Дорога к Храму

В этот день в 1927 году Ребе РАЯЦ вышел на свободу из Шпалерной тюрьмы, что, по сути, означало для него спасение от смертельной опасности, которая нависла над ним со стороны советской власти и ее верного цепного пса — евсекции. В этот же день, спустя много лет, душа нашего Ребе освободилась от земных оков, чтобы соединиться с Творцом в 1994 году. В связи с этим — две короткие истории, которые проливают свет на преемственность поколений.

Рядом с Ребе

Когда Ребе РАЯЦ находился в Отвоцке (Польша), к нему приехал один хасид из Лемберга (немецкое название города Львова) и попросил Ребе сказать хасидут (то есть дать развернутый и законченный комментарий с подробным толкованием одной из идей хасидизма). Ребе ответил, что хасидут он говорит только по субботам. «Когда я нахожусь рядом с Ребе, — возразил хасид, — для меня это все равно, что шаббат». Неожиданно для тех, кто присутствовал при этой беседе, Ребе согласился с доводами хасида и таки сказал хасидут.

В этой незамысловатой истории мы сталкиваемся с важным принципом: между хасидом и Ребе существует некая обратная связь. Очевидно, что Ребе оказывает огромное влияние на своих хасидов, которое они даже не всегда способны ощутить. Но и хасиды в свою очередь идут навстречу Ребе, на откровенность, когда демонстрируют свое искреннее желание услышать от него слова Торы и следовать его указаниям. В хасидской философии это называется «инициативой снизу», которая инициирует «пробуждение сверху». Об этом в известной талмудической пословице говорится, что «теленок хочет сосать корову», и это есть его естественное желание и потребность. Но и у «коровы в свою очередь есть не меньшая потребность давать молоко».

Поэтому Ребе не смог отказать хасиду, который хотел услышать от него слова хасидизма, пусть и в неурочное время. Кроме всего прочего, здесь надо принять во внимание обстоятельства места и времени: Ребе на тот момент находился в польском городке Отвоцке, незадолго до начала Второй мировой войны. Польша скоро будет оккупирована, а сам Ребе со своей семьей вынужден будет срочно покинуть Отвоцк.

Вот другой случай, о котором рассказывает наш Ребе. Очевидно, что между тестем и зятем были близкие, доверительные взаимоотношения, которые выходили далеко за рамки простых родственных отношений. Однако в данном случае Ребе счел нужным поделиться своими наблюдениями, сделав эту личную беседу достоянием многих.

Сочтемся славою

Ребе рассказывает, как однажды его великий тесть (Ребе РАЯЦ) в минуту откровенности поделился с ним соображениями о своей собственной роли в истории и дал оценку своей деятельности. Судя по всему, предыдущий Ребе довольно скромно оценивал себя и свои достижения. При этом наш Ребе был совсем иного мнения о своем выдающемся тесте и Учителе. Он признается, что ему было «тяжко все это выслушивать».

Как раз в это самое время вошел секретарь и доставил письмо от одного известного раввина из Парижа. «Я прочитал письмо, — рассказывает Ребе, — и заметил, что автор письма отзывается об Йосефе-Ицхаке Шнеерсоне иначе».

На самом деле речь шла о том, что многие хасиды считали Ребе РАЯЦа «потенциальным Мошиахом» (хэзкат-машиах). Далеко не все имели смелость произнести это вслух. Однако автор письма был как раз одним из тех немногих, кто прямо написал об этом самому Ребе, хотя тот считал иначе.

Интересно, что если в первом случае слова хасида подвигли Ребе на то, чтобы сказать хасидут, то во втором случае мнение такого крупного раввина не могло поколебать мнение Ребе РАЯЦа относительно себя.

Существенно, что Ребе при этом не отрицал, что подобная точка зрения (согласно которой Ребе являлся потенциальным Мошиахом) имеет право на существование, поскольку в каждом еврее есть «искра из души Мошиаха». А по выражению рабби Менахема-Мендела из Городка (Витебска), каждый хасид составляет неразрывное целое с Ребе, подобно тексту Десяти заповедей, которые были высечены на Скрижалях и поэтому были с ними одним целым.

Можно предположить, что Ребе РАЯЦ в присутствии своего будущего преемника в силу исключительной скромности сознательно принизил свои достижения и отказался от заманчивой роли «потенциального Мошиаха» в пользу своего выдающегося зятя. Впрочем, когда наш Ребе сменил на посту своего тестя, он тоже никак не выказывал своего одобрения тем, кто пытался открыто называть его Мошиахом, считая, что раскрытие Мошиаха должно произойти естественным образом, по воле Творца.

В сумерках

Можно утверждать, что 3 тамуза — исключительный день в еврейском календаре, день размышлений и раскаяния, день, когда мы можем еще в большей степени ощутить себя хасидами своего Ребе. И почувствовать, что мы стали еще ближе к окончательному раскрытию Мошиаха в нашем мире.

Пока же мы находимся в том промежуточном и подвешенном положении — «между ночью и днем», — как это было в такой же день более трех тысяч лет назад (во времена Йегошуа, ученика и преемника Моше), когда «солнце стояло в Гивоне», а «луна — у долины Аялона», как об этом сказано (10:12): «И воззвал Йегошуа к Господу в тот день, в который предал Господь эморея сынам Израиля, и сказал пред глазами Израиля: солнце у Гивона стой, и луна — у долины Аялон»! Как известно, это чудо случилось тоже 3 тамуза!

Но мы с нетерпением ожидаем того времени, когда сумерки рассеются и мы все сможем приветствовать нашего Мошиаха, который будет соответствовать всем признакам и критериям — скоро, в наши дни!

Изречение номера

Задним умом

«Когда придет Мошиах и наступит долгожданное Избавление, мы будем вспоминать времена Изгнания и сожалеть, что тогда мы сделали далеко не все, что было в наших силах, чтобы ускорить его приход. Но, предвидя это, мы не должны сегодня упускать возможности достойно подготовиться к миру Грядущему».

Йосеф-Ицхак Шнеерсон, 

6-й Любавичский Ребе