Так решил Тимофей

 Владимир Карпов, Россия
 28 февраля 2015
 2475
Исторические вехи. 2014 год. Возвращение Крыма в состав России. События сопровождались общенациональным подъемом.    Они гадают и спорят: кто за этим стоял? Президент Путин, «вежливые люди» в камуфляжной форме или президент Обама с мировым правительством? А я говорю: «Так решил Тимофей». Началось с того, что у Насти украли iPhone. Даже в Москве, в элитной школе, где она училась, такой iPhone был не у каждого. А для подростков в городе Феодосия, куда Настя приехала на каникулы, - предметом зависти и вожделения!

И тогда возникло имя – «Коля». Из уст крымских девочек оно прозвучало с ощутимым эхом: «Ко-оля-а!». У iPhone есть свой номер – идентификатор – местонахождение iPhone утаить нельзя. Коля был человеком, который мог вычислить местонахождение аппарата. Подружки вели Настю к месту встречи, лепясь и подтягиваясь к ее стати и росту.

Настя обладала редчайшим даром: красоты своей не осознавала. С детства слышала вокруг: «Какая красивая девочка! Какие глаза!». Одноклассницы бегали на всевозможные кастинги, а Настю и без того останавливали в метро, на улице, в школе, предлагая выступить в качестве «модели», манекенщицы, участницы телешоу. Несмотря на школьный возраст, к родителям жаловали свататься «престижные» женихи, обещая терпеливо дождаться совершеннолетия и даже взять на себя все последующие затраты на учебу, на дом где-нибудь заграницей.

«Царица Тамара!», - звал позировать друг дедушки, великий художник. Дедушка ездил с внучкой в Оптину пустынь: Настя повязалась платком и, смуглая, с открытым взором, действительно стала походить на грузинскую царицу или пока княжну из древности. Очередь к почитаемому монаху на исповедь вилась вьюном во весь Храм, но девочку с точеными чертами и вдруг воссиявшими очами он исповедал долго, будто грехов за ней было на три жизни.

Дедушка потом, когда ехали в машине, ревностно посмеивался: «Что-то глаз у этого монаха загорелся, аж страшно стало! Чего он тебе все выговаривал?!». «Что я должна хранить себя для любви и семьи». Была зима, Настенька не побоялась искупаться в святом источнике, и так и ехала в машине по дороге, не моргнув, устремив взор куда-то туда, где каждый видит лучшую из жизней. 

Череда кафе и ресторанов вдоль набережной Феодосии зазывала яркой рекламой и шумной музыкой. Настя пыталась угадать, кто из молодых людей на положенном месте может оказаться этой самой местной знаменитостью, Колей? Парень стоял в белой футболке: рослый, раскаченный. Красив, но вряд ли тот, кто «шарит в Интернете». Вот, с длинными волосами, серьгой в ухе? Из группки простенько одетых ребят приближался невысокий, худощавый мальчик. Взял коробку из-под iPhone. Парень рассматривал данные, и руки его притянули взгляд: будто от другого тела. Про такие говорят: стальные. Коля поднял глаза и страшно смутился. 

Мальчики ее круга в столице смущались редко: а чего им смущаться, если они, по общему признанию Настиных одноклассниц, «в шоке от самих себя»?!

Через день-другой Коля объяснил, что если ворованный iPhone не включили сразу, то обычно ему дают время «отлежаться». На утешение он смущенно протянул маленький целлофановый пакетик с сережками и кулончиком собственной работы: он был потомственным ювелиром. Коля Б-жий промысел слышал. Искать надо не iPhone...

...И повел Настю знакомиться с родителями. Жил он на горе. Дом был округлым - в виде башни. И ограда каменная с железными воротами. Крепость. А двор - веселый! Прудик, выложенный из булыжника, с цветастыми крупными рыбками. По дорожкам монетки, залитые в покрытие. Подкова. Маленький огородик с высокими помидорами. Отец с сыном были разными: Коля младший — не многословный, сдержанный. Отец же, невысокий, плотный — вихрь. Выскочил из мастерской в рабочем фартуке, с баночкой в руке, где лежали в жидкости украшения: «Я мигом!» Звали его, оказалось, Николаем - так что Коля был Николаем Николаевичем. Брат вышел: крепкий, длиннорукий, мускулистый. Представился и отошел в сторонку, словно исчез. Улыбчивая мама Ирина с ямочками на щеках усаживала за стол: «Извини, у нас только все постное — сейчас Пост. Плов с мидиями, пробовала?»

После обеда Коля попросил отца разрешения показать домашнюю церковь. «Да, конечно!» - поднял отец вверх руку. Они поднялись по узкой винтовой лестнице в комнату с большой кроватью. Спальню родителей. В продолговатое, во всю стену, окно открывался вид на море! За занавеской укрывалась еще одна крохотная комнатка — ниша, вся заставленная иконами. Очень старыми, потемнелыми, новыми, яркими. Библия лежала, книжки — Жития святых.

Юноша зажег свечу в лампаде перед ликом Спасителя. Так они стояли, крымский парень, гражданин Украины и московский девочка, россиянка. «Фуфайку пришел показать», - нарушил их молитвенное молчание Николай - старший. Он держал в руках телогрейку зеленого цвета, без воротника. Развернул ее рукавами в стороны. «Ее многие годы, еще до войны, в лагере носил один священник. Видите, какая узенькая? Большая там была не нужна. Он был святым: все терпел, помогал людям. Потом эта телогрейка досталась моему деду. Мой дед тоже был священником. Его тоже посадили. Перед тем как его отправить, он попросил свидания с женой — моей бабкой — и сыном, моим отцом. Дал наказ, чтобы они от него отказались. Написали заявление и отказались. Так он их спас. Иначе бы их тоже истребили».

Настя осторожно потрогала ткань фуфайки. Николай старший поднес ее к носу: «До сих пор этот запах хранит, лагеря». Вдохнула и Настя. Пахло горящей восковой свечой, чистой тканью: телогрейка была хорошо простирана.

С тем же запалом, выходя, отец толкнул еще одну дверь, указал на новенький унитаз: «Здесь раньше кладовка была, вот, только вчера поставил, все подвел!». Он спускался по винтовой лестнице, вроде, небольшой, на глазах делаясь все шире, укрупняясь: «Здесь мазка чужими руками не сделано. Все мы. Где я. Где сыновья. А где и мама наша!» И дом в три этажа был ему уже тесноват.

Брат Саша опять словно вышагнул откуда-то, вызвался увезти. Машина была, как из военных фильмов. «Газ-69, - пояснял с гордостью Николай старший. - Шестьдесят четвертого года». Тут же стоял странный мотоцикл с ручкой на баке. «Сорок девятого года!» На машине с открытым верхом покружили по улочкам, выехали по круче, помчались краем высокого морского берега.

- Да пойми ты, пройми, - вразумлял Настю возмущенный дедушка, - здесь люди вырастают, видя перед собой что?! Веселящихся, выпивающих, блудящих людей! И у них складывается впечатление, что такова вся жизнь. Парни здесь балованы, развращены, привыкли, что девушки легко доступны!..

Скоро дедушка уезжал. Он относился к тому поколению, которое сберегла советская мораль. Переспал с девушкой — надо жениться. Слевачить, гульнуть — как без любви? Его поколение вечно стремилось к высоким целям, искало себя до седых волос, к пятидесяти вдруг обнаружив, что проморгали страну, судьбу, личную жизнь. Нерастраченных сил и здоровья оставалось предостаточно, давай быстро реализовываться, жениться на молодых, у которых тоже образовалась своя брешь в поколении. Они с удовольствием выходили за великовозрастных юнцов замуж: ни в пример сверстникам, выбравшим виртуальный мир в окошке компьютера, те любили реальную жизнь и от них можно было родить.

Молодая жена дедушки Таня работала государственной служащей и могла приезжать строго в отпускные дни. А дедушка трудился в разных местах, он даже в Крыму, на Украине, пытался начать дело. Отчего в гневе только потрясал руками: «Ладно — тянут, но ведь вытянут — и в ноль!» Мотался между Крымом и Москвой туда-сюда с маленькой дочерью Василисой. На этот раз ему надо было лететь в Сибирь, и с двухлетней Василисой оставил внучку — Настю. То есть племянница водилась с тетей. 

Теперь Коля и Настя гуляли по набережной с маленькой девочкой, за которой глаз да глаз. А что такое, если рядом ребенок? Замечено: живут муж с женой, детей нет: берут ребенка из детдома, и скоро появляется — кровный. Да вот, рядом, красивая хозяйка магазина и кафе. Марина, которая вместе с продавцами сама работала и за прилавком, и убиралась. Была давно замужем и никак не рожала. Построила рядом с кафе детскую площадку, с утра до вечера дети с родителями, и пожалуйте — беременна!

Дедушка вернулся из поездки с женой Таней. Вместе они поспешили забрать дочь. Рослая Настя и Коля, чуть ниже ее, шли навстречу по людной Набережной. Василиса спала у Коли на руках — он держал ее перед собой так, чтобы не потревожить сна: на прямых, согнутых в локтях руках. 

Юноша, бездыханно, передал из рук на руки спящую девочку, которая сразу же свернулась клубком и прижалась к отцу, не просыпаясь. 

«В ближайшие лет десять у меня точно не будет ребенка, - делилась со смехом на следующее утро Настя, как с подружкой - с дедушкиной женой Таней, прогибаясь в спине, - все тело болит!».

Следующим вечером она уезжала. Настя махала из раскрытого окна вагона. Зазвучало «Прощание славянки», как звучит эта музыка здесь всегда, когда уходят поезда. «Посмотри на Колю», - припав к дедушке Вове, который держал на руках Василису, кивком указала Таня.

Коля сидел на выступе фундамента, не шелохнувшись. И смотрел... Как он смотрел — дедушка и молодой папа Вова даже комок по горлу прокатил. Так могли смотреть юноши, да и вообще люди, при разлуке годах в 1930-1940-х. Кадры из фильмов тех лет вставали перед глазами: на войну провожали, на освоение земель!.. С глазами, полными слез.

Какая там подготовка к экзаменам, ЭГЕ?! Всю зиму Настя просидела в скайпе, общаясь с Колей. Раза три он приезжал. Настя все-таки польстилась на очередное предложение и вышла на подиум в торговом центре «Европейский». Ее подучили специально ходить, откинувшись назад, чуть выставив надменно подбородок. И уж не Настя, вроде, кроме точеной схожести! Видео и фото тотчас выложили в Интернет, и опять пошли звонки из модельных агентств. Коля сказал: «нет». И все - всем наотрез! 

В институт Настя поступила на заочное: прошла собеседование, сдала документы и умотала в Феодосию.

А ранней осенью была свадьба. Вздумаете жениться, друзья, или выдавать замуж (женить) детей — играйте свадьбу в Крыму! Сюда и родственники съедутся отовсюду: море! Лучше сделать это осенью, когда жилье почти ничего не стоит, рестораны и кафе еще работают во всем изобилии, а посетителей крайне мало. Вам так будут рады, и прекраснейшие застолья вам обойдутся если не в гроши, то около того. Съемки, снимки свадьбы Коли и Насти по сей день летают по Интернету! Вот молодые танцуют, изящные, складные. Еще снимок: во дворе Казанского собора дедушка со своим потомством: на коленях маленькая Василиса, вокруг, в три ряда, дети, внуки — гвардия! А вот – венчание: молодые со свечами, юные, красивые, вдохновенные! Здесь видно, что Коля и Настя, как это бывает, когда люди долго живут друг с другом, похожи. Тонкие, прямые черты. Взгляды устремлены вперед, ввысь, в грядущее. Молитва в его глазах. В ее – космос. 

