Авербах, Лелевич, Родов — гвардейцы вождя

 Юрий Безелянский
 28 января 2016
 3400
Там вас до отвала накормят сдобным счастьем. Евгений Замятин.  Роман «Мы», 1920   Такая выпала «планида». Мы постоянно живем в состоянии ожидания каких-то перемен. Покоя нет, как сказал поэт, покой нам только снится. Когда это все началось? В новейшей истории с 1917 года, когда произошла революция и пал царственный дом Романовых. И мы бросились в погоню за «сдобным счастьем». Какая-то часть граждан в страхе покинула Россию, другая затаилась, но были и такие, которые захлебывались от восторга. Каждая страница тысячам поколений будет великой. Мы те, о которых скажут: – Счастливцы в 1917 году жили…   Так писал Анатолий Мариенгоф. О некоторых «счастливцах» и пойдет речь.

Революция — ломка всего старого: власти, управления, уклада жизни, армии, экономики, всех сфер, включая литературу и культуру. Лев Троцкий декларировал: «Каждый господствующий класс создает свою культуру, следовательно, свое искусство».

Господствующий класс — это пролетарии. Еще крестьяне, но не все. Остальные сословия — враги или временные попутчики. Романтически настроенный Арго (Абрам Гольденберг) восклицал:

 

Сегодня мы любить желаем гезов.

И, значит, к черту чопорных дворян!

 

Дословно гезы — это нищие во времена нидерландской буржуазной революции XVI века. Но русские гезы — это иные ребята, воспетые Блоком в поэме «Двенадцать». Почти весь цвет тогдашнего Серебряного века покинул Россию: Бунин, Бальмонт, Мережковский, Гиппиус, Зайцев, Ремизов, Куприн, Ходасевич, Цветаева и другие. Кто-то из писателей и поэтов остался и пытался приспособиться к новым обстоятельствам, а кто-то сразу полюбил новую власть и бросился ей служить и воспевать ее. Ограничимся двумя громкими именами: Брюсов и Маяковский. Цитаты приводить не будем, они широко известны: и про «партийные книжки», и про паспорт «из широких штанин». Поговорим лучше о литературном процессе.

Советской России была остро нужна новая литература — пролетарская. Владислав Ходасевич до своего отъезда из страны имел беседу с важной партийной дамой — Ольгой Дмитриевной Каменевой, женой Льва Каменева, ближайшего соратника Ленина.

В своих воспоминаниях «Белый коридор» Владислав Ходасевич писал: «Мы с Ольгой Дмитриевной коротаем вечер. Она в черной юбке и в белой батистовой кофточке. Должно быть, за день она тоже немного устала, прическа ее рассыпалась. Она меланхолически мешает угли в камине и развивает свою мысль: поэты, художники, музыканты не родятся, а делаются; идея о прирожденном даре выдумана феодалами для того, чтобы сохранить в своих руках художественную гегемонию; каждого рабочего можно сделать поэтом и живописцем, каждую работницу — певицей или танцовщицей; дело все только в доброй воле, в хороших учителях, в усидчивости. Этой чепухи я уже много слышал на своем веку — и от большевиков, и не только от них. Возражаю лениво…»

Так писал Ходасевич о беседе в Кремле, за Кутафьей башней.

Итак, можно научить. На выполнение этой идеи бросились многие предприимчивые молодые люди, среди которых было немало еврейского происхождения из бедных семей, страдавших из-за черты оседлости и удаленных от культурных элит. И вот пришла революция, и открылись такие возможности, что дух захватывает. И наиболее отважные стали писать, сочинять, играть и учить других, призывая при этом сбросить классиков с «парохода современности»: только мешают, надоел этот Толстой!.. Сергей Третьяков констатировал:

 

От отцов мы узнали —

Не взорвав — не пройдешь.

За нами, за нами!

Всей земли молодежь…

Мы все — Октябревичи,

Мы все — Октябревны…

 

И громадный запал энтузиазма, ибо «сердце — динамит». Как жахнем! Первые послереволюционные годы — разлив литературных рек. Половодье. Группы, течения и объединения. Символисты, футуристы, имажинисты, конструктивисты, «Серапионовы братья»,  всякие «Кузницы» и «Перевалы», всех и не перечислишь, и все претендовали на первые места в новой литературе страны. Лозунги, манифесты, дискуссии, споры, грызня между собою; почитайте газеты и журналы того периода — какая страсть и какой накал литературной борьбы!

В первые годы государство не вмешивалось и как бы отдало на откуп самим литераторам разбираться, кто есть кто и кто что пишет. Но прислониться к власти и говорить от ее имени был, конечно, великий соблазн. И первой ему поддалась Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП). 

Эта организация была создана в 1923 году. От радикальных лозунгов, таких как отрицание культурного наследства, отказались. Был выдвинут другой лозунг — «учебы у классиков». Генеральным секретарем РАПП стал 21-летний Леопольд Авербах. В ведущую  группу функционеров входили Александр Фадеев, Юрий Либединский, Владимир Киршон и другие «литературные поводыри». Однако единства среди них не было, ибо кто-то занимал радикальные позиции (Лелевич, Родов), кто-то умеренные. В конечном итоге РАПП через 10 лет развалился и в 1932 году был ликвидирован. Но об этом чуть позже.

За годы своего существования РАПП оставил о себе недобрую память, нападая на одни литературные группы, громя другие, резко критикуя неугодных, по его мнению писателей, приклеивая им различные ярлыки. Даже Максима Горького превратил из ГлавСокола в ГлавУжа. Алексей Толстой был для РАППа никакой не пролетарский, а исключительно «красный граф». Доставалось ЛЕФу, «Красной нови», «Сибирским огням», Волошину, Пильняку, Эренбургу, и всё потому, что «литературный фронт» может быть «прорван» этими непролетарскими товарищами. И РАПП размахивал своей критикующей дубинкой, используя журнал «На посту» (затем «На литературном посту») и постоянно склоняя слово «классовый»: классовая литература, классовая психика, классовая поэзия и т.д.

В писателях-попутчиках (временных союзниках) рапповцы видели только идеологических врагов. Были ли они правы? Рапповцы, по словам критика Александра Воронского, «отражают  революцию в кривом зеркале и неспособны организовать психику и сознание читателя в сторону конечных задач пролетариата».

В 1970 году издали книгу о деятелях РАППа «Неистовые ревнители». Да, их можно определить как ревнителей и охранителей революции, ее цепных псов, гвардейцев партии. Недаром Авербах называл РАПП ячейкой ЦК в литературе. Хорошо, что ЦК, а не ЧК, каким впоследствии стал Союз писателей СССР. Рапповцы выполняли работу чистильщиков, а уж окончательную зачистку литературного поля сделали другие «неистовые ревнители» из ведомства на Лубянке. А теперь о персоналиях — трех гвардейцах не то короля, не то генсека, не то папы.

Леопольд Леонидович Авербах, критик и журналист, родился в 1903 году в Саратове в буржуазной еврейской семье, как написано в Биословаре 1927 года, в купеческой семье. Когда грянула революция, Авербаху шел 14-й год, он бросил гимназию и окунулся с головой в комсомольскую работу. Это было интереснее и перспективнее всякой латыни. Авербах зарекомендовал себя успешным пропагандистом и организатором и вскоре стал секретарем МК комсомольского союза и редактором «Юношеской правды» (в 17 лет!). Поработал за границей по линии Коминтерна молодежи. Вернулся и возглавил журнал «Молодая гвардия», а затем — «На литературном посту». Стал генеральным секретарем РАППа. Показал себя умелым и жестким администратором. Выпустил несколько книг («Большевистская весна», «За пролетарскую культуру», «Современная литература и вопросы культурной революции» и другие). И множество критических статей.

Да, чуть не забыл еще одну книгу: «Ленин и юношеское движение» (чистил себя под Ленина, как Маяковский?). Был любимцем Троцкого. Позднее копировал Сталина: властолюбие, манеры, поведение, борьба с врагом. Внешне походил на Лаврентия Берию: лысый, отполированный череп, пенсне. Любил подшучивать над людьми. Закатывал многочисленные доклады. По воспоминаниям Льва Левина, Авербах — веселый человек, необычайно деятельный, умеющий увлечь слушателей острым и темпераментным словом. Неизменно насмешливая улыбка и стремительная, быстрая речь, как пулемет.

Именно под руководством Авербаха РАПП превратился в своеобразное литературное ЦК, продвигая своих пролетарских товарищей и тормозя и критикуя чужих, всего лишь попутчиков по пути строительства социализма. Под каток РАППа, как мы уже говорили, попали Горький, Есенин, Эренбург, Пильняк, Багрицкий, Леонов, Шолохов и многие другие, чей талант в принципе не оспаривался, но вот писательское нутро было не то — буржуазное… В течение 10 лет имя Леопольда Авербаха наводило страх и ужас на многих писателей.

Из ряда битых выделим Маяковского. РАПП и прежде всего Авербах после смерти поэта выступали против его канонизации. Не случайно Всеволод Вишневский подарил ученику Маяковского Николаю Асееву свою брошюру «Памяти Маяковского» с такой вот надписью: «Николаю Асееву — в дни исторического расчета большевиков-писателей с бандой троцкистов. Они сгубили нашего Маяковского. Эта книга — улика. Обрушим ее на врагов. 28 апреля 1937 года».

Это было до ареста Авербаха, до того, как он попал в «банду троцкистов». Но Вишневский уже чуял разгром. Падение Авербаха началось еще до ликвидации РАППа. Недовольство против него нарастало, но до поры до времени он был неприкасаем, ибо защищен родственными связями с Яковом Свердловым и Генрихом Ягодой, а еще Авербаху благоволили кремлевские вожди. Да и Горький в дальнейшем сблизился с Авербахом и ценил его как отличного работника, а в декабре 1931 года Авербах гостил у Алексея Максимовича в Сорренто.

Но в апреле 1932 года вышло Постановление ЦК ВКП(б) о перестройке литературно-художественных организаций и, соответственно, о ликвидации РАППа. Встал вопрос о создании Союза писателей СССР, и в оргкомитет по подготовке к съезду Горький пригласил Авербаха, но тот не смог сработаться с некоторыми писателями (трудно быть вторым-третьим после того, как ты был генеральным секретарем). Тогда Авербаху предложили больше не заниматься литературной деятельностью, и он был отправлен в Свердловск партийным организатором на Уралмашзавод. Там произошла какая-то авария, завели дело, и Авербаха отозвали в Москву, где он был арестован 4 апреля 1937 года. В 1939 году его ликвидировали.

Репрессиям подверглась и его жена Елена Бонч-Бруевич. Маленького сына взяла на воспитание семья Бонч-Бруевича. Короче, произошла расправа. Мавр сделал свое дело — мавра можно уничтожить. РАПП и Авербах подготовили почву для создания единого Союза писателей, и всех советских писателей построили в одну шеренгу. Помимо Авербаха пострадали и другие функционеры РАППа — Лелевич, Киршон и многие другие.

Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия

Окончание следует



Комментарии:

  • 8 июня 2024

    Торцев

    Истоки: Этот плотный мало­рослый молодой че­ловек с выбритой до блеска головой, похо­жей на бильярдный шар, руководил всей со­ветской литературой. Его имя проклинали шепотом многие советские писатели. Сейчас оно почти забыто.

    Авербах родился в 1903 г. в Саратове. Его отец Леонид Авербах был довольно крупным саратовским и нижегородским предпринима­телем, а мать Софья Михайловна дочкой гра­вера, она приходилась родной сестрой Якову Свердлову. Гены Свердловых явно передались Леопольду Авербаху. Председатель ВЦИК Яков Свердлов был крайне жестоким и безжалостным и в то же время очень талантливым дема­гогом. Другой дядя Зиновий Пешков (до кре­щения Золомон Свердлов, брат Якова Свердлова) был склонен к авантюризму. Пеш­ков рано ушел из семьи и был усыновлен Горь­ким. Жил во Франции, храбро сражался с нем­цами в Первую мировую войну, лишился на фронте правой руки, а потом во времена Со­противления стал французским генералом.

    Старшая сестра Авербаха, Ида, вышла за­муж за ученика фармацевта (по другим данным - наборщика подпольной типографии) Еноха Гершеновича Ягоду. Мир знал его (язык не поворачивается сказать «этого человека») как Генриха Григорьевича Яго­ду, всесильного, коварного и необычайно жестокого начальника НКВД.

    В конце 20-х Авербах, следуя тогдашней моде среди революцио­неров, женился на девушке из хорошей дворянской семьи - дочери верного ленинского адъютанта Владимира Бонч-Бруевича Вере.

    Уже в 15 лет Липа редактировал саратовскую газетку «Юношес­кая правда», в 17 вошел в руководство недавно созданного Российс­кого Коммунистического союза молодежи, где сделал стремитель­ную карьеру, и вскоре оказался в Германии с тайным революционным заданием. По возвращении он издал книжку «Вопросы юношеского движения и Ленин», предисловие к которой написал сам Лев Давыдович Троцкий. По тем временам о лучшей путевке в жизнь моло­дой партийный публицист не мог и мечтать.

    А дальше, явно не без протекции Троцкого, он стал редактором журнала «Молодая гвардия» и вступил в объединение революци­онных писателей «Октябрь». Но наиболее скандальную известность ему принесла работа главного редактора журнала с грозным названием «На посту», теоретического и критического органа РАППа (Российской ассоциации пролетарских писателей), генеральным секретарем которого Авербах стал в 1925 г. Читаешь сейчас его творения, написанные суконным языком, с трескучим и комичным пафосом, и сам себя спрашиваешь: «Не пародия ли это?» Но тогда писателям было не до смеха: из-за плеча Авербаха видна была от­вратительная физиономия профессионального палача Ягоды.

    «Литература в РАППстве», «одним Авербахом всех побивахом», мрач­но шутили писатели. Пильняк, Ахматова, Мандельштам, Платонов, За­мятин - все это жертвы критиков - «напостовцев», которых Булгаков обес­смертил под собирательными именами Лавровича и Латунского.


  • 8 июня 2024

    Торцев

    Очень тихо и скромно про сильные родственные связи Леопольда Авербаха и его сестры. Надо читать и Свердлова, и Ягоду, и Бонч-Бруевича....


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции