Секретарь Распутина, ч. 1

Еврейский Петербург

После того как отставленного от должности премьера Витте догадались направить в качестве главы дипломатической миссии на переговоры с Японией, угроза серьезных материальных потерь по итогам войны, к счастью, миновала. Сергею Юльевичу в Портсмуте удалось подписать сравнительно мягкие условия мирного договора, в результате чего России не пришлось выплачивать репарации. И в основном сохранить свои геополитические интересы, не считая частичной утраты Сахалина и ряда иных не очень значимых территорий. Под давлением мощного забастовочного движения, получившего название 1-й русской революции, у самодержца был вырван «высочайший манифест», гарантировавший создание российского парламента (Думы) и некоторые демократические преобразования.

Между тем жизнь в стране постепенно оживала, чему в немалой степени способствовали ее богатые природные ресурсы и стремительный промышленный рост. Что касается положения евреев, то после убийства в 1881 году «царя-освободителя» Александра II, отменившего наиболее одиозные ограничения, положение евреев вновь осложнилось, особенно в связи с прокатившейся по России волной погромов.

Тем не менее с 1879 года в Петербурге начали издавать два еженедельника: «Русский еврей» и «Рассвет». А еще через два года стараниями известного издателя Ландау появился ежемесячный журнал «Восход» и еженедельник «Недельная хроника Восхода». После смерти Ландау под редакцией Грузберга стал выходить популярный журнал «Будущность». Столица Российской империи сделалась ареной деятельности крупных еврейских банкиров, предпринимателей и меценатов.

Наиболее известным из них был барон Гораций Осипович Гинцбург — основатель банкирского дома, представитель ряда крупнейших финансовых учреждений Европы, имевший тесные связи в высших правительственных кругах России. В Петербурге активно трудились директор нескольких банков, владелец газеты «Новое время» Дмитрий Рубинштейн, филантроп, содержавший приют для сирот, и владелец богатейшего собрания еврейской литературы Лев Фридлянд, видный финансист и просветитель, основатель фонда «Распространение еврейского языка» Леон Розенталь, директор учебного заведения с правом правительственной школы Яков Гуревич, юрист, член международной комиссии, занимавшейся еврейской эмиграцией, Генрих Слиозберг и многие другие.

Из Москвы часто наведывался основатель ряда крупнейших банков, потомственный дворянин Лазарь Поляков, а из Киева — знаменитый сахарозаводчик и благотворитель Лев Бродский. В начале 1902 года в Петербург приехал молодой владелец сети ювелирных магазинов в Киеве Арон Симанович.

Появление старца

«Мы с благодарственными молитвами назвали его Алексеем…» Эта краткая восторженная запись появилась в дневнике Николая II летом 1904 года, когда на свет появился долгожданный наследник. У родившегося к всеобщей радости мальчика рано проявился веселый, шаловливый нрав. Но, к несчастью, столь же рано подтвердились и ужасные опасения: ребенок оказался поражен болезнью, именуемой гемофилией. Исследователи полагают, что постоянный страх за жизнь и здоровье любимого сына вызвал у императрицы Александры Федоровны определенные изменения в психике.

Отныне все ее помыслы сфокусировались в одной главной цели — сохранить Алексею хрупкую нить жизни и спасти для него корону от ее бесчисленных врагов. Вопреки мрачным прогнозам профессоров медицины и предсказаниям астрологов, Александра Федоровна верила в появление некоего посланца-избавителя, который сумеет сберечь для нее и для державы драгоценную жизнь наследника. Таким избавителем стал Григорий Распутин.

Впервые об этом человеке она узнала от своих наперсниц, черногорских княгинь Анастасии и Милицы, как и она, увлекавшихся мистицизмом. После предварительной встречи в дворцовой часовне Распутин получает приглашение в царские апартаменты. В тогдашнем петербургском высшем свете, с момента своего появления в столице, вещий старец, как его величали, нашел чрезвычайно благодатную почву. Он разительно отличался от многочисленных сомнительных личностей, наводнивших Северную Пальмиру, необычайной силой воли, блестящим, хотя и своеобразным, цитированием Священного Писания и пронзительным, завораживающим взглядом.

Первое появление Распутина в Царском Селе было связано с резким ухудшением здоровья маленького цесаревича, у которого открылось сильное носовое кровотечение. Приблизившись к ребенку, «старец» извлек из потертого кармана кусок дубовой коры, разварил его в кипятке и полученной массой плотно покрыл лицо мальчика, нашептывая при этом какие-то слова. Через несколько минут кровотечение полностью прекратилось, наступило длительное улучшение.

С этого момента благодарная императрица поверила, что наконец-то к ним явился долгожданный заступник, о котором она уже давно грезила в своих тревожных думах и сновидениях. Любовь и восхищение Распутиным она пронесла до конца своих дней.

Перед тем как объявиться в столице, старец, в процессе своих скитаний, ненадолго завернул в Киев, где произошло его случайное знакомство с местным ювелирным «магнатом» Ароном Симановичем. Впоследствии, уже в Петербурге, судьба, явно благоприятствовавшая альянсу этих двух столь разных людей, столкнула их в модном салоне княгини Орбелиани — одной из ближайших подруг императрицы. К тому времени молодой предприниматель окончательно перебрался в Петербург и, воспользовавшись старыми связями в деловых кругах, удивительно быстро сумел войти в дружеские отношения с некоторыми представителями великосветского общества.