Стали Настя с Колей жить поживать и то, о чем раньше только говорилось, принимало формы реальных проблем. Разные гражданские принадлежности. Сунься в больницу — полиса нет. А ведь беременная! Вид на жительство — через год. Через пять украинское гражданство. А детский садик? А школа? А работа?

И всё бы оно ничего, проблемы решались. Но в столице Украины, в городе Киеве, на «Майдане», вспыхнули автомобильные покрышки, стали чиниться баррикады, возникали перестрелки. И пошли угрозы. Требования. Да какие — русский язык надо забыть! Не хочешь — враг, смерти достойный. Забудь вообще, что русский.

Хорошо: подчинились, все забыли. Но ведь Крым живет, принимая отдыхающих из России. Не поедет Россия — а она при таком положении дел не поедет — к осени зубы на полку, а к весне? Ложись и помирай, что ли? Да в своем ли вы уме?!

Меж тем на Майдане уже были убитые, раненные. Пропал куда-то ррезидент, пришли иные люди. Папа - отец мужа - называл их временного президента «мальчик на горшке». Было смешно: как ни покажут, он все тужится. И через сомкнутый ротик все грозит.

Двор с двухэтажными домиками, где находилась дедушкина квартира, напоминал сцену. В эти дни немолодая соседка привезла из-под Львова свою престарелую маму - совершенно ослепшую. Днями соседка выносила стул во двор и усаживала на него маму, чтобы та дышала свежим воздухом. Старуха плакала слепыми глазами, приговаривая, как она счастлива, что ее увезли от «Бендеры». «Бендеры, там опять Бендеры! - пыталась что-то важное объяснить бабушка. - Бендеры убили моего папу, убили дедушку. А мой муж тоже был Бендеры, и нам жизнь испортил, и сам сгнил...»

У Насти была сессия. Она уехала в Москву. Скоро прибыл и Коля. Пожаловал в Москву, к сватам, и Николай старший: он привез «ювелирку» на выставку, которая проходила в ВВЦ. «В последнее время я ложился спать: рядом клал ружье, пятизарядное. А жене давал пистолет. Воздушный, маленькими пульками стреляет, но глаз можно выбить. Если у нас начнется — а у нас начнется! - к первому прибегут ко мне! Сейчас уехал, пистолет у жены, а с ружьем сын, Сашка!»

Теперь уже на площади в Симферополе были стычки. Пламя Майдана грозило перекинуться в Крым: «Мы — не Киев! - сжимал кулак у экрана телевизора Николай старший, - мы бендеровцам не дадимся!» 

Буквально на следующий день ювелир взвивался от радости, не таясь, смахивал слезу восторга: вокруг Крымского Дома советов было пустынно, журналисты сбивались с толку, пытаясь найти ответ: что за люди в камуфляжной форме с раннего утра объявились внутри парламентского здания? «Очень вежливые люди», - с поразительной точностью отрекомендовал один из парламентариев таинственных пришельцев. 

Коля-старший улетел, оставив дела на сына. Еще через день, другой дедушка Вова увидел машину своего горячего родственника в телерепортаже. С десяток автомобилей с российскими флагами трогались с площади от вокзала в Феодосии. Двигались колонной по округе и уже к Коктебелю вереница была машин в триста. ГАЗ-69 — невозможно было не заметить. Он катился по феодосийской земле как вестник из послевоенной победоносной эпохи! 

Трудно сказать, какая борьба шла в душе молчаливого, внешне анемичного Коли младшего, только Настя оповестила: «Мы с Колей поедем». 

Куда?! Там вот-вот может разразиться война! Тебе рожать! 

«Рожают и на войне». Настя была спокойна.

