Покушение на свободу

Во время захвата супермаркета от пуль Кулибали погибли Йоан Коэн (22 года), Филипп Браам (45 лет), Франсуа-Мишель Сада (64 года) и Йоав Хаттаб (21 год), сын главного раввина Туниса.

11 января нынешнего года в Париже состоялось самое грандиозное шествие за много лет — больше полутора миллионов парижан почтили память погибших в терактах. В демонстрации приняли участие политики разных стран.

В Большой парижской синагоге ­премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу помолился вместе с собравшимися там евреями, почтил память жертв теракта и затем выступил с речью, после которой прозвучала молитва об Израиле. Погибшие евреи были, по желанию родственников, похоронены в Иерусалиме, на кладбище Гиват-Шауль.

Теракты в редакции журнала Charlie Hebdo и еврейском супермаркете Hyper Cacher потрясли не только Францию, но и весь западный мир. И если гибель евреев в супермаркете даже для Франции событие, к сожалению, не такое уж редкое (вспомним убийства евреев в Марселе и Тулузе), то бойня в редакции Charlie Hebdo стала событием знаковым — возможно, именно этот теракт изменит отношение европейцев к так называемому агрессивному исламу, который, как было принято считать, не имеет отношения к исламу традиционному, религии, как говорят (во всяком случае, говорили до сих пор), мирной и толерантной.

Индикатором, на котором сейчас проверяется возможность дальнейшего сосуществования различных народов и верований в Европе, стало отношение не к антисемитизму (как традиционному европейскому, так и исламскому), а к другой чрезвычайно важной — как оказалось, жизненно важной — общественной ценности: свободе слова, неразрывно связанной с демократией и толерантностью. Журналистов убили за то, что они рисовали карикатуры на исламского пророка. Ответственность за оба теракта взяла на себя йеменская группировка «Аль-Каиды», решившая показать французам, «где пролегает граница свободы слова». Действительно — где? Что говорить можно, а что — нет? Над чем можно смеяться, а над чем — нельзя?

С другой стороны, так ли уж хороша европейская либеральная демократия с ее непременными атрибутами: свободой слова и толерантностью? Мы видим, к чему эта толерантность привела… Исламский радикализм в Европе если еще не торжествует, то чувствует себя вполне благополучно разве не потому, что европейцы (в частности, французы) много лет позволяли мусульманам, эмигрировавшим в европейские страны в поисках лучшей жизни, вести себя так, будто они находятся не в Париже, а в Медине? Европа все более исламизируется, демократия сдает позиции, а пресловутая толерантность доведена до абсурда. Если попустительство мусульманам продолжится, то скоро символом Парижа станет не Эйфелева башня, а мечеть.

Получается, что тоталитарная диктатура более прочна и более жизнестойка, чем впитанный каждым французом с молоком матери либерализм? Ислам постепенно прибирает к рукам демократические институты, прогибает либералов и теперь — естественный процесс — принялся за свободу слова, которой не существует в мусульманском обществе. Однако свобода слова — разве свобода оскорблять чужие святыни? Журнал уже не раз публиковал оскорбительные для мусульман карикатуры.

Справедливости ради замечу, что Charlie Hebdo публиковал карикатуры не только на мусульманского пророка: изрядно доставалось и христианству, и уж конечно иудаизму. Предметом сатирических изображений становились далеко не только религиозные святыни. Гораздо чаще Charlie Hebdo публиковал карикатуры политические — вполне в духе давней французской традиции, еще со времен Просвещения. Были среди карикатур смешные, были и злые: сатира не обязана быть смешной, а объекты сатиры часто обижаются. Бывает, что подают в суд, выигрывают. А издание, опубликовавшее карикатуру, платит обиженным довольно большие суммы.

Были в Charlie Hebdo антисемитские карикатуры, совершенно несправедливые с нашей, еврейской точки зрения. В израильской прессе появлялись ответные комментарии, изобличавшие в карикатуристах Charlie Hebdo антисемитов, — нормальный для демократических обществ «обмен ударами». Никому и в голову не приходило выбить, например, в редакции стекла, не говоря о том, чтобы прийти с оружием. Наверно, в Париже XVI века карикатуристов потащили бы в подвалы инквизиции, а может, даже сожгли бы на костре. Но уже со времен Первой республики сатира как часть свободы слова стала неотъемлемым атрибутом демократического общества.

Поэтому я не понимаю авторов, которые, резко (а как иначе?) осуждая убийство журналистов, добавляют: «Но ведь они сами напросились, перешли границу свободы слова, нельзя поносить святыни». И аргументируют так: «Можно представить, как отреагирует ваш сосед по коммунальной квартире (а весь мир сейчас — коммуналка), если вы плюнете ему в чай или посмеетесь над тем, что ему дорого». Плохо отреагирует, согласен. Может по шее заехать и будет прав, поскольку у свободы слова есть единственное ограничение, как и у всякой свободы. Как сказал Вольтер: «Ваше мнение мне ненавистно, но за ваше право его высказать я готов отдать жизнь».

Нельзя прийти к соседу, нарисовать карикатуру на то, что ему свято, и повесить у него на стене. И это, кстати, прописано в уголовных кодексах практически всех европейских стран — проникновение в чужое жилище уголовно наказуемо. Однако сатирики из Charlie Hebdo никому свою продукцию не навязывали и насильно читать и смотреть не заставляли. Они издавали журнал. Покупали журнал те, кому эти рисунки нравились и кто готов был платить за них свои деньги. До теракта тираж Charlie Hebdo не превышал 40–60 тысяч экземпляров, первый после теракта выпуск мгновенно разошелся тиражом пять миллионов. Такой оказалась реакция французского общества на покушение на свободу слова.

Мне не нравились некоторые карикатуры из Charlie Hebdo, которые время от времени перепечатывали в израильской прессе, чтобы показать, сколько антисемитизма в нынешней Европе. Но еще больше звериного антисемитизма вы найдете в арабских газетах и журналах, а карикатуры на евреев там гораздо злее, чем в Charlie Hebdo. В отличие от французского еженедельника, в арабской прессе вы найдете прямые призывы к убийствам евреев, а в речах мусульманских политиков — призывы к уничтожению Государства Израиль.

Очевидно, где проходит граница свободы слова, и, повторяю, эта граница четко прописана в законодательстве любой демократической страны: уголовно наказуемы призывы к насилию, но никто не может запретить вам выказать свое отношение к происходящим событиям, как бы вам ни было неприятно это читать или слышать. Не нравится — не читайте. Не хотите — не слушайте, выключите телевизор или переключите канал. Не согласны с чужим мнением — опубликуйте свое. Другое дело, если некто возьмет вас за ухо и будет кричать скабрезности, — тут заканчивается его свобода и начинается ваша: на насилие вы имеете право ответить насилием.

Так поступают в демократической стране (в частности, в Израиле), где свобода слова — непременный атрибут личности. И пресловутая толерантность, которую многие сейчас поносят как прямое попустительство насилию, — тоже непременный атрибут свободной личности. Толерантная Европа допустила усиление чуждой культуры и религии, религии агрессивной, что бы ни говорили о ней мусульманские теологи. Может показаться, что агрессивный тоталитаризм нынче побеждает «заснувшую» либеральную демократию с ее свободами. Об этом сейчас многие пишут, как о свершившемся факте. И для них стала сюрпризом миллионная демонстрация в Париже.

Маятник имеет свойство раскачиваться. Европа, действительно решившая после многих лет войн и раздоров, что демократия и толерантность победили окончательно, убедилась, что это не так. И что за демократические свободы еще придется побороться. После парижских терактов мэр Роттердама, уроженец Марокко мусульманин Ахмад Абуталеб призвал мусульман, не желающих признавать демократические ценности и свободы, паковать чемоданы. «Непонятно, что вы можете иметь против свободы, — заявил он. — Но если вам она не нравится, ради всего святого, пакуйте чемоданы и уезжайте».

Сейчас многие говорят и пишут, что парижские теракты показали: терроризм победил. Не соглашусь. Терроризм победил, да. Самого себя. Надо полагать, в Европе еще будут теракты; спецслужбы, даже лучшие, не всесильны, и это показывает израильская действительность. Но маятник качнулся — не только во Франции, но и в Германии, Бельгии, других странах прошли демонстрации против мусульманского меньшинства. Разгромлены несколько мечетей. Толерантность предполагает уважение к чужому МНЕНИЮ, но вовсе не уступки врагу.

Европейские политики заигрывали с мусульманским меньшинством, рассчитывая на голоса этих людей. Мусульмане могли принести (и, возможно, действительно принесли — например, Олланду) победу на выборах, поскольку активно приходили голосовать, в отличие от многих европейцев, остававшихся дома. Но маятник качнулся, и во Франции набирает силу правая радикальная партия Мари Ле Пен. Если бы выборы состоялись сегодня, эта партия набрала бы столько мандатов, что без нее было бы невозможно сформировать правительство. Вряд ли следующий кандидат в президенты Франции станет искать поддержку в мусульманской общине — он потеряет голоса традиционных избирателей, которые теперь, после терактов, наверняка поднимутся с диванов и придут на избирательные участки.

Не думаю, что Европе грозит смена Эйфелевой башни на мечеть, как и Израилю, единственной демократии на Ближнем Востоке, не грозит опасность перестать быть еврейским ДЕМОКРАТИЧЕСКИМ государством. Государством, толерантным к любому мнению, — послушайте дискуссии в кнесете, и вы в этом убедитесь. В Израиле, как и во Франции, как в любом демократическом государстве, уважают свободу слова — почитайте израильские газеты и посмотрите, какие карикатуры там публикуются. Побывайте на ежегодной выставке карикатур в Хайфе, и вы увидите рисунки похлеще тех, что публикует Charlie Hebdo. Толерантность не мешает Израилю одерживать военные победы и быть передовой страной, в отличие от тех стран, где нет демократии, толерантности и все той же свободы слова.

Алия из Франции в 2014 году оказалась вдвое больше, чем в предыдущем, 2013-м. Антисемитизм во Франции вырос, а теракты пугают. В Израиле французских евреев — как и евреев из любой страны мира — ждут, о чем напомнил премьер-министр Нетаниягу, выступая в парижской синагоге. Из европейской демократии они приедут в ближневосточную, такую же либеральную и толерантную. Без антисемитизма. А на теракты мы уже научились отвечать.

И со свободой слова в Израиле все в порядке.

Песах АМНУЭЛЬ, Израиль