Супруга Симановича Теофилия, подарившая ему шестерых детей, происходила из семьи преуспевающего еврейского промышленника, пользовавшегося покровительством самого Витте. Совместно с придворным ресторатором французом Пуансэ он учреждает шахматный клуб, под чьей вывеской процветала крупная картежная игра, до которой были столь охочи столичные аристократы. Благодаря посредничеству княгини Орбелиани, к тому времени почти парализованной, Симанович начал получать заказы на изготовление ювелирных изделий от особ императорского дома.

Еврейские печали Распутина

В окружавших его людях Распутин возбуждал самые противоречивые чувства. Одни почитали его как святого, другие боялись даже произносить вслух его имя, третьи испытывали к нему откровенную непримиримую ненависть. Не только императрица, чья материнская любовь сделала ее послушной исполнительницей воли сибирского старца, но и сам Николай II в значительной мере оказался подвержен его влиянию. Несмотря на неоднократные настоятельные просьбы и даже требования близких ко двору сановников выдворить из столицы Распутина, царь неизменно находил возражения.

К примеру, на очередную просьбу премьера Столыпина убрать компрометирующего самодержавие мужика Николай спокойно ответил: «Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть лучше будут десять Распутиных, чем одна истерика императрицы…» Лицом, которое по-настоящему объединило интересы Распутина и Симановича, стала молодая фрейлина Анна Вырубова, сделавшаяся ближайшей подругой императрицы взамен парализованной княгини Орбелиани. Всей силой своей незаурядной, несколько психопатичной натуры она поверила в Распутина и преданно служила ему все годы, всемерно защищая старца от обвинений его недругов. С другой стороны, она оставалась женщиной, к тому же высокопоставленной придворной особой, для которой изысканные ювелирные украшения играли весьма существенную роль. И помощь Симановича в этих вопросах была для нее поистине огромной.

Быстро оценив неограниченные возможности, которые открывала перед ним дружба с Распутиным, Симанович практически взял на себя материальные заботы о придворном «маге», проводя в его обществе значительную часть времени. Сам он воспоминал впоследствии: «Я сделался его секретарем, ментором, управляющим и защитником. Распутин без меня не предпринимал ничего важного…» При всех своих, возможно, не самых привлекательных качествах, включая пылкую страсть к азартным играм, в коих он был, кстати, довольно удачлив, нельзя не отметить участие Симановича в решении разных, порой сложных еврейских проблем, где никак невозможно было обойтись без помощи Распутина.

К 1910 году Распутин находился на вершине своей достаточно одиозной популярности и, главное, имел огромное влияние не только на императрицу, но и на Николая II. Видя это, духовные лидеры черносотенного Союза русского народа, каковых государь на первых порах охотно привечал, попытались перетянуть Распутина на свою сторону. Однако «вещий старец» решительно воспротивился, нажив себе в лице этой организации непримиримого врага. Не приходится сомневаться, что благородный выбор Распутина был совершен им во многом под влиянием своего секретаря.

Впервые свою твердую позицию по защите евреев Распутин проявил в 1911 году во время знаменитого «дела Бейлиса», инспирированного известным юдофобом, непотопляемым министром юстиции Щегловитовым. «Евреи не нуждаются в крови христиан! — твердо заявил он министру в присутствии государя. — Это я знаю лучше, чем ты!»

Горячо убеждая Николая II в разрушительной для страны позиции Щегловитова, Распутин сумел добиться его отставки, что повлияло на благополучное окончание процесса. Примерно тогда же по просьбе Симановича Распутин активно участвовал в освобождении из арестантских рот двухсот евреев-дантистов, обвиненных в том, что они якобы приобрели врачебные дипломы с единственной целью обойти закон о пресловутой «черте оседлости». Напомним, что дипломы врачей освобождали их обладателей от соблюдения данного постыдного закона.

Хорошо известен случай, когда императрица попросила Распутина найти для своих доверительных финансовых операций надежного банкира. По совету Симановича старец представил Александре Федоровне, как он выразился, «родственника знаменитого композитора», председателя правления Русско-французского банка, кандидата юридических наук Дмитрия Леоновича Рубинштейна, не раз оказывавшего государыне услуги. Впоследствии с помощью царицы Распутину удалось вызволить Рубинштейна из тюрьмы, куда тот угодил по стандартному обвинению в шпионаже.

В 1915 году, когда эйфория первых бравурных реляций с театра военных действий сменилась горечью тяжелых поражений, на фоне всеобщей шпиономании евреи, как обычно, были признаны «общественным мнением» главными виновниками неудач. Начавшийся антисемитский шабаш требовал принятия неотложных мер. С согласия Распутина Симанович организовал в доме Мозеса Гинцбурга (брата недавно скончавшегося барона Горация Гинцбурга) нечто вроде конференции с участием виднейших еврейских деятелей России.

Борис ЯКУБОВИЧ, Россия

Окончание следует