Беременность шла хорошо. Ребенок позволял родителям решать их общие вопросы. Тимофей обладал большей силой, чем папа с мамой: он еще не покинул мира вечного, откуда наделяется душой зачатый человек, и еще не пришел в мир тленный. Предки: землепроходцы сибирские, казаки донские, белорусские крестьяне, потомки племени Моисеева в вечном обретении земли обетованной, а также солдат из армии самого Василия Долгорукова Крымского, взявшего приступом город Кеффе (Феодосия), в то время крупнейший мировой рынок торговли невольниками, привезенными в основном из славян, - все они были с ним, наполняя дарованную душу. Небесная рать явилась к плоду человеческому, в материнском лоне оказавшемуся на меже: границ, политики, национальных интересов, здравого смысла и чудовищной людской прожорливости.

В итогах крымского референдума не сомневались даже недруги. «Эйфория, все живут в эйфории!» - Николай старший вновь приехал в Москву с партией товара.

Общественная эйфория добавляла семьям в Москве и в Феодосии душевного подъема в ожидании рождения ребенка. Также готовились к Пасхе. Пасха в этом году попадала на двадцатое апреля — день рождения Коли младшего. 

В шесть утра у Насти начались схватки. В десять, в День Святой Пасхи и в день рождения своего мужа, Настя родила.

Дедушка с маленькой Василисой добирались в обновленный Крым на перекладных: поездом, автобусом, паромом. Над входом во их старенький двор раздувался российский флаг. Во дворе сидела седая старуха с бельмами вместо глаз. Соседка, увидев москвичей в окно, выбежала навстречу с приветствием, с гордым рассказом, что это она, уроженка львовщины, водрузила стяг! И как рада всем переменам ее мама, ослепшая от горя, которое чинили бендеровцы.

Пока дедушка, папы Василисы, разбирался в доме с вещами, ребенок исчез. Папа Василисы выскочил во двор — четырехлетняя девочка старательно расчесывала бабушке редкие слюдяные волосы. Та улыбалась провалившимся ртом в совершенном блаженстве.

- Ты посиди, - строго наказала Василиса, - я сейчас резинки принесу, тебе хвостики сделаю.

Так старуха и просидела полном в счастье до вечера: с кисточками над ушами. 

Настю, как маму здоровую, продержали роддоме всего два дня. На пороге встречали ее крымские и московские родственники: граждане одной страны.

«Христос Воскресе», - улыбнулся ей на встречу папа Коля. «Воистину Воскресе», - улыбнулась сквозь слезу она. Младенец Тимофей смотрел внимательно, приветливо, с легкой и снисходительной улыбкой: как взрослый человек — на детишек. 

Крестины проходили в старинномV, пятнадцатого века Иверском Храме, что возле древних башен Генуэзской крепости. Батюшкой был отец Леонид. Мягкий, улыбчивый: даже в самые серьезные минуты улыбалось лицо его.

«Так решил Тимофей», - завершил заздравную речь прадедушка Вова. И просветленный, с бородкой китайского философа священник Леонид, и крутой дед Коля, и многие гости повторяли, словно давалось откровение: «Так решил Тимофей!»

После доброго пиршества люди вышли на берег. Николай старший, наконец, дал желанного шороху! Им были приготовлены целые закрома пиротехники: трещало, взрывалось, небо сияло в россыпях. Василиса бегала в отблесках огней кругами и вдруг упала с разлету. Папа Вова подлетел к ребенку. Поднял, стал дуть на пораненное колено: «Василиса, - говорил он в сердцах, - почему ты постоянно в ссадинах, постоянно в синяках?!» И ребенок ответил: «Потому что я сильная. А сильные не знают, что они падают». 

Вздрагивало от канонады пространство. Море играло бликами. И на лицах был играющий свет. Тимофей смотрел на веселящихся взрослых людей все с тем же покоем и великодушием, как смотрел бы, наверное, Создатель на неразумные свои чада.

Владимир Карпов, Россия

Фотоиллюстрация: Дмитрий Страхов 



Комментарии:


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции