Демон пролетарской революции

Господа и товарищи
В 1920 году белые армии откатились вплоть до Крыма, который удерживал генерал Петр Врангель. Так случилось, что вместе с войсками отступал и знаменитый шансонье Александр Вертинский. В Севастополе царил хаос. Улицы наводнили раненые, дезертиры и всякий сброд. В городе заканчивались продукты. Бывшие фрейлины двора и титулованные особы сбывали фамильные драгоценности. Комендатуру осаждали толпы людей, умоляя дать визу куда угодно, хоть на край света. Защитник Перекопа генерал Яков Слащев, большой поклонник Вертинского, со слезами слушал его песни и нюхал кокаин. Всем было ясно: Крым придется сдать.
Вертинский не хотел покидать родину, но внутренний голос твердил: спасайся! В ноябре артист отбыл на пароходе в Константинополь вместе с остатками армии Врангеля. Позади остались русская смута и тысячи белогвардейцев, не желавших покинуть родную землю. Красный командир Михаил Фрунзе в листовках обещал тем, кто останется, жизнь и свободу.
Между тем по указанию Ленина в Крым «для наведения порядка» были направлены два агента, фанатично преданных советской власти и одинаково ненавидевших ее врагов. Это были «железные большевики». Один из них — венгерский коммунист, уже успевший провозгласить Венгерскую советскую рес­публику, которая захлебнулась в крови. Он приехал «делать революцию» в Россию и был поставлен председателем Крымского ревкома, членом которого была непревзойденная женщина-комиссар.
Полуостров был передан — практически с неограниченными полномочиями — в руки Розалии Землячки и венгерского коммуниста Белы Куна.
 

Барышня в пенсне
Удивительно, что фотографий знаменитой соратницы Ленина в архивах сохранилось немного. О ее личной жизни сведения и вовсе скудные. Пламенная революционерка родилась 140 лет назад, 20 марта (1 апреля) 1876 года, в семье киевского купца первой гильдии Самуила Марковича Залкинда. Время было неспокойное — народники создали подпольную организацию, а рабочие и интеллигенция вышли на первую политическую демонстрацию.
Самуил Маркович, владелец доходных домов и лучшего в Киеве галантерейного магазина, дал детям достойное образование. Сыновья стали инженерами и адвокатами, но пошли в революцию и даже побывали в царских тюрьмах. Убитый горем отец всякий раз вносил залог, беря на поруки то одного, то другого сына.
Зато радовала дочь Роза, любимица семьи, способная, умная и избалованная. Она запоем читала все, что попадалось под руку, но отдавала предпочтение книгам по истории и социологии. Еще в гимназии Роза увлеклась левыми идеями. Отец надеялся, что избавит дочь от революционных бредней, отправив за границу для получения медицинского образования. 
И вот 17-летняя девушка едет одна в Лионский университет, по окончании которого может стать известным врачом или пойти в науку. Перед Розой открывается Франция с ее свободными нравами и беззаботной студенческой жизнью. Но на редкость серьезной барышне в пенсне учеба и богемность казались скучным занятием. Она искала иного применения своей кипучей энергии.
 

Роза с шипами
В руки студентки попали брошюры Ульянова-Ленина, и судьба мадемуазель Залкинд решилась. Вернувшись в Киев, она вступает в РСДРП и берет псевдоним Землячка. Двадцатилетняя девушка разъясняет рабочим «Капитал» Маркса, вышивает красное знамя для первомайской демонстрации, а год спустя ее арестуют. Тут даже отец ничем не сможет помочь. Тюрьма сменилась ссылкой в Сибирь, где мятежница вышла замуж и взяла фамилию супруга — Берлин. Из ссылки она бежала одна, муж вскоре умер «во глубине сибирских руд».
Между тем в РСДРП произошли перемены: лидером партии стал кумир Землячки товарищ Ленин. Она становится его доверенным лицом и агентом «Искры», а новая партийная кличка — Демон — подошла ей как нельзя лучше. Начались поездки по России и Европе. Нелегальную литературу Землячка провозила в дорожных зеркалах с двойным дном и в дамских шляпках.
Хрупкая женщина в 1905 году участвует в декабрьских боях в Москве. Она получает первый опыт стрельбы по царским войскам — ее рука не дрогнула. Последовали аресты, затем эмиграция. А в феврале 1917 года агент «Искры» восторженно встречала прибытие своего обожаемого вождя в запломбированном вагоне. И вплотную занялась любимым делом — подготовкой пролетарской революции.
После победы большевиков Землячку направили на политическую работу — на безнадежно расхлябанный Южный фронт. Неутомимая женщина-политрук спит четыре часа в сутки, она не щадит ни себя, ни красноармейцев, убеждает, воодушевляет, внушает, иногда прибегая к крайней мере — расстрелам. В короткий срок товарищ Демон подняла-таки боевой дух фронтовиков — из деморализованных соединений сколотила две боеспособные армии, которые вскоре разгромили донское казачество.
 

Первая хозяйка красного Крыма
В ноябре 1920 года Красная армия вступила в Крым, где скопилось множество контрреволюционеров, набежавших со всей страны к «кровавому барону Врангелю». Главный чекист Дзержинский телеграфировал: «Примите все меры, чтобы из Крыма не прошел на материк ни один белогвардеец». И Бела Кун с Розалией Землячкой вынесли свой вердикт: расстрелять!
Многострадальный Крым: белые придут — грабят, красные придут — грабят. И куда бедному крестьянину податься? При Врангеле на всех фонарях качались повешенные, публичные казни были обычным делом — закон военного времени. Исаак Бабель вспоминал: «Мы застали еврейское население местечка ограбленным дочиста, зарубленным, израненным». Белый террор сменился красным. Гражданская война беспощадна — до полного истребления врага».
«Железная большевичка», прошедшая царские застенки, блеснула глазами сквозь пенсне и изрекла: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море». И оставшиеся в Крыму белогвардейцы, которые поверили обещаниям Фрунзе, прекратили сопротивление, смирились с поражением и сдались, были утоплены в закрытой барже. Сочувствующих ставили к стенке, и сколько их было — кто ж сочтет! Но либо они нас, либо мы их — в безумии гражданской войны другого не дано.
В те дни Марина Цветаева писала: «Белым был — красным стал: / Кровь обагрила./ Красным был — белым стал: / Смерть убелила». Ей словно вторил проживавший в Крыму Максимилиан Волошин: «А я стою один меж них / В ревущем пламени и дыме / И всеми силами своими / Молюсь за тех и за других».
 

Большие чистки
За заслуги в Гражданской войне Розалию Землячку первой из женщин в 1921 году наградили орденом Красного Знамени. Начался ее путь к вершинам власти. Маленькая женщина в темном строгом костюме поселилась в знаменитом Доме на набережной, где жила партийная верхушка; она была одной из самых титулованных. В 1937 году Сталин назначает «несгибаемую Розалию» на важную должность заместителя председателя Комиссии советского контроля при СНК СССР. Ее не тронул даже Берия. Землячка сама занималась чистками вплоть до начала войны — приезжая с проверкой, наводила страх на парторганизации.
И тут случилось невозможное: в 1943 году в Россию вернулся Александр Вертинский. Советская публика была ошеломлена. В элегантном фраке, с гвоздикой в петлице, «иностранец» Вертинский пел о бананово-лимонном Сингапуре, Антильских островах, о капризных дамах в шикарных манто — и был правдив! Его «Прощальный ужин» бил все рекорды. В военное время маэстро восполнял недостаток иллюзий — дарил мечту... Срабатывал яркий контраст: есть другой мир! Женщины плакали. Выступления Вертинского были феноменом почти гипнотического воздействия.
Розалия Землячка, которую уже стали задвигать по службе, была возмущена бешеным успехом «недобитого врангелевца», ускользнувшего от ее руки еще в Крыму. Она нажаловалась Сталину, что певец, как классово-чуждый элемент, игнорирует советский репертуар. Но вождь был благосклонен к раскаявшемуся эмигранту и осадил почетную пенсионерку: «У Вертинского уже есть собственный репертуар. А кому не нравится — пусть не слушает!»
Закончилась война, страна оживала. 21 января 1947 года, в очередную годовщину смерти Ленина, ушла из жизни и его верная соратница, сухонькая старушка в пенсне — бездетная Розалия Самойловна Землячка. Урна с ее прахом захоронена близ Мавзолея в Кремлевской стене.
Наталья ЧЕТВЕРИКОВА, Россия