Взлети со мной скорей!..

Несмотря на патриархальный уклад семьи, родители дали дочери возможность получить светское образование. Она училась в Москве на женских курсах и сочиняла статьи для газет. Белла Розенфельд была личностью незаурядной, яркой, интересовалась литературой, философией, театром и была ученицей Станиславского. Летом 1909 года в гостях у своей подруги Тойбы Брахман Белла познакомилась с бедным молодым художником Мойшей Сегалом, впоследствии Марком Шагалом. В задумчивом, постоянно погруженном в живопись и никем не признанном чудаке Белла увидела талант и твердость духа. Она поверила в него сразу и записала в дневнике: «Я не смею поднять глаза и встретить его взгляд. Его глаза сейчас зеленовато-серые, цвета неба и воды. Я плыву в них, как в реке».

Молодой загадочный брюнет и стройная черноглазая красавица с копной густых волос — они были созданы друг для друга и через год стали женихом и невестой. Но вскоре влюбленный художник укатил в Париж учиться, а невеста, к всеобщему удивлению, была спокойна: «Его позвал в дорогу какой-то таинственный инстинкт. Как грача или журавля осенью! Но он вернется».

Четыре года они непрерывно переписывались, а накануне Первой мировой войны Шагал вернулся в Витебск уже зрелым и известным мастером. Любовь вспыхнула с новой силой. Марк писал невесте стихи, а в ее присутствии испытывал небывалое чувство невесомости, парения и покоя. И рождались картины — полеты влюбленных над обыденным и милым Витебском, — превращая жизнь в сказку.

Марку было необходимо добиться успеха, чтобы, вопреки нищете, соответствовать богатой невесте. Но Розенфельды были уверены, что отдают дочь за пропащего человека — «художника-оборванца», сына грузчика рыбной лавки. Однако что делать, если послушная дочь пошла наперекор? Отговаривать ее было бесполезно.

25 июля 1915 года на свадьбе Марка и Беллы гуляло пол-Витебска. Над головами летали ангелы, мальчишки держали коз за хвосты, чтобы те не взметнулись ввысь, а город превратился в огромный праздничный стол. Земной брак, став небесным, от­разился на холстах художника. «Так моя жизнь влилась в русло жизни другого», — находим мы слова Беллы Шагал в ее книге «Горящие огни».

Вечные скитальцы

Они продолжали свободный полет над пространством в только им двоим понятной невесомости, вещая миру о величии любви. Белла мечтала стать актрисой, но стала… идеальной женой. Почти сразу после свадьбы молодожены покинули родительскую обитель, взяв курс на Петербург. Крайне сложная самостоятельная жизнь с неустроенным бытом закалила их обоих. Все, что давалось Шагалу, он берег и ценил, а ласковая и нежная жена передавала ему свое спокойствие. Знания образованной Беллы оказались серьезным подспорьем Марку.

Они понимали друг друга с полуслова и полувзгляда, разговаривали на одном языке. Любя мужа и желая заполнить собою его пространство, Белла никогда не заслоняла мольберта. «Она по утрам и вечерам таскала мне в мастерскую теплые домашние пироги, жареную рыбу, кипяченое молоко, куски тканей для драпировок и даже дощечки, служившие мне палитрой», — напишет Шагал в книге «Моя жизнь».

Белла, в отличие от многих женщин, вышедших замуж и тотчас забывших о себе, желала духовного роста и соответствия супругу. Они старались друг для друга и обоюдными усилиями создали нерасторжимую связь — союз вечно влюбленных. Они пребывали в каком-то колдовском мире, отделенном от обыденной действительности, и казались окружающим не от мира сего.

В 1916 году родилась дочь Ида, впоследствии биограф и исследователь творчества Шагала. Рождение дочери вызвало в художнике творческий подъем — он создал серию картин-посвящений. Но супруги определили для себя главное — самореализацию. Ограничив свой мир минимальной привязанностью к материальному, они отказались от создания традиционной многодетной семьи.

А за окном бушевала революция, и жизнь диктовала свое — Марк Шагал был востребован новой властью. В 1917 году он избран делегатом в Союз деятелей искусств, затем назначен уполномоченным по делам искусства Витебской губернии и приглашен в открывшийся Государственный еврейский камерный театр в Москве.

В 1919 году евсекция организовала в Малаховке трудовую школу-колонию имени III Интернационала для беспризорных еврейских детей со всех концов страны. Требовались преподаватели, знающие идиш, и в местечке появился новый житель — художник с семьей. Они ютились в маленькой комнатушке, бедствовали, а глава семейства два года обивал пороги Наркомпроса, пытаясь получить заработанные деньги. Именно Белла честно сказал мужу, что влияние советского чиновника убийственно для его творчества, и в 1922 году они навсегда покинули родину.

Берлин сменился Парижем, затем — путешествие по Палестине, Египту и Сирии, признание, слава и гитлеровская инквизиция: творения художественного лидера возрождавшейся еврейской культуры были объявлены «дегенеративным искусством» и подлежали сожжению. В 1937 году Марк Шагал принимает подданство Франции.

Белла — навсегда

Они были тихими мятежниками: сначала отошли от своих семей, затем презрели живописные каноны, отвергли советскую мораль и, наконец, разорвали связующую нить с отечеством. А когда Европу поглотила ­война, они сумели в Америке отыскать для себя тихий уголок. В июне 1941 года супруги устремились туда, где можно было вольно дышать, свободно творить и защитить семью.

Белла перевела на французский автобиографическую книгу мужа «Моя жизнь», а затем начала писать собственные воспоминания, желая запечатлеть и корни еврейской культуры, и свое одухотворенное отношение к любимому человеку. А сам он говорил, что «стиль, в котором написаны “Горящие огни” и “Первая встреча”, — это стиль еврейской невесты, изображенной в еврейской литературе».

Всю жизнь Марк Шагал был пытливым искателем, порой одержимым, часто непонятым. Он всегда нуждался в питательной среде общения и любви, которую создала жена. Поэтому в жестокое время сумел оправиться, не потерять себя, вывернуться и снова выйти победителем.

Но самым оглушительным ударом судьбы, невосполнимой и бесконечно горькой потерей, после которой сама жизнь долго оставалась безвкусной, оказалась потеря Беллы. Она умерла от сепсиса в американском госпитале 2 сентября 1944 года. Любимая женщина была для художника его вторым «я» — обратной связью с живым миром. Марк с юношеской ­страстью любил свою Беллу все 29 лет их совместной жизни. Любовная тема в его творчестве неизменно связана с образом Беллы — ее черты узнаваемы в лицах почти всех изображенных им женщин.

Потом был большой просторный дом с тремя удобными мастерскими на Лазурном берегу во Франции. Была другая жена, тоже любящая и заботливая. И была мировая слава. Но осталась в сердце глухая тоска и тихая печаль по той, с кем он парил в годы, полные страсти и надежд. «Расставание всегда трогательнее встречи. Расставание навсегда, как жгучая теплая рана, как чаша с битым стеклом, которую пьют вместе, раздирая горло в кровь…»

Марк Захарович Шагал всю жизнь помнил, что даже в минуты бедствий, голода и всеобщего отвержения они были счастливы. До конца своих дней он живописал парящих любовников и взирающих сверху ангелов.

Наталья ЧЕТВЕРИКОВА, Россия