Свет хасидского подполья

Отрывки из книги. 

Продолжение, начало в №№ 1058–1062

Урок, преподанный ворами

В период своего заключения реб Мендель прошел множество трудностей. Из любого события он всегда извлекал для себя урок, как лучше служить Творцу. В тюрьме был закон, запрещавший играть в карты. Причина этого запрета состояла в том, что заключенные пользовались картами в качестве «жребия». В лагере были свои внутренние, жесткие и жестокие законы. Когда один из заключенных нарушал такой закон, он должен был сыграть в карты: если выиграл — получил жизнь в подарок, а если проиграл — проиграл жизнь, то есть его просто-напросто убивали при первой же возможности. В таком случае единственным способом спастись был донос начальству тюрьмы. Достаточно было сказать им лишь два слова: «Я проиграл».

Когда тюремщикам становилось известно о заключенном, который проиграл в карты, они тут же отделяли его от его дружков и переводили в другую тюрьму, тем самым спасая ему жизнь. Однако этот заключенный уже был помечен другими, и если ему доводилось встретиться с теми, кто знал, какое «преступление» тот совершил — донес начальству на своих, он становился отверженным среди заключенных, что было гораздо хуже смерти. Любой мог издеваться над ним и делать с ним все что хочет.

Чтобы избежать таких ситуаций, в тюрьме был введен строжайший запрет играть в карты. Когда реб Мендель был еще в тюремной камере, однажды его сокамерники-воры достали где-то колоду карт и стали играть. Один из охранников услышал подозрительные звуки, доносящиеся из камеры, заглянул в окошко и увидел, что происходит. Он поспешил открыть дверь и ворвался в камеру, чтобы конфисковать карты. К его огромному удивлению, карты исчезли. Тюремщик устроил тщательный обыск, но ничего не нашел. Делать нечего — он вышел с пустыми руками. Так происходило несколько раз: заключенные играли в карты, охранник видел через окошко карты у них в руках, но как только заходил в камеру, карты просто исчезали.

Реб Мендель, который, как мы сказали, находился в одной камере с этими ворами, удивлялся не меньше, чем охранник: куда же девались карты? Надо сказать, что между заключенными царило особое единство, они полностью доверяли друг другу. Поэтому реб Мендель позволил себе спросить одного из заключенных: «В чем ваш фокус? Я же своими глазами видел, как вы играли в карты, куда они делись?»

Заключенный раскрыл ему секрет: «Дело в том, что один из наших дружков — карманник высшего класса. Специалист, которому нет равных. Когда мы слышим, что охранник поворачивает ключ в замке, карманник быстро собирает все карты со стола. Тюремщик заходит, и тут вор неуловимым движением руки кладет карты ему в карман. Тот, разумеется, и представить себе не может, что карты у него в кармане. Он проверяет карманы всех заключенных, а в свой карман, разумеется, ему и в голову не приходит засунуть руку. Ну а когда он уже на выходе, вор незаметно вытаскивает карты у него из кармана. Так можно и дальше продолжать играть!»

Для реб Менделя это был поучительный урок. На итваадутах он много говорил о том, что выучил от этого вора: прежде чем ищешь у других, поищи у себя!

Реб Мендель передает весточку из Сибири

Реб Мендель, понимая, что наши люди тревожатся за него, не зная, в живых ли он или нет, старался найти способ передать, что он жив.

Мой деверь, реб Арье Лейб Демиховский, рассказал мне, что в начале 1950-х на Комаровский рынок в Минске, где располагалась кошерная скотобойня его отца, моего тестя реб Эфраима Демиховского, пришел незнакомый мужик (нееврей) и рассказал ему по секрету: «Я недавно вышел из тюрьмы в Сибири. Там есть один еврей, Мендель Менделевич. Он очень важный и уважаемый человек, все его очень ценят и любят. Мы организовывали ему особое место для молитвы и старались не мешать ему, пока он молился. Когда он узнал, что я скоро выхожу на свободу, он обратился ко мне с просьбой: «Если ты увидишь еврея, который выглядит, как я — с бородой, в кепке и с прочими еврейскими признаками, передай ему мое имя и скажи, что я жив, чувствую себя хорошо и полон надежды, что совсем скоро меня тоже освободят. Пусть не беспокоятся».

