Противоядие от депрессии

– Марк Михайлович, расскажите, пожалуйста, о своей семье.

– История нашего рода — еврейская. Мама родом из города Романова Житомирской области, папа из Бердичева, а познакомились родители в Одессе, куда переехали обе семьи. Мамины родные считались вполне обеспеченными — держали постоялый двор и аптеку. Известно, что у меня была удивительная бабушка Мириам (ее девичья фамилия — Шварцер), необыкновенно мудрая. Несмотря на юный возраст, к ней часто приходили советоваться люди. Она, к сожалению, рано умерла от столбняка, я не был с ней знаком, но в ее честь названа моя внучка. Фамилия дедушки Абрама Ароновича — Нудельман, он развивал семейное аптечное дело сначала в Романове, потом в Одессе.

Дедушка по линии отца занимался кожевенным ремеслом, всю жизнь шил перчатки. Его жена Евгения Иосифовна была замечательной, очень теплой и ласковой, настоящей еврейской бабушкой, растила сначала детей, потом внуков. Вспоминаю ее с большой нежностью.

Папа Михаил Исаакович (дома — Моня) — человек веселый, артистичный, поступил во ВГИК и даже год там отучился, но потом понял, что совершил неправильный выбор профессии. Вернулся в Одессу, стал успешным инженером, работал на руководящей должности, много бывал в командировках. Мама родилась в знаковый день — 7 ноября 1917 года, что, наверно, повлияло на всю ее жизнь. Она окончила Одесский институт связи, по распределению приехала в Орел, быстро сделала там карьеру — стала начальником местной телефонной станции, всегда проявляла себя как активный, неравнодушный человек. Именно ее пример оказался очень важным для моей жизни. Мама интересовалась жизнью всех сотрудников, занималась делами каждого человека в коллективе, знала, у кого какие проблемы, кому и чем нужно помочь. Женщины приходили к ней просто поговорить, спросить совета. Авторитет среди сотрудниц у нее был непререкаемый.

– Как вы поняли, что медицина — ваше призвание?

– На самом деле в десятом классе я мечтал об Институте международных отношений, хорошо учился, был деятельным парнем, комсомольским вожаком. Но мама объяснила, что шансов пройти в МГИМО у меня нет, поэтому выбрали более реальное направление — медицину, тем более что врачей в нашем роду немало. Я поступил в Первый Ленинградский медицинский институт имени академика И.П. Павлова. Мама передала мне очень важное для профессии качество — способность к эмпатии, проникновению в человеческую душу. Психиатрию как основное направление врачебной деятельности я выбрал на третьем курсе. У профессора П.И. Буля успешно занимался гипнозом, начал выступать с лекциями, демонстрировал опыты. Большое влияние на мое становление как психиатра оказал доцент кафедры психиатрии Первого Ленинградского медицинского института С.И. Коган, блестящий профессионал, он с любовью передавал нам свой опыт.

– Соблюдались ли в вашей семье еврейские традиции?

– Родители жили вполне светской жизнью, причем мама была членом партии, вела себя всегда с большой осторожностью. Оба говорили на идише, но только когда мы приезжали к родственникам в Одессу, меня языку не обучали, в синагогу не водили. Мама прекрасно готовила блюда национальной кухни: цимес, фаршированную рыбу. Пока я учился в школе, самосознание у меня было вполне советское, хотя я понимал, что я еврей, помнил о своей идентичности, а когда забывал — тут же напоминали. В школе порой бывали неприятные моменты, но это исходило даже не от детей, а от взрослых — как эхо «дела врачей» и прочих антисемитских акций. Но серьезного преследования никогда не возникало.

Моя еврейская вовлеченность усилилась, когда я поступил в институт в Ленинграде. Там компания друзей-студентов оказалась исключительно еврейской, вместе осваивали традиции, ходили в синагогу, танцевали. Душа там пела — объяснить это трудно, возможно, сработала генетическая память. С огромной благодарностью вспоминаю дом кантора синагоги Давида Стискина, с дочерью которого я дружил. Там я и мои сокурсники впервые познакомились с еврейскими праздниками, традицией, национальной музыкой. В этом доме нас всегда тепло встречали, угощали, просвещали. Это повлияло на формирование моего еврейского самосознания, которое окончательно сложилось уже в зрелые годы.

– Доводилось ли вам бывать в Израиле?

– Бывал там раз шесть — и у родных, и у друзей по институту. Многие врачи с нашего курса переехали в Израиль, подтвердили дипломы, успешно практиковали. Могу сказать одно: чувствую себя там превосходно. Для меня очень важно все, что происходит с родными и близкими и в России, и в Израиле. Израиль — как очаг, он много дает всем нам, и это не пустые слова. Конечно, жизнь там непростая, проблем немало. Но важно, что Израиль есть, это дом для всех евреев.

– Как складывался ваш профессиональный путь после окончания Ленинградского медицинского института?

– Я с радостью вернулся в Петрозаводск, начал заниматься медицинской практикой. Заведовал отделением в психиатрической больнице, организовал психотерапевтический и наркологический кабинеты. Позднее перешел на кафедру психиатрии открывшегося медицинского факультета университета, где работал под руководством прекрасного профессионала и замечательного человека Юлии Лукиничны Сологуб. Занялся научной работой, защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертации по клинико-социальным аспектам шизофрении. Меня всегда волновало, как научиться эффективно адаптировать больных, помочь им вернуться к нормальной социальной и трудовой жизни.

Больные шизофренией зачастую испытывают серьезные затруднения в отношениях с другими людьми и в первую очередь с близкими, особенно когда нужно учитывать позицию другого человека. Они плохо понимают эмоции и настроение окружающих, не воспринимают намеков, намерений, иронии, что зачастую ведет к семейным конфликтам. Подготовку к гармоничному существованию в социуме нужно начинать в стационаре. Идея заключалась в изменении лечебной обстановки, приближении ее к домашней, использовании новых методов восстановительного лечения. В обществе еще очень сильны стереотипы, которые мешают больному успешно адаптироваться. Только с помощью лекарств улучшить социализацию человека невозможно. Мы вместе с сотрудниками и больными ходили в походы, устраивали спортивные соревнования, театрализованные представления, рисовали. В нашей работе использовались различные приемы, в том числе система Станиславского.

– Кто в современном обществе, на ваш взгляд, наиболее подвержен психическим расстройствам?

– Я вижу очень серьезную тенденцию в повышении числа лиц, подверженных депрессии. По прогнозам, к 2020 году по масштабу именно депрессия выйдет на второе место после сердечно-сосудистых заболеваний. Большую роль играет система ценностей: модель с акцентом на физическое и материальное превосходство, которая культивируется сегодня, не для всех приемлема. В мире исчезают человеческие отношения, понимание того, что не все можно конвертировать в деньги. В обществе присутствует напряженность, неуверенность в завтрашнем дне. Усугубляют эту тенденцию такие варианты саморазрушающего поведения, как алкоголь, наркомания и курение.

– Каково, на ваш взгляд, противоядие от депрессии?

– Трудно давать рекомендации общего характера, поскольку каждый больной требует индивидуального подхода. Я вижу системное решение для этой проблемы в воспитании личности с младых ногтей, изменении существующих неправильных стереотипов, формировании системы здоровых ценностей.

Живите сегодня. Прошедшие беды бессильны, забудьте обиды, не вспоминайте о том, чего уже не вернуть. Не стоит пугать себя фантомами грядущих бед. Занимайтесь спортом. Наблюдения показывают, что склонные к депрессии люди лучше себя чувствуют, если регулярно занимаются физическими упражнениями на воздухе, бегают, плавают. У человека обязательно должны быть друзья. Важным считаю осознание национальной идентичности: встречи в рамках еврейской общины, участие в общинной жизни очень помогают в трудные минуты, объединяют.

Еврейская мудрость гласит: «Мир стоит на трех вещах: на Торе, на служении и на милосердии». И один из способов поддержать гармонию нашего мира и сохранить себя, свой внутренний мир — помощь тем, кто в ней нуждается. Ибо одно доброе дело лучше тысячи слов.

Наталья ЛАЙДИНЕН, Россия