Взлеты и падения Льва Шейнина

Среди любого народа встречаются разные герои — как со знаком плюс, так и со знаком минус. К последним относится и наш персонаж. Он жил в советской стране в невероятно сложное время, когда каждому, еврею и не еврею, чтобы выжить, надо было делать свой выбор. Лев Шейнин сделал свой. Как в поздние брежневские годы скажет поэт, «каждый выбирает для себя».

Ступени карьеры

Его взлет был быстрым и стремительным, как и у многих хоть чем-то выдающихся из своего поколения молодых людей советских годов XX века. Юношу, вирши которого публиковались в литературном приложении к газете Торопецкого укома партии «Светоч», заметили власти провинциального городка. В 1921 году 15-летнего Леву отправили прямиком в Москву — в Высший литературно-художественный институт им. Брюсова.

Но юного виршеплета интересовала еще и юриспруденция, одновременно он начал посещать занятия на правовом отделении факультета общественных наук МГУ. А в 1923 году его вызвали в Краснопресненский райком комсомола и мобилизовали на борьбу с преступностью. Об этом сам Шейнин написал в своем «Рассказе о себе» в середине 1950-х. Поначалу он сопротивлялся, но формула «партия приказала — комсомол ответил “есть!”» работала безотказно.

Так неудавшийся поэт и неоперившийся правовед стал профессиональным следователем и приступил к практической работе. Карьеру он делал весьма успешно: в 18 лет — народный следователь Орехово-Зуевского уезда; в 22 — старший следователь Ленинградского губернского суда. Он был активен и энергичен, держал нос по ветру, и после доноса в ЦК о «преступных действиях зиновьевской оппозиции» в городе (которую в то время еще боялось трогать его начальство) 25-летний Лев Романович распоряжением по Наркомюсту РСФСР от 6 августа 1931 года был назначен следователем по важнейшим делам Прокуратуры РСФСР.

Через два года последовало новое назначение — должность осталась прежней, но теперь Прокуратура была рангом повыше — СССР. После убийства С.М. Кирова в 1934 году его включают в группу, ведущую расследование этого громкого дела. Вместе с тогдашним прокурором СССР И.А. Акуловым и его заместителем А.Я. Вышинским он допрашивает обвиняемых, старательно выполняя волю вождя, приказавшего искать «убийцу среди зиновьевцев». Эта же тройка вела последний допрос Л. Николаева, полностью признавшего свою вину.

1937 год начался в 1934-м — убийство Кирова стало спусковым крючком массового террора, развязанного Сталиным по всей стране. Чтобы придать репрессиям силу законности, было принято постановление ЦИК СССР «О внесении изменений в уголовно-процессуальное законодательство». Постановление подписали председатель ЦИК СССР М.И. Калинин и секретарь ЦИК А.С. Енукидзе. Текст писал нарком внутренних дел СССР Г.Г. Ягода. Поправки внес лично вождь, приведу лишь одну из них: «по делам о террористических актах» приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно. Это означало цену человеческой жизни — грош. И никакую ошибку судей исправить было невозможно.

Рвение молодого следователя было оценено по достоинству: когда в ноябре 1936 года Совнарком утверждает новую структуру Прокуратуры СССР, ее следственный отдел поручено возглавить Л.Р. Шейнину, который после назначения А.Я Вышинского* прокурором СССР становится его самым верным и ближайшим помощником.

Ему было всего 30 лет. Это был пик его юридической карьеры — максимум того, что он мог желать и достичь.

Литературные амбиции

Следователя Л.Р. Шейнина все эти годы не оставлял творческий зуд. В 1928 году, сойдя с тернистой стези стихотворца, он напечатал свой первый рассказ «Карьера Кирилла Лавриненко» в журнале с символическим названием «Суд идет!». Дебют по тем временам был вполне успешен, примитивные рассказы о «героических буднях» уголовного розыска, лишенные высоких художественных качеств и психологической глубины, единственным «достоинством» которых было оказать правильное (с точки зрения режима) воспитательное воздействие, начинают охотно публиковать «Правда», «Известия». В 1938 году «Советский писатель» издает книгу госсоветника юстиции 2-го класса «Записки следователя», которая своей безыскусной простотой быстро завоевывает успех у широкого и непритязательного советского читателя. Еще через год следователя по особо важным делам принимают в Союз писателей СССР, а в 1949-м за сценарий фильма «Встреча на Эльбе» (в соавторстве с братьями Тур) удостаивают Сталинской премии 1-й степени.

Так был взят еще один пик — на этот раз литературный.

Падения с олимпа

Лев Шейнин падал с олимпа дважды — в 1936 и 1951 годах. И дважды вновь на него возвращался. Один раз — на репрессивно-юридический. Второй — на литературно-начальственный. Для этого нужно было иметь особый характер. Л.Р. Шейнин его имел.

Сталин создал такую систему в стране, в которой никто — ни верные слуги режима, ни его политические (и не политические) противники — не мог себя чувствовать в безопасности. Боялись все, даже члены Политбюро, а затем — в 1950-е годы — члены Президиума ЦК. Одни (в лучшем случае) — потерять место. Другие — пыток, лагерей и лишения жизни. Система действовала безотказно и редко давала сбои.

В первый раз начальника следственного отдела Прокуратуры СССР арестовали** в 1936 году, этапировали в один из колымских концлагерей, но довольно быстро вернули. Это совпало со снятием «железного наркома» Н. Ежова и назначением не менее «железного» Лаврентия Берии***. Дело ценного сотрудника пересмотрели, и Шейнин, не потерявший веру в «дело Ленина – Сталина», был оправдан. Вновь сев в следовательское кресло, он с удвоенной энергией принялся за работу.

Второй раз его арестовали в 1951 году, а освободили в 1953-м. Вот выдержка из «Постановления о прекращении следственного дела и освобождении обвиняемого из-под стражи», подписанная старшим следователем Следственной части по особо важным делам МВД СССР подполковником Новиковым в 1953 году: «Основанием к аресту Шейнина послужили показания обвиняемых Фефера И.С., Шимелиовича Б.А., Маркиша П.Д., Зускина В.Л., Персова С.Д. о его якобы националистической деятельности и преступной связи с еврейскими националистами и показания арестованного Шварцмана Л.Л.». Проверкой установлено, писал дальше Новиков, что осужденные в дальнейшем от своих показаний отказались и Шейнина оговорили, а М.Д. Рюмин, допрашивавший Шимелеовича и Маркиша, назвавших Шейнина еврейским националистом, их показания фальсифицировал.

А в самом постановлении на арест было сказано: «Шейнин изобличается в том, что, будучи антисоветски настроен, проводил подрывную работу против ВКП (б) и Советского государства. Как установлено показаниями разоблаченных особо опасных государственных преступников, Шейнин находился с ними во вражеской связи и как сообщник совершил преступления, направленные против партии и советского правительства».

Его допрашивали по полной программе, над ним издевались, как когда-то он издевался над другими людьми. Чтобы выжить, он оболгал Эренбурга, Гроссмана, Крона и других деятелей культуры, а также некоторых сотрудников прокуратуры, в том числе Альтшуллера, Рогинского, Швейцера.

Но бывшим коллегам этого показалось мало, его пытались обвинить в шпионаже, но ничего не получилось — арестант держался стойко и твердо и обвинения в «измене Родине» не признал ни перед какими пытками.

Последние годы

Он вышел на свободу через восемь месяцев после смерти Сталина. Через год отказался от составленного им вместе с Вышинским обвинения в деле покушения на Кирова. На службу не вернулся. Единственное, чем можно было заработать на хлеб, была литература. Он был необычайно плодовит. Многочисленные столь же малохудожественные, как и в 1930-е годы, рассказы, повести, пьесы, киносценарии потоком лились из-под его пера.

А затем, когда наступило и вовсе вегетарианское время, о нем вспомнили наверху и вновь назначили начальником. Правда, не прокурорским, а литературным. Но и этого хватило для постаревшего «льва». В течение многих лет он был членом худсовета Министерства культуры СССР, сидел в кресле главного редактора киностудии «Мосфильм», возглавлял отдел драматургии Союза писателей СССР. Короче: кого надо «тащил», а кого надо «не пущал».

Советская власть высоко ценила его деятельность: в 1937 году (!) он был награжден орденом Трудового Красного Знамени, в 1945-м — орденом Ленина, еще через два года — орденом Отечественной войны 1-й степени, не говоря уже о многочисленных медалях за доблестный труд.

Приведу несколько фактов из жизни этого двуликого Януса. Напомню, что в римской мифологии Янус изображается всегда с двумя лицами — молодым и старым, смотрящими в противоположные стороны.

Согласно архивным данным, дело против Льва Шейнина в 1951-м велось два года и в итоге составило семь толстых томов. Коллеги — следователи МГБ — применяли все методы допросов с пристрастием, допрашивали днем и большей частью ночью около 250 раз. Целый год он сидел в одиночке и однажды даже был закован в наручники.

Художник-карикатурист Борис Ефимов, брат репрессированного М. Кольцова, неплохо знавший Льва Шейнина, вспоминал о своем крайнем удивлении и реакции Сергея Михалкова, сообщившего ему об аресте общего знакомого: «Да ты что, Сережа? Шейнина посадили? Да он сам всех сажает», — произнес Ефимов. «Ну и что? — философски заметил Сергей Михалков. — Сажал, сажал. И досажался…»

Геннадий ЕВГРАФОВ, Россия

________

*В 1917 г. А. Вышинский, комиссар милиции Якиманского района Москвы, отдал приказ о розыске, аресте и предании суду как немецкого шпиона Ульянова-Ленина. С приходом к власти в стране И.В. Сталина верно служил ему, опасаясь, что при удобном случае вождь всегда может использовать этот факт его биографии и уничтожить, как сам Вышинский уничтожал «врагов народа».

**Точные сведения о причинах ареста в 1936 г. отсутствуют. Очевидно, осторожный Л.Р. Шейнин где-то оступился и тут же загремел на нары.

***С приходом Берии масштабы репрессий значительно сократились, но это было не его решением. Он всего лишь исполнял волю вождя, посчитавшего, что с Большим террором пора заканчивать. «Восстановление социалистической законности» было всего лишь видимостью. В 1940 г. последовала Катынь, а после войны как грибы начали расти все новые и новые дела.