После детства

Хлеб – всему голова!

Конец 1950-х - начало 1960-х – период некоторого потепления советской внутригосударственной политики - назовут оттепелью. Может, и была в стране оттепель, но многие еврейские семьи, озабоченные желанием дать своим детям достойное образование, не почувствовали окончания ледникового периода. Ожидаемая реформа образования свелась только к требованию перед поступлением в вуз иметь двухлетний производственный стаж. 

Тяжёлым было лето 1958 года в жизни Светланы Гринберг. Вторая после окончания школы попытка поступить в Кишинёвский медицинский институт окончилась неудачей, несмотря на наличие двухлетнего стажа работы в аптеке. Светлана вернулась в родной город. У неё оставалось ещё около двух недель отпуска, но не было никакого желания выходить из дому, встречать знакомых и на их вопрос: «Опять фиаско?» утвердительно кивать, отворачиваясь от сочувственных взглядов.

И тут пришла телеграмма из Кишинёва: «Приезжайте, в техникуме недобор» - Ну что ж, пусть будет техникум! Только бы уехать учиться... И вот Светлана снова в Кишинёве. Тётя Бузя, жена маминого брата, возмущённая действиями приемной комиссии Медицинского института, рассказывала своим знакомым о том, как обошлись с её племянницей. И когда кто-то из них сказал, что в этом году в Кишинёве появился новый техникум, в котором недобор, она сразу же послала телеграмму. «Как хоть этот техникум называется?» - спросила Света. – «Это бывшее кулинарное училище. Начиная с этого года, оно будет техникумом. И, знаешь, директором, как мне сказали, назначен еврей! Об этом техникуме пока ещё мало кто знает, поэтому недобор. Советую поступать на технологию хлебопечения». – «А какие факультеты там ещё есть?» - «Не помню точно, но дочка моей приятельницы поступает именно на этот факультет». – «Хлебопечение? Не знаю... никогда не думала...»

Но тётя Бузя постаралась убедить. Она рассказала, как тяжело пришлось её семье в эвакуации во время войны. Они, в прямом смысле слова, голодали, пока она не устроилась работать на хлебозавод. «Хлеб - всему голова! Ещё и после войны самые большие очереди были за хлебом. И уносили хлеб из магазина, спрятав под полой. Иначе до дому не донесёшь — вырвут из рук по дороге! Однажды и мой Изя вырвал хлеб из рук старушки. Принёс домой, очень собой довольный. Это в эвакуации было. А ему - всего 12 лет. Понятно, он был голоден в тот момент, да и каждый деньтоже. Мы все с возмущением набросились на него. И сразу же пошли искать эту старушку, чтобы вернуть ей хлеб. Увидели её недалеко от нашего дома. Стоит, прислонившись к стене, и плачет... Когда я устроилась на хлебозавод, легче стало, - продолжала тётушка. - Я работала в цехе, где пекли хлеб, полужидкое тесто для которого наливалось в формы. Такой хлеб назывался формовой или ещё «кирпичик. Так вот. Наливаешь тесто в форму, а, сажая в печь, чуть-чуть эту форму наклоняешь, и немного теста выливается за бортик. Потом, вынимая формы из печи, незаметно отламываешь эти оказавшиеся за бортом кусочки хлеба, чтобы унести их домой детям. Особенно это удавалось в ночную смену. Ну, и сами рабочие уже были не такими голодными... Ты станешь технологом и не должна будешь стоять у печи и работать ночью, а с хлебом будешь всегда».

И убедила-таки тётушка!

Мечты сбываются и не сбываются

Здание техникума впечатляло своей солидностью. И расположено оно было удобно – на привокзальной площади. А от дома родственников прямо к вокзалу шёл троллейбус. Приёмная комиссия находилась тут же в вестибюле против входной двери. Света подошла к столу председателя комиссии и услышала, что девушка перед ней пришла вовсе не сдавать, а забирать свои документы, но ей сказали: «Вас вызывает директор!» - «Я уже была у него. Я хочу сдать мои документы в училище, на повара». – «Директор желает ещё раз с вами поговорить».

И девушка нехотя отправилась к директору.

У Светы документы приняли и даже четвёрку по сочинению, полученную на вступительном экзамене в мединституте, внесли в новый экзаменационный лист. Требовалось досдать ещё два экзамена по математике — устный и письменный. В мединститут математику не сдавали, и теперь предстояло в очень короткий срок вспомнить материал, который она за два года изрядно подзабыла. Света готовилась днём и ночью, не поднимая головы от учебников. После напряжённых экзаменов по физике и химии, которые она только что сдавала в мединституте, это было совсем не просто. К собственному удивлению, здесь ей на устном экзамене не задали ни одного дополнительного вопроса, и письменный экзамен был лёгким. В итоге, она получила по математике две отличные отметки!

- Это потому что недобор! – так объяснила успех тётя Бузя.

Как бы там ни было, две пятёрочки по математике, о чём Света и мечтать не смела, красовались одна под другой в техникумовском экзаменационном листе. В приёмной комиссии ей сказали, что всё в порядке, можно ехать домой. А к 1 сентября приезжать учиться. Но, честно говоря, большого удовлетворения Света не чувствовала – это было совсем не то, о чём она мечтала. И далеко не то, о чём мечтала её мама для своей дочки-отличницы.

Техникум, оказывается, назывался кооперативным. Мама стеснялась этого названия. Она говорила знакомым, что её дочь поступила в химико-технологический... (и через паузу) – техникум. Она так мечтала об институте для Светланы!

Рассказ подруги

В просторном здании разместилось несколько новых факультетов: технологии хлебопечения, товароведения книги, пром- и продтоваров. Оставались также факультеты кулинарного училища по специальностям повар и пекарь. Рядом со Светой за одной партой оказалась девушка из украинского села под Одессой - Люда Савченко. Света подружилась с ней, и все годы учёбы в техникуме они не расставались. 

Неожиданно через 2 месяца после начала занятий сняли с работы директора техникума Виктора Ефимовича Перельмутера. 

- Так ему и надо!- в сердцах сказала Света.

- Ты что? Такой хороший человек! – удивилась Люда.

- Чем же он такой хороший?

- Понимаешь, если бы не он, я не училась бы сейчас в техникуме. Я же приехала поступать в кулинарное училище, на повара. И вдруг в приёмной комиссии мне говорят, что я должна сначала идти с моими документами к директору, - начала рассказывать Люда.

  Так вот, захожу в кабинет директора, называю фамилию, а он и спрашивает: «Почему вы решили учиться на повара? Почему бы вам не поступить в техникум?» - «Но я школу закончила уже год назад. Я математику не сдам. А в училище принимают без экзаменов» - «У вас хороший аттестат. Вот, - говорит,- направление, передайте его приёмной комиссии и сдавайте экзамены!» А устный экзамен уже через день. Я, конечно, подготовить ничего не успела и получила по математике двойку. Иду забирать документы, чтобы передать их в училище, а мне опять говорят: «Вас вызывает директор!» 

И тут Света вспомнила девушку, которую видела у стола приемной комиссии.

- Снова иду к директору, - рассказывает Люда,- А он как разозлится на меня: «Что за лентяйка такая - только бы экзамены не сдавать! Не могла попросить другой билет! Вспомнила бы что-то на тройку. Вот направление от меня. Завтра будешь сдавать с другой группой другому преподавателю». Назавтра мне поставили тройку, и, в общем, приняли в техникум! А ты говоришь: «Так ему и надо!». Мне очень жаль, что его сняли. 

- Да... Хороший человек, - только и сказала Света. 

В первый же месяц учёбы три неуспевающих студента из их группы перешли в училище. И Света подумала, что приёмная комиссия, наверно, посылала к директору за направлением на пересдачу экзаменов не только Люду.

Она отошла к окну, чтобы не показать подруге, как почти до слёз расстроило её услышанное. С ней всё было иначе. 

Хороший директор 

Ледниковый период сталинской политики в отношении к «безродным космополитам» и их детям продолжился и после смерти вождя. Оттепель не наступала. И некоторые евреи, приспосабливаясь к погоде, изо всех сил старались хорошо служить начальству, заранее выполняя ещё не отданные приказы. Эти люди, как будто, не могли освободиться от комплекса неполноценности, привитого нацистами в годы войны. 

Сдав более чем успешно математику и получив подтверждение приёмной комиссии о том, что она принята, Света поспешила уволиться с работы и к началу учебного года приехала в Кишинёв. 

29 августа, не отдохнув с дороги, она появилась в техникуме.

И чуть ли не с порога ей сказали:

- Вас вызывает директор.

Света, вприпрыжку взбежала на второй этаж. Дверь кабинета, как будто ожидая её, была приоткрыта.

- Вызывали? Я – Гринберг.

- Нет. Вообще-то, не вызывал. Вам в канцелярии ничего не сказали?

- А что мне должны были сказать?

