молившегося в том же зале. Раввин вел в ешиве несколько курсов и был хорошо знаком с Аншелем. После молитвы служка попросил парня подойти к раввину.
– Что случилось, Аншель? Почему ты такой мрачный сегодня?
– Ребе, вы учили нас, что Тора — это мудрость жизни. Я столько лет нахожусь в ешиве, и вот сейчас, когда моя семья угодила в тиски нужды, не могу сообразить, чем им помочь.
– Полагайся на Всевышнего, Аншель, — ответил раввин. — Если твое упование будет чистосердечным и полным, Б-г пошлет тебе все, что ты попросишь.
– Я понимаю, понимаю, — понурился ешиботник. — Но, может быть, ребе посоветует мне еще что-нибудь? Существуют же всякие заклинания из старых каббалистических книг, камеи, благословения, ну и… еще… еще…
– Только упование на Всевышнего! — воскликнул раввин. — Лишь оно и ничто иное!
Аншелю стало обидно. Честно говоря, он рассчитывал, что раввин направит его к одному из богатых прихожан. В Париже, слава Б-гу, хватает состоятельных евреев, и если раввин попросит, то… А тут вместо конкретной помощи его кормят разговорами.
– Может быть, уважаемый раввин преподаст мне урок упования? — вкрадчиво спросил Аншель.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не сомневаюсь, что сила упования уважаемого раввина не сравнима с моей. Следовательно, все, что он попросит, Всевышний пошлет ему в самое ближайшее время. Может быть, уважаемый раввин попросит у Б-га золотые часы и покажет, как работает упование?
Раввин Исраэль Леви задумался на несколько минут, а затем произнес:
– Хорошо. У меня будут золотые часы.
Прошло три дня. Пятничным утром, сразу после окончания молитвы, в молельный зал ешивы осторожно вошел невзрачного вида человек. Одет он был опрятно и даже с некоторым шиком, присущим жителям провинции, — парижане так не одевались. 
Робко постояв в дверях, он обратился к ближайшему ешиботнику, которым оказался Аншель.
– Простите, вы не подскажете, где здесь главный раввин Франции Исраэль Леви?
– Вот он, справа от арон-акойдеш, складывает талес.
– И что, вы вот так запросто видите его каждый день? — в голосе провинциала звучали нотки неподдельного уважения.
– Да, — просто ответил Аншель. — Каждый день.
– Везет же людям! — воскликнул провинциал и устремился к раввину. Аншель, сам не понимая зачем, двинулся следом. 
– Уважаемый ребе! — склоняясь в полупоклоне, произнес провинциал. — Я привез вам посылку!
Он извлек из кармана бумажный пакет, вытащил из него золотые часы и положил на стол перед раввином. Аншель обомлел, а раввин, как ни в чем не бывало, спросил гостя:
– Почему вы уверены, что посылка предназначена именно мне?
– Почему я уверен? — эхом отозвался провинциал. — Дело вот в чем. У меня небольшая еврейская гостиница в Нанси. Полгода назад остановился у меня один еврей из Польши. Важный такой, богато одетый, прислуге щедрые чаевые отваливал. Пожил с неделю, а потом поздно ночью получил телеграмму и в одночасье уехал. Объяснил, что по срочному делу и вернется через день-два. Прошла неделя, другая, больше держать комнату я не мог, сложил вещи в его саквояж и поставил в конторе.
Три дня назад он пришел ко мне посреди утреннего сна, так отчетливо, словно наяву. Я, говорит, виноват перед тобой, не расплатился за неделю постоя. Но сделать уже ничего не могу, меня убили той ночью, когда я уехал из гостиницы. Пожалуйста, в счет долга возьми саквояж с вещами, они дорогие и стоят куда больше платы за комнату. Об одном только тебя прошу. За подкладкой саквояжа есть потайное отделение, в нем лежат золотые часы. Отвези их в Париж и передай главному раввину Франции Исраэлю Леви.
Я с постели вскочил и сразу в конторку, за саквояж. Часы сразу нашел, показал жене. Ох, ребе, чего только она мне не наговорила! Но Б-га я боюсь больше… Дела подбил и сразу на парижский поезд.
Аншель стоял ни жив ни мертв, ведь его разговор с раввином состоялся ровно три дня назад. В ешиве молились очень рано, поэтому во время разговора про упование хозяин гостиницы, скорее всего, еще спал. Значит… значит, раввин прав, и Всевышний немедленно ответил на его просьбу! А если так, почему бы Ему не ответить и на просьбу Аншеля?
Вечером Аншель, сияя, подошел к раввину.
– Ребе! Спасибо за урок! Это было настоящее чудо, и я теперь верю полной верой, что Всевышний пошлет мне то, что я у него попросил.
– Вот и замечательно, — мягко произнес раввин Леви. — Я очень рад, что ты усвоил урок. Позволь спросить, что же ты попросил у Всевышнего. Если не секрет, конечно…
– Ребе, какие у меня могут быть от вас секреты! Через три месяца состоится большая лотерея, главный приз — 100 тысяч франков. Я купил лотерейный билет и попросил послать мне этот выигрыш.
– Сто тысяч устроят твои дела?
– Конечно! И самым лучшим образом.
– Но до лотереи еще очень далеко, — произнес раввин. — Как же ты управишься? Знаешь что, у меня есть предложение. Продай мне билет за 80 тысяч.
– За 80 тысяч? — переспросил Аншель.
– Да, за 80. На 20 тысяч меньше, зато прямо сейчас.
– Ну, если ребе так хочет, — пробормотал Аншель, вытащил из кармана лотерейный билет и положил его на скамью возле раввина. 
– Знай же, сын мой, — произнес раввин, беря в руки билет, — тебе еще предстоит поработать над упованием. Это качество требует усиления.
– Но почему? — удивился Аншель. — Я же верю полной верой…
– Если бы ты действительно верил полной верой, что выиграешь, — остановил его раввин, протягивая лотерейный билет, — ты бы не отказался так легко от 20 тысяч франков.
Аншель вышел на улицу. Снова шел снег, мягкие хлопья тихо кружились в воздухе, покрывая подоконники, ступеньки крылечек и черный тротуар. Снег нежно поскрипывал под ногами, морозный чистый воздух вливался в грудь, и с каждым шагом на душе у Аншеля становилось все светлее и светлее.
– Ничего, ничего, — повторял он в такт шагам. — Если вышло у раввина, выйдет и у меня. Обязательно выйдет!
Яков ШЕХТЕР, Израиль