Так из-за стен советского лагеря в страшной Сибири реб Мендель позаботился передать весточку нашим людям в России. Однажды он рассказал мне, что были моменты, когда он впадал в отчаяние. Он думал, что уже все евреи покинули Союз, и лишь он один-единственный остался в тюрьме. Он выходил в лес рубить дрова вместе со всеми заключенными, и в голове у него крутилась мысль, что он выполняет заповедь: «Человек должен говорить себе: “Для меня создан мир”». (Как известно, мир не может продолжать существование, если в нем не останется ни одного еврея. Так и здесь — реб Менделю казалось, что он — последний еврей в СССР. – Прим. ред.)

В 5713 (1953) году внезапно умер жестокий диктатор Сталин, и Никита Хрущев, который занял его пост, раскрыл на публичное обозрение все ужасы, которые творились под руководством и по инициативе Иосифа Виссарионовича. Вследствие этого были освобождены почти все заключенные, которые попали под волну репрессий 1937–1938 годов и были обвинены в религиозной пропаганде, а также те, кто был арестован в ­1946–1947 годах по обвинению в попытке побега из СССР. Среди них был освобожден и реб Мендель. Он решил поселиться в Черновцах, т.к. там жил его хороший друг реб Моше Вышецкий, реб Хаим Залман Козлинер и другие знакомые хасиды Хабада.

Почему реб Мендель восхищался Рыбницким Ребе?

В то время в городе проживал Рыбницкий Ребе, Ребе Хаим Занвиль Абрамович, которого многие считали великим праведником и просили у него благословений. Его приближенные с восторгом рассказывали, что он каждый день постится (т.е. ест только раз в день — вечером, а в светлое время суток постится. – Прим. пер.), каждый день ходит в микву и его молитва длится долгие часы.

Хасиды Хабада слышали все эти невероятные рассказы, но их это как-то не впечатляло. Они знали, что хотя он великий праведник, у них есть свой Ребе. Разумеется, и реб Мендель отреагировал так же, когда ему рассказали о необычайной праведности Рыбницкого Ребе и о том, что многие идут к нему за благословением. Однако когда ему описали, как реб Хаим Занвиль служит Всевышнему — как он постится весь день, каждый день окунается в микву, а зимой — в прорубь (в Черновцах, как и во многих других местах, миквой служила река. – Прим. пер.), и молится долгими часами, реб Мендель преисполнился восхищения и сказал, что хотел бы встретиться с этим праведником. (Кстати, гораздо позже реб Мендель рассказал мне, что однажды пошел с ним вместе окунуться в реку зимой, когда стоял сильный мороз. Они прорубили лед, реб Мендель окунулся несколько раз и вышел. А Рыбницер продолжал стоять в ледяной воде и окунаться, чтобы исполнить эту заповедь со всеми ее тайными смыслами.)

Хасиды удивленно спрашивали друг друга: почему реб Мендель восхищается Рыбницким Ребе больше, чем остальные хабадники? Однажды, во время итваадута, реб Мотл Козлинер сказал в своем особом стиле: «Я вам скажу, почему нас не впечатляют истории о Рыбницком Ребе, а реб Менделя — да. Никто из нас просто-напросто никогда не пробовал молиться на протяжении всего дня, поститься каждый день или окунаться в прорубь зимой. Поэтому мы не понимаем величия этих поступков. А реб Мендель, в отличие от нас, понимает, о чем речь, ведь он сам служил Всевышнему подобным образом. Так что когда он услышал, что есть такой еврей, так поразился, что непременно захотел его увидеть!»

Через короткое время реб Мендель и реб Хаим Занвиль стали настоящими друзьями. Следует подчеркнуть, что Рыбницкий Ребе, кроме того что был большим праведником в служении Творцу, был еще и большим знатоком Торы, умным и проницательным человеком и при этом чрезвычайно скромным. Как известно, реб Мендель не был из тех, кто подвержен угрюмости и мрачности, а как раз наоборот: он любил радость и веселье и на итваадутах частенько рассказывал разные истории, много шутил. Некоторым «чрезвычайно религиозным» хасидам не нравился такой стиль, но Рыбницкий Ребе как раз любил сидеть и общаться с реб Менделем. Он знал о том, на какое самопожертвование ради Торы реб Мендель шел в Сибири, и умел ценить это.

В то время, когда реб Хаим Занвиль жил в Черновцах, он знал многих хабадников и очень тепло к ним относился. Среди них были реб Моше Вышецкий, реб Хаим Залман Козлинер, реб Авраам Шмуэль Левенгорц и другие. Он знал твердость характера хабадников, которых не смогли сломить никакие постановления коммунистов, и очень это ценил.

Раввин Гиллель ЗАЛЬЦМАН, США

Продолжение следует