- Вам должны были вернуть документы. Вы их получили?

- Нет...- девушка совсем растерялась. – Почему вернуть?

- Мы не можем вас принять в техникум.

- Почему? Я же сдала экзамены, всего один балл не добрала до 15. 

- У нас есть указание принимать людей только из Молдавии, а вы из Украины.

- Как же так?! Меня ведь допустили сдавать экзамены... 

Что дальше говорил ей директор, она уже плохо слышала. И директора сквозь слёзы не видела.

«Б-же мой! Мама не выдержит!..» Оказывается, она произнесла это вслух.

Видно, что-то, похожее на совесть, шевельнулось в душе директора Перельмутера, потому что он спросил:

- А отец у вас есть?

- Да, - ответила Света, не понимая при чём здесь её отец.

- Ну, ваше положение не такое уж страшное. Знаете, сколько детей из-за войны осталось без отцов? Поступите в будущем году. 

В ожидании троллейбуса 

Света сидела на скамейке у вокзала, долго не замечая, что троллейбусы к остановке не подходят. Что-то опять случилось на линии. Не везёт ей сегодня, и, вообще, не везёт...

Директор, кажется, что-то говорил о войне. Родители и бабушка тоже часто вспоминали войну. Теперь, ожидая троллейбуса, Света пыталась связать доводы директора Перельмутера о невозможности принять её в техникум с его лицемерным сочувствием детям войны.

По мере того, как Света взрослела, родители уже и при ней всё чаще обсуждали судьбы родственников, погибших и выживших во время гитлеровской оккупации. И девочка не раз слышала, что за порядок в гетто отвечал так называемый Юденрат - еврейский Совет из числа заключённых. Совет занимался полезными и нужными для узников делами: открыл больницу, собрал сирот в детдом, даже парикмахерская в гетто работала. Но оккупационные власти организовали Юденрат совсем не для этого, а в первую очередь для того, чтобы он собирал и сопровождал людей на различные работы, а также готовил списки и отправлял нетрудоспособных в лагеря. 

Положение обязывало работников Юденрата служить новой власти. 

Но служили по-разному. После войны стали известны факты, когда работники Юденрата не могли подчиниться приказу - посылать людей в лагеря смерти - кончали жизнь самоубийством.

Но были и такие усердные служащие, которые, надеясь выторговать себе какие-то преимущества, старались больше, чем надо, и спешили опередить указания хозяев. В итоге, именно эти самые рьяные помощники первыми и поплатились – очень уж много они знали, участвуя в преступлениях гитлеровцев! После освобождения возмездие настигло также и тех из них, кого оккупанты пощадили, но народ не простил… 

Теперь, пока Светлана ожидала троллейбус и думала о своей очередной неудаче, рассказы о служащих Юденрата, которые тоже приложили руку к гибели евреев, невольно приходили на память.

И всё-таки оттепель

Мама приехала к вечеру того же дня. Она получила документы, которые были отправлены Светлане, и привезла их в Кишинёв. Казалось, она даже не очень расстроена:

- Нет и не надо! Тем лучше! Через год поступишь в институт.

- Как бы не так! – решительно сказала матери тётя Бузя. - В институт она поступит после окончания техникума. А теперь пиши письмо прямо в ЦК Компартии Молдавии. 

И мама стала писать. До поздней ночи сидела над письмом. Письмо было написано от всей полноты обиженной души еврейской матери.

Но утром мама неожиданно сказала:

- Нет, не пойду я в молдавское ЦК жаловаться на директора Перельмутера.

Мне будет стыдно за него и за себя тоже. Пусть его Б-г накажет, но не моими руками.

- А перед твоей дочкой тебе не стыдно? Не стыдно, что ты не можешь защитить её от несправедливости?! Давай тогда отнесём твоё письмо в редакцию газеты, журналисты должны заступиться. Это же настоящее безобразие - у них недобор, а они не принимают человека с отличными оценками.

Так отреагировала тётя Бузя на мамину еврейскую солидарность. 

…То ли оттепель всё-таки была в стране, то ли журналисты постарались, но всего через неделю после начала учебного года Светлана Гринберг была зачислена в состав студентов Кишинёвского кооперативного техникума. 

А неожиданно скоро, пришёл приказ об освобождении от должности директора Перельмутера Виктора Ефимовича. Видно, числились за ним не только обиды Светланы и её матери.

Даже троллейбусы в Кишинёве стали ходить почти по расписанию, так что можно было считать, что и «погода» в Молдавии улучшалась.

Сусанна Лангман, Германия