Недогадливый посетитель

Авигдор смутился, пораженный непроницательностью праведника. А ведь о нем рассказывали, будто он видит не только прошлое человека, но и будущее его детей.
«Пожалуйста, — подумал Авигдор. — Вот вам разница между хасидскими байками и подлинным положением вещей».
– Спасибо, ребе, — вежливо ответил он, старясь говорить как можно более уважительным тоном. — Слава Б-гу, у меня все в полном порядке. Зарабатываю больше, чем могу потратить, жена — святая женщина и к тому красавица, шестеро здоровеньких почти­тельных детей. Чтоб не хуже, ребе, только чтоб не хуже.
– Подумай хорошенько, — настаивал праведник. — Может, ты забыл что-нибудь. Не спеши, подумай.
«А вдруг я и в самом деле о чем-либо позабыл?!» — испугался Авигдор и принялся лихорадочно перебирать в мыслях свои дела, здоровье жены, планы на замужество старшей дочери, учебу сыновей, здоровье и снова виды на будущие дела, ярмарки, договоры, поставщиков. Нет, все нормально складывалось, сочеталось, ладно двигалось, без скрипа и скрежета проворачивая невидимые колесики.
– Спасибо, ребе, — повторил Авигдор после долгого молчания. — Благодарение Всевышнему, я ни в чем не нуждаюсь.
– Завидное качество, — одобрительно произнес Баал Шем Тов. — Но давай я все-таки напишу тебе небольшое благословение.
Он взял листок бумаги, окунул в чернильницу гусиное перо и быстро вывел несколько строк. Дал чернилам высохнуть, сложил листик вчетверо, еще что-то черкнул, снова подождал и — наконец! — передал почтительно ожидающему Авигдору.
– Носи этот листик в кармане сюртука. И да благословит тебя Господь.
Авигдор послушно сунул листик во внутренний карман, попрощался, вышел из комнаты и почти сразу забыл о благословении. Вдруг навалилось множество дел, хороших, выгодных, но весьма хлопотливых. К вечеру он так замотался, что утренний разговор с праведником попросту улетучился из его головы.
Прошли годы. Колесо фортуны совершило очередной поворот, и Авигдор разорился. Все пошло прахом: сбережения, мельницы, доходные дома, ткацкая фабричка, лесопилка, даже из собственного дома выкинули — продали за долги. От позора Авигдор увез семью из большого города. Как ходить по тем самым улицам, где он гордо разъезжал в роскошном экипаже, как ждать милости от людей, которые еще совсем недавно сами домогались его благосