Большой брат рядом

Реальные события 1984 года

Итак, 1984 год. В Европе промышленные государства решали вопрос о помощи развивающимся странам. Шел военный конфликт между Ираком и Ираном. В Тунисе происходили голодные бунты. Беспорядки сотрясали Индию, к тому же в Индии была убита Индира Ганди. В СССР умер генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов, и на кремлевскую вахту заступил Константин Черненко. В США переизбрали Рональда Рейгана. Папа римский Иоанн Павел II совершил поездку по Восточной Азии. Во время космического полета «Челенджера» американский космонавт Брюс Маккендлес первым вышел в открытый космос без страховочного троса. А в Австралии родился первый ребенок из пробирки. В Сараеве прошли зимние Олимпийские игры, а летние — в Лос-Анджелесе. В Москве за «экономическое преступление» был расстрелян бывший директор Елисеевского гастронома Соколов…

Мир бурлил. Бушевал. Пытался сбрасывать свою старую кожу. Две системы — капиталистическая и социалистическая — искали новые пути, чтобы сдержать недовольство масс, укрепить свою власть. На Западе предоставляли чуть больше свободы. На Востоке шли по пути дальнейшего закручивания гаек. Человечество разделилось на блоки государств и находилось в состоянии холодной войны. Все это предвидел Джордж Оруэлл в романе «1984», хотя его предвидение подверг сомнению историк Уоррен Уэйгар, который писал: «Вот мы живем в этом Лондоне 1984 года, и где же всё описанное Оруэллом? Ни трупов на улицах, ни дрожащих от холода и страха толп в одинаковых синих комбинезонах, толп, постоянно окрикиваемых, одергиваемых и подстерегаемых вездесущим оком и стальным голосом с телеэкранов… Да, мы не изжили еще ненависть, ложь, лицемерие; но кто помнит времена, когда всего этого не было? При чем же здесь будущее и почему этого автора считают пророком?..»

Короче, никаких мрачностей, и, как утверждал Маяковский, «жизнь прекрасна и удивительна!». Нет, товарищ Маяковский и господин Уэйгар, свинцовые предсказания Джорджа Оруэлла сбылись. Только не так, как он описал, но суть его футурологических картин оказалась точной; наступление на свободу, на права человека, дальнейшее развитие и укрепление тоталитаризма. Не везде. Кое-где…

В романе «1984» Джордж Оруэлл представил во всей красе апофеоз власти: тотальный контроль с расклеенными плакатами «Большой Брат видит тебя» — наблюдение за всеми и всегда, для чего действует специальная Полиция Мысли и активно работает Министерство Правды с партийными лозунгами:

 

Война — это мир.

Свобода — это рабство.

Незнание — сила.

 

То есть полное извращение всех понятий и смыслов: на словах одно, а на деле — все другое, противоположное. Для чего был придуман особый упрощенный язык — новояз.

 

Канва жизни Оруэлла

Джордж Оруэлл — это псевдоним, который он принял в 1933 году (Джордж — святой покровитель Англии, а Оруэлл — название небольшой речушки). На самом деле он — Эрик Артур Блэр. Родился 25 июля 1903 года в Бомбее (Индия) в семье английского служащего, выходца из обедневшего аристократического рода. Эрик Артур был вторым ребенком в англо-индийской семье. «Мой отец, — писал он, — служил в английской колониальной администрации, моя семья принадлежала к среднему классу — классу военных, священнослужителей, правительственных чиновников, учителей, юристов, врачей и т.п. Я получил образование в Итоне, самой престижной и дорогой, самой аристократической среди английских частных школ для юношей. Я-то сумел попасть туда благодаря знаниям, в противном случае отец не мог бы меня отправить в учебное заведение подобного типа».

Но до Итона была Индия, именно там рос будущий Оруэлл капризным и болезненным ребенком, который уже в раннем возрасте был способен на особые выверты и поступки. Отец мало уделял внимания маленькому Эрику, и тот ощущал себя одиноким и заброшенным.

Из Индии мальчика отвезли в Лондон, на родину предков. Сначала он учился в элитарной школе Св. Киприана, а затем поступил в Итонский колледж, готовивший своих воспитанников к высокому служению на поприще политики и искусства. Но в Итоне Оруэлл невзлюбил аристократию и предпочел считать себя представителем «низшей прослойки верхнего слоя среднего класса», так он это формулировал. Оруэлл не был прагматиком и игнорировал дружбу с будущими лордами и министрами. Он: «Я писал полукомические вирши и помогал редактировать печатные и рукописные журналы». Никаких амбиций и полная неопределенность в будущем. Итон — это собрание аристократов и снобов. Эрик Артур Блэр не был ни тем, ни другим. Его постоянно одолевали сомнения, и он тяготел к справедливости и правде, его привлекали социалистические идеи. По своему характеру и взглядам он никак не вписывался в общую систему самонадеянных и горделивых выпускников Итона. Словом, он был иным. Белой вороной. Чужаком.

Кто-то из литературных критиков назвал Оруэлла «беглецом из лагеря победителей». Он действительно не хотел быть победителем. Не знаю, читал ли Оруэлл Достоевского, но его привлекали униженные и оскорбленные люди больше, чем напыщенные и успешные. Не случайно его любимым героем в детстве был Робин Гуд, борец с богатыми и защитник бедных. Джордж Оруэлл довольно рано понял, что «закон жизни — это постоянный триумф сильных над слабыми». И что делать? Надо изменить мир, а если это невозможно, то «признать свое поражение и сделать из него победу». Разумеется, слабое утешение. Но все же утешение…

После окончания Итона Оруэлл не смог найти себя в Англии и снова отправился на Восток. В Бирме нанялся на службу в королевскую полицию и отдал целых пять лет укреплению колониальных порядков. За безупречное служение его даже хотели повысить по службе, но именно в этот момент Оруэлл решил завязать и покинуть Индию. Его начальник недоумевал: «Что за идиот!» Нет, Оруэлл не был идиотом. Он просто устал нести «бремя белых». Помните, это стихотворение Редьярда Киплинга, любимого, кстати, поэта Оруэлла: «Несите бремя белых — / И лучших сыновей / На тяжкий труд пошлите / За тридевять морей; / На службу к покоренным / Угрюмым племенам, / На службу к полудетям, /А может быть — чертям…»

«Мне открылось тогда, — вспоминает Оруэлл, — что, становясь тираном, белый человек наносит смертельный удар по своей собственной свободе». Откликом на служение белого человека стал первый роман Оруэлла «Бирманские дни», но до этого он писал стихи, статьи и эссе. В романе Оруэлл рассказывал, как хотел побыстрее «уйти из мира респектабельности» в мир небритых и оборванных бродяг, безработных и калек, но по-своему гордых и свободных людей. В 1927 году Оруэлл вернулся в Англию и решил стать писателем. На первых порах никакого успеха не имел: «Мне приходилось месяцами жить среди обездоленных, живших в беднейших кварталах, среди людей, промышляющих попрошайничеством или мелким воровством… Вплоть до 1930 года я в общем-то не считал себя социалистом, — вспоминал впоследствии Оруэлл. — Действительно, я не определился в ту пору в своей политической позиции. Я склонялся к социалистическим взглядам в силу того, что осуждал угнетение и пренебрежение, которым подвергается беднейшая часть промышленных рабочих, а совсем не потому, что испытывал восторги по поводу теорий планового общества».

Из Бирмы Оруэлл перебрался в Париж. Начинающего писателя никто не хотел печатать, и ему пришлось сочетать творчество на пишущей машинке с работой посудомойщика в отеле. И это — с дипломом Итона!

Из Парижа — в Лондон, но мало что изменилось, и будущей литературной знаменитости приходилось частенько ночевать на скамейке под мостами через Сену или Темзу. Случайная работа репетитора и учителя в частной школе, помощника продавца в книжном магазине и что-то подобное не приносили дохода, а только позволяли с трудом сводить концы с концами. Об этом периоде Оруэлл написал в книге «В полном отчаянии в Париже и Лондоне». И все же Оруэлл не отчаивался, а упорно продолжал писать. За «Бирманскими днями» последовали другие романы: «Дочь священника», «Не бросай ландыши», «Дорога на пирс Уиган». Сначала Оруэлл только описывал то, что видел и чувствовал, но постепенно стал касаться и политики, пытаясь ответить на извечные вопросы: кто виноват и что делать. Сама жизнь заставляла писателя ставить вопросы и искать на них ответы. Как отмечал Бертран Рассел по поводу Джорджа Оруэлла: «Живи он в менее тяжелое время, он был бы человеком добродушным». Да и сам ­Оруэлл признавался: «В мирное и благополучное время я мог бы писать повествовательные и просто описательные книги и мог бы остаться почти в неведении о своих политических привязанностях. Случилось же так, что я вынужден был стать кем-то вроде памфлетиста… Чего я больше всего желаю в последние 10 лет, так это превратить политическую литературу в искусство… И когда я сажусь писать книгу, я не говорю себе: «Хочу создать произведение искусства». Я ее пишу потому, что есть какая-то ложь, которую я должен разоблачить, какой-то факт, к которому надо привлечь внимание, и есть желание — главная моя забота — постараться быть услышанным».

Мир 30–40-х годов был тревожным и огненным. Военные конфликты, политические схватки, социальные потрясения. Тоталитарные режимы Германии и Советского Союза входили в свой зенит. Джордж Оруэлл с болью следил за событиями и никак не мог оставаться спокойным и равнодушным, он весь кипел, и когда заполыхала гражданская война в Испании, отправился туда, на Пиренеи. «Сражаться против фашистов за всеобщую порядочность!» — вот что захотел Оруэлл.

Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия

Продолжение следует.