Что спела в Кремле Нина Донская

 Николай Овсянников
 23 декабря 2014
 3899

Вряд ли в наши дни жив хоть один участник или гость новогоднего концерта, проходившего в Георгиевском зале Московского Кремля в ночь с 31 декабря 1938 на 1 января 1939 года. В нем участвовали лучшие артистические коллективы страны, звезды эстрады, балета и оперы. Главным гостем был вождь советского народа, вместе с членами Политбюро расположившийся за одним из праздничных столов — у самой сцены. Можно представить, с какой тщательностью готовили свои выступления участники концерта, как художественные руководители ломали головы над выбором того или иного номера.

В особенно трудном положении оказались директор Государственного джаза СССР композитор Матвей Блантер и дирижер Виктор Кнушевицкий. На то были особые причины. Созданный с одобрения самого Сталина, в Кремле этот большой коллектив хотели видеть как нечто принципиально отличное от известных до сего времени джазовых оркестров. Он должен был прочно встать на советские рельсы и вместе с остальным советским искусством двигаться в известном направлении. В конце ноября 1938 года состоялась премьера оркестра в Колонном зале Дома Союзов.

Как пишет в книге «Укрощение искусств» Юрий Елагин, работавший тогда в Госджазе помощником концертмейстера, успех «был солидный, но не блестящий». В приеме публики чувствовался легкий холодок. Но когда в начале декабря они провели концерт не перед столичной публикой, а перед рабочими Тульского оружейного завода, то потерпели полный провал. Рабочие, увидевшие на афишах слово «джаз», пришли послушать любимые песни, танго и вальсы, посмотреть на танцовщиц в красивых костюмах. Вместо этого их «угостили» сюитой Шостаковича, прелюдами Рахманинова и «Трианой» Альбениса. «Под впечатлением этого и последующих неуспехов у широкой публики, — вспоминал Елагин, — музыкальное управление и наша дирекция стали изыскивать отчаянные средства для исправления ситуации». Многочисленные совещания по поводу неудач носили весьма бурный характер. Наконец руководство решилось придать исполнению «несколько более типичный джазовый стиль». Рассматривалось даже предложение о приглашении музыкального американиста, лучшего джазового маэстро страны Александра Цфасмана. Но в конце концов ограничились тем, что решили подобрать солистку, «которая не только хорошо бы пела в стиле джаза, но и хорошо выглядела». Ей стала «стройная белокурая девушка» Нина Донская. Елагин не пишет, кто и где нашел эту певицу, но известно, что круг подобных мест был невелик: элитные столичные рестораны и кинотеатры. Перед началом сеансов там (в кинотеатрах) эстрадные исполнительницы пели под аккомпанемент небольших инструментальных ансамблей. Очевидно, в одном из таких заведений Виктор Кнушевицкий и отыскал Нину Донскую. Ей еще не успели подобрать подходящий репертуар, как коллектив «пригласили играть в Кремле для Сталина и его гостей».

На генеральной репетиции, состоявшейся днем 31 декабря, руководители советского искусства прослушали 20 номеров, из которых отобрали шесть, в том числе «Сентиментальный вальс» Чайковского и любимую песню вождя «Сулико». К сожалению, Елагин не сообщает, какой вокальный номер (или номера) исполняла Нина Донская, хотя именно ее выступление имело «печальные последствия для Государственного джаза СССР». По утверждению автора, «Сталин усмотрел стиль и приемы настоящего “буржуазного” джаза у нашей новой певицы Нины Донской <…> После концерта в Кремле наша солистка была уволена, а с Государственного джаза снято почетное звание “СССР”. Художественный совет был распущен».

Так что за шлягер спела в Кремле Нина Донская?

Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, зададимся другим. Было ли у Блантера и Кнушевицкого время, чтобы сочинить, оркестровать и отрепетировать с новой солисткой хотя бы две-три яркие новинки? К тому моменту у них был лишь один новый шлягер, встретивший горячий прием на ноябрьском концерте в Колонном зале, — «Катюша». Его спела штатная солистка Госджаза Вера Красовицкая. Но потом между ней и Блантером что-то произошло. Он даже не доверил ей январскую (1939) запись «Катюши» для патефонной пластинки. Тем более трудно представить, чтобы он согласился отдать свою патриотическую новинку, дожидавшуюся грамзаписи (для которой уже подобрал певицу Валентину Батищеву), новой исполнительнице, певшей в “буржуазном” стиле. Напрашивается один ответ: получив приглашение на кремлевский концерт, Блантер побежал за советом к Цфасману.

С 1920-х годов их связывали товарищеские отношения и взаимная симпатия. Цфасман высоко ценил композиторский талант Блантера, тот признавал неоспоримое первенство Александра Наумовича как джазмена. Но если Блантер к тому времени, о котором идет речь, благополучно перестроился в советском духе и был не в состоянии совершить резкий разворот, то Цфасман продолжал музицировать в любимой манере, ориентированной на лучшие образцы мирового джаза. Выслушав старого приятеля и имея две яркие новинки, предназначавшиеся для певицы Клавдии Новиковой («Карнавал» и «Все твое»), он рад был бы ему помочь. Но не мог.

Отдать первую из них — из-за того, что это была переработанная в ритме танго музыка английских авторов Алана Инграма и Хорацио Николса: при прослушивании могли возникнуть малоприятные вопросы об авторстве. Вторую же — из-за того, что требовалось согласие авторов: Семена Тартаковского и Николая Южного. Да и перед Клавдией Новиковой, репетировавшей оба танго, было неудобно. Оставалась только личная (если не принимать во внимание довольно примитивный текст А. Лугина) новинка Цфасмана, написанная для более низкого женского голоса, — танго «Помню». Мелодия была хороша, в вокальном отношении особых сложностей не представляла. Грех было не воспользоваться дружеской услугой, и наверняка Блантер взял предложенное танго для премьерного выступления Нины Донской.

Отношение советских руководителей искусства к танго было в ту пору скорее нейтральным, чем негативным. Оно свободно звучало на танцплощадках и в ресторанах. Беспрепятственно выходили пластинки с записями танго в исполнении Павла Михайлова, Изабеллы Юрьевой и других певцов. Их концертные программы, как правило, также включали два-три «фирменных» танго. В Ленинграде, с негласного разрешения властей, для особых клиентов на заводе Музтреста выпускались пиратские копии заграничных пластинок с записями танго в исполнении Лещенко и Вертинского.

Таким образом, Блантер не видел оснований для отбраковки красивой мелодичной новинки популярного советского композитора. Скорее всего, для подстраховки с новой солисткой репетировали еще одну-две вещи из старого репертуара Госджаза. Но в своих расчетах Блантер как будто не ошибся: танго «Помню», с энтузиазмом принятое и по-современному исполненное Ниной Донской, прошло отбор строгой комиссии.

К несчастью для Госджаза, ни комиссия, ни Матвей Блантер не смогли предусмотреть другого — негативной реакции Сталина. Чтобы ее понять, придется взглянуть на ситуацию с исторической и отчасти психологической точек зрения.

Конец 1938 года ознаменовался для Сталина принятием политического решения, разбередившего его старую польскую болячку. Оно заключалось в необходимости максимально быстрого сближения с Германией. Известно высказывание видного советского дипломата, озвучившего реакцию вождя на Мюнхенские соглашения 1938 года: «Я не вижу для нас другой возможности, как четвертый раздел Польши». На пути встречного движения двух диктаторов, наметившегося с конца 1938-го, лежала Польша, защищенная союзническим договором с Англией и Францией. Последнее обстоятельство лишало Сталина покоя. В результате его старые (со времени поражения 1920 г.) антипольские фобии принимали все более острый характер...

Но при чем тут танго А. Цфасмана «Помню», спетое Ниной Донской? Дело в том, что именно межвоенная Польша, насквозь пропитанная духом танго, а не далекая Аргентина воспринималась тогда в СССР как главная законодательница и влиятельная сила по этой части. Советские композиторы, сочинявшие танго, ориентировались на лучшие польские образцы. Танго Цфасмана «Помню», если забыть про его русский текст, было типичным польским танго межвоенного времени. Лучше всех, безусловно, это расслышала Нина Донская, певшая не в традиционной советской, а в западной манере. Поэтому при пении танго «Помню» она привычно стилизовала ее под известные польские образцы.

Сталин, отличавшийся острым музыкальным восприятием, не мог этого не почувствовать. Польская «отрава», полившаяся на него со сцены Георгиевского зала, окончательно испортила и без того не праздничное настроение вождя. Несложно представить, в каких выражениях он дал оценку новой солистке Госджаза. Перепуганное руководство Главискусства поспешило распространить ее на весь музыкальный коллектив. С этой минуты звезда Государственного джаза СССР стала быстро клониться к закату.

Осталось лишь добавить, что через несколько месяцев Цфасман со своим оркестром без проблем записал танго «Помню» на патефонную пластинку в исполнении солистки радио Антонины Клещевой.

Николай ОВСЯННИКОВ, Россия



Комментарии:

  • 31 мая 2015

    Гость

    Пусть даже слова танго "Помню " кажутся простенькими, но где же все -таки их прочитать? Это первый мой вопрос. А второй вопрос касается совсем другого танго, в котором есть такие слова : "Помню полутемный зал, где звуки танго плыли, ты так меня ласкал..." В интернете не нашла никакого следа этого танго - ни авторов, ни исполнителей. Если что-нибудь знаете, подскажите.


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции