Михаил Брохес и его Нина

В подверстку к тому давнему материалу были взяты небольшие интервью у подопечных ХАМА, оформленные фотографиями Ильи Долгопольского. И оказалось, что мы давно знакомы с Ниной Ивановной.

– После кончины мужа — Михаила Брохеса, постоянного аккомпаниатора Вертинского, я оказалась одинокой, в крайне тяжелом моральном и материальном положении. «ХАМА» буквально спасла меня. Трижды в месяц ко мне приходит убирать квартиру милая девушка Валя, — поделилась тогда Нина Ивановна. — Я встретила в «ХАМА» таких добрых, приветливых людей, что с нетерпением жду встречи с ними, ведь самая жуткая беда старости — одиночество. Если бы не «ХАМА», я бы не выжила.

Вот такое неожиданный поворот темы. К слову, Валентина Доронина, та самая Валечка, помогает Нине Ивановне до сих пор, то есть уже 13 лет. За эти годы они стали родными людьми. Но и это еще не все. Оказалось, что сын Михаила Брохеса от первого брака Борис учился в школе с будущим генеральным директором Московского отделения ХАМА Гретой Елинсон! Более того, они сидели за одной партой и были очень дружны.

А Нина Ивановна рассказала мне историю знакомства с мужем, с которым они прожили вместе долго и счастливо…

Наша беседа началась вот с этой фотографии. Нина Ивановна прочла надпись на ее обороте: «Проказница мартышка, осел, козел и косолапый Мишка». Мишка (он на фото справа, самый маленький) — это будущий муж Нины. А на фото — сестра Брохеса Рахиль, братья Лева, Илюша и сам Мишенька.

И как же Нине Ивановне посчастливилось познакомиться с «косолапым Мишкой»?

– Я работала учительницей истории в школе. И по профсоюзной путевке поехала отдыхать на Рижское взморье, — рассказывает Нина Ивановна. — В последний день отпуска я пошла на берег моря, чтобы бросить монетку. А еще посмотреть: вдруг найдется моя брошка, которую я накануне потеряла. Брошку я не нашла и пошла обратно. Навстречу мне идет молодой человек. Он останавливается около меня и спрашивает: «Вас, кажется, Нина зовут?» Он, видимо, раньше заметил меня и узнал мое имя. Поговорили коротко как бы ни о чем. Да и какой может быть разговор между незнакомыми людьми? Тем не менее он мне представился: «Я — аккомпаниатор Вертинского». Но на меня это не произвело особого впечатления. Я слышала, кто такой Вертинский, но в тот момент для меня это был пустой звук. И слова «аккомпаниатор Вертинского» на меня не очень-то подействовали. Я ему и говорю: «Я уже чемодан собрала. Скоро отходит мой поезд». Тогда молодой человек спрашивает: «Можно я запишу ваш номер телефона?» А записать не на чем было, и он записал мой номер на спичечном коробке. Вот так и случилось — искала брошку, а нашла Брохеса…

«Он сел за рояль и окончательно меня покорил»

По приезде в Москву Нина Ивановна занялась школьными делами, опять погрязла в учебниках и тетрадях, и про незнакомца на Рижском взморье она забыла. Почти… А Михаил Брохес вернулся в Москву намного позже — он с Вертинским был на гастролях в Прибалтике. Когда он приехал в Москву, то позвонил Нине и предложил встретиться. Но она ему отказала. Однако спустя несколько дней Михаил Борисович позвонил ей снова, и встреча состоялась.

– Миша за мной красиво ухаживал. В Москве стояла хорошая осень, мы с ним гуляли, — вспоминает Нина Ивановна. — А еще я из школы прибегала чаще всего голодная. И Миша приглашал меня в ресторан. Мы с ним побывали и в «Метрополе», и в «Национале». Для меня это было приятно и необычно. Но осень есть осень, становилось все холодней, пошли дожди. И как-то он говорит: «Да что мы с вами по холоду ходим, давайте зайдем ко мне домой». Миша жил тогда в одноэтажном доме у Никитских Ворот, в коммунальной квартире, впрочем, как и мы с мамой. Приходим в его небольшую комнату, где почти все пространство занимает концертный рояль. Из мебели только шкаф, круглый столик, стоящий в углублении рояля, два стула и тахта. Пожалуй, это и все. Он, видимо, заранее готовился к моему приходу. Угощение было необыкновенное: вино и крабы под майонезом. Для меня это было настолько необычно, что я помню это до сих пор. Миша что-то мне рассказывал, показывал фотографии своих родственников. А потом открыл крышку, сел за рояль и этим покорил меня окончательно.

Первое романтическое свидание и закончилось красиво — Михаил Борисович проводил Нину до ее дома на такси. Но девушка была в замешательстве. И вовсе не из-за того, что ее избранник был евреем — в ее коммуналке все девушки вышли замуж за евреев и были довольны своим выбором. Дело было совсем в другом. Просто время и нравственность в те годы были иными. И Нина не знала, как рассказать о своем избраннике маме. Но жизнь сама расставила все точки над «i».

«Я люблю только одного фрукта»

Михаил снова уехал на гастроли (за годы сотрудничества с Вертинским они дали более четырех тысяч концертов по всему Советскому Союзу — и везде были аншлаги!), и стал писать своей девушке письма. К слову, Нина Ивановна до сих пор хранит все его письма. А в те годы она постепенно начала отвечать на его послания, стараясь скрасить его разлуку с ней шутками. Как-то Миша спросил ее в письме, какие фрукты она любит, — видимо, хотел привезти ей что-то вкусное. А она ему ответила так: «Я люблю только одного фрукта, но он от меня далеко». «Он показал это письмо Александру Вертинскому, и тот оценил мое чувство юмора», — говорит Нина Ивановна.

И снова гастроли, гастроли, гастроли… Где-то спустя год или немного больше Михаил Борисович предложил Нине поехать с ним отдыхать на Рижское взморье. Когда отпуск закончился, девушке показалось, что они расстались с прохладцей. Он пошел к себе домой — к Никитским Воротам, а она — к маме, в свою коммуналку у Красных Ворот. Тогда Нина даже подумала, что это конец. Но Михаил снова позвонил, и девушка очень обрадовалась. И какое-то время спустя он, совершенно неожиданно для нее, сделал ей предложение.

Но дальше было еще интереснее. Молодые расписались, и в тот же день муж снова уехал на гастроли. Тем не менее Нина была счастлива — она давно мечтала о законном браке.

«Квартирный вопрос» их не испортил

Когда в доме Михаила у Никитских Ворот начался ремонт, необходимо было куда-то вывезти рояль. А у Нины с мамой была большая комната — больше 40 метров. Михаил Борисович попросил у жены разрешения поставить там рояль. Соседи по коммуналке сразу сообразили, что дело пахнет женитьбой, потому что рояль туда-сюда возить не будут. И рояль «въехал» в их жилище. Пока без хозяина. Потом ремонт у него закончился. И как-то вечером сидит Нина с мамой, пьют чай. Вдруг — звонок! Открывают дверь — стоит Михаил с чемоданом! Конечно, он же муж. Так молодые наконец стали жить вместе.

К слову, когда Михаил Борисович играл на рояле — готовился к концертам, соседи с удовольствием прислушивались к его игре. А он старался играть тихонько, чтобы никого не беспокоить.

«Памяти Михаила Брохеса»

После смерти Вертинского Брохес аккомпанировал многим известным артистам: Марку Рейзену, Павлу Лисициану, Лилии Гриценко. А в последние 35 лет выступал с народным артистом России, мастером художественного слова Георгием Сорокиным. «Многие программы они составляли вместе, — вспоминает Нина Ивановна. — Сорокин рассказывал, а Брохес исполнял произведения мировой классики — от Баха до Шостаковича. Одна из музыкально-литературных программ Сорокина была посвящена Вертинскому. И я благодарна Георгию Васильевичу за то, что после смерти Брохеса он свое выступление начинал словами, что программу о Вертинском посвящает памяти замечательного пианиста Михаила Брохеса».

Эпилог

«Как-то Миша сказал: «Я друзей не предаю, даже ушедших. К тому же Александр Николаевич не ушел, он всегда со мной, здесь. И указал на сердце», — рассказывает Нина Ивановна. И действительно, когда Вертинского не стало, Брохес, самостоятельно концертируя, успешно пел под собственный аккомпанемент песни Вертинского, мастерски  воссоздавая его манеру исполнения.

«Не было на моей памяти дня в жизни Брохеса, вплоть до самого последнего, чтобы он не подходил к роялю и не обращался к творчеству Александра Вертинского, — говорит вдова пианиста. — Однажды ночью, уже будучи тяжелобольным, Брохес подошел к роялю и начал играть его композиции. Но ослабевшие пальцы уже не слушались его. Тогда он в сердцах захлопнул крышку и лег. На другой день его не стало. Так он простился со своим кумиром…»

Записала Татьяна ЛАРИНА, Россия