Бубенцы

В Москве в это время проживала его сестра Тамара, балерина, вышедшая замуж за начинающего композитора Александра Романовича Бакалейникова, одного из пяти одаренных братьев-музыкантов. Он работал музыкальным руководителем пока еще не закрытого новой властью частного Никольского театра И.Г. Трабского, примерно с середины 1917 года арендовавшего помещение ресторана, расположенного во дворе гостиницы «Славянский базар» на Никольской улице.

До октябрьских событий заведение, несмотря на военное время, не бедствовало. Талантливый режиссер Театра Корша А.П. Петровский подрабатывал у Трабского постановкой одноактных пьесок-однодневок на актуальные темы, после которых публику развлекали танцоры, рассказчики и юмористы. Завершал программу, как правило, сольный концерт какого-нибудь певца-гастролера. В сентябре их оказалось двое: известный исполнитель интимных песенок и романсов Владимир Сабинин и Анна Степовая — восходящая эстрадная звезда, создательница жанра так называемых песен улицы.

Певица была молода, хороша собой, о ее выступлениях писала пресса; каждый вечер зал был полон. Трабский был готов продлить с ней контракт еще на месяц, но нарастающая социальная напряженность и приближение осенних холодов не позволили певице задержаться: в начале октября она отправилась с гастролями по южным городам. Правда, к началу апреля артистка обещала снова приехать в Москву и дать в Никольском театре несколько концертов, но до этого было еще так далеко!

Тем не менее Бакалейников, зная от Тамары о поэтических увлечениях ее брата, по приезде в Москву энергично включившегося в литературную жизнь, предложил ему поучаствовать в подготовке музыкального подарка Анне Степовой — написании романса, который мог бы положить начало их творческому сотрудничеству. Кусикову, однако, было не до того, он был занят подготовкой первого поэтического сборника на свою любимую восточную тему. Приезд в конце марта певицы все изменил. Александр Борисович неожиданно увлекся этой женщиной, и в считанные дни «подарок» был готов. К ее второму концерту в Никольском театре «Бубенцы» с портретом Анны Степовой на обложке вышли отдельной тетрадью в частном издательстве Р.Р. Песслер.

Между тем общественная атмосфера в городе стремительно ухудшалась. Стали закрывать частные издательства, активизировалась деятельность карательных органов. Людям стало не до развлечений. Степовая уехала в пока еще независимую Украину, забрав с собой ноты «Бубенцов», но, вопреки ожиданиям авторов, так и не сделав их своим коронным номером. Таковым, как показало ближайшее будущее, стала одна из «песен улицы» под названием «Ботиночки». В 1920-м певица и вовсе эмигрировала. Но российской публике, ностальгирующей по прежней жизни с ее «тройками», «ямщиками», «искристым снегом», а главное — «с тем, что прошло и никогда не настанет», новинка пришлась по душе. К счастью, цензура поначалу оказалась к ней милостива. С 1918 по 1928 г. только в Москве вышло не менее пяти нотных изданий «Бубенцов».

Еще до своей эмиграции романс с неизменным успехом исполнял на своих многочисленных концертах Юрий Морфесси. Относительно долгое время пела «Бубенцы» Нина Дулькевич, давно снискавшая себе славу одной из лучших исполнительниц цыганских романсов. В 1927 г. она даже записала песню на пластинку Музпреда. Правда, тираж изделия был невелик и ко времени введения запрета на «мещанский жанр» практически весь был запилен. Тем не менее ноты имелись у многих, и какое-то время «Бубенцы» в народе помнили и пели. Однако в профессиональном исполнении после 1930 г. услышать их можно было лишь на зарубежных пластинках в исполнении певцов-эмигрантов.

Первой из них «Бубенцы» на пластинку харбинского филиала американской фирмы Victor в 1928 г. в сопровождении фортепиано записала сопрано Мария Садовская, которая, как мне представляется, готовила номер без нот, на слух, не во всем придерживаясь мелодии оригинала и кое-где изменив текст. Но в целом спела хорошо. Затем, в 1929-м, инструментальный вариант «Бубенцов» в виде медленного фокстрота записал в Берлине Русский оркестр п/у Ефима Шахмейстера.

На следующий год на пластинку английской фирмы Columbia «Бубенцы» записала неподражаемая Иза Кремер (1889–1956), как и Ю. Морфесси, эмигрировавшая из России в 1920 году. На мой взгляд, ее исполнение по сегодняшний день остается лучшим из всех мне известных. Хотя, возможно, в этой оценке сказываются мои «женские» предпочтения относительно произведения, написанного, как мы убедились, для женщины.

Об истории этой записи сохранился интересный рассказ эстонского пианиста и педагога В.А. Лукка, приведенный Борисом Савченко в очерке, посвященном певице. «Летом 1929 года, — рассказывал Бруно Августович, — я, чтобы заработать на жизнь, аккомпанировал в составе небольшого оркестра артистам кабаре (речь идет о Берлине, где Б. Лукк временно проживал, обучаясь в высшей музыкальной школе. – Н.О.). В это время в Германию была приглашена на гастроли Иза Кремер, которая вообще жила в Нью-Йорке.

Вдруг заболел ее пианист. А я знал наизусть почти весь ее репертуар, поэтому она попросила меня аккомпанировать ей во время концертов в Берлине. Наверное, мое сопровождение понравилось ей, потому что потом Иза Яковлевна пригласила меня на длительные гастроли по странам Европы. Кроме Германии, мы много выступали в Бельгии, Италии, Англии. Особенно долго пришлось работать в Англии, где Кремер давала и сольные представления, и принимала участие в сборных концертах. В последних она исполняла не более трех-четырех песен. В Лондоне я аккомпанировал ей и при записи на пластинки (тогда-то и были записаны «Бубенцы». – Н.О.). В мае 1930 года мы расстались с ней. Она уехала в Америку, а я вернулся в Берлин».

Вслед за Изой Кремер в том же 1930 г. «Бубенцы» в сопровождении инструментального трио на пластинку немецкого филиала Parlophon записал Юрий Морфесси. Из известных мне мужских исполнений (их немало) это лучшая, на мой взгляд, интерпретация романса.

В 1946-м в США имела место еще одна оригинальная (в цыганском духе) инструментальная трактовка «Бубенцов» Яшой Датским (Дацко) и его цыганским ансамблем, где красиво солировала скрипка. А затем наступил долгий период забвения. Первым вернул забытый романс отечественному слушателю тенор Николай Николаевич Тимченко, в 1968 г. оставивший сцену Большого театра ради концертной деятельности. Он включил «Бубенцы» в свой обширный репертуар, а позже, в сопровождении ансамбля п/у И. Остроухова, увековечил свою интерпретацию романса посредством студийной записи. Его примеру последовала Гелена Великанова. «Бубенцы» в ее исполнении появились на сольном гиганте певицы, выпущенном фирмой «Мелодия» в 1971 г.

А накануне, в 1970-м, столичное издательство «Музыка» выпустило нотный сборник популярных романсов для голоса в сопровождении фортепиано, составитель которого Н.Ф. Кольцов включил в него «Бубенцы». После этого романс снова, как и полвека назад, разлился по стране. Его пели Евгения Разина, Надя Тишининова, Борис Штоколов и др. звезды отечественной эстрады. Из артистов более позднего поколения я бы отметил украинского баритона Василия Савенко, исполнившего романс в сопровождении квартета «Московская балалайка» п/у Владимира Ионченкова (CD «The Troika Bells», Russian Disc, 2010).

В заключение несколько слов о судьбе создателей романса. В начале 1919 г. Александр Бакалейников через Кусикова познакомился с Есениным и другими поэтами-имажинистами. Он участвовал в музыкальном оформлении литературных вечеров, проводившихся в эстраде-столовой Всероссийского союза поэтов. Выступления поэтов-имажинистов предварялись танцевальными номерами под музыку «Танго гашиш» в исполнении артистов балета. Бакалейников написал еще один романс на слова Кусикова и несколько инструментальных произведений.

Но вскоре Александру Романовичу предложили стать музыкальным руководителем одной из красноармейских частей. Он отказался, так как выиграл конкурс в Большом театре. За отказ ему грозили расстрелом, инициировали арест; он не выдержал потрясений и сошел с ума. Тамара Кусикова была вынуждена с ним расстаться. Ее брат Александр в январе 1922 г. с не совсем ясной целью уехал в Берлин. Писал стихи, потом перебрался во Францию и — замолчал. С 1930-го практически отошел от литературы. Впав в тяжелую депрессию, всеми забытый, умер в Париже в 1977 г.

И теперь лишь «звон бубенчиков трепетно может воскресить позабытую тень»…

Николай ОВСЯННИКОВ,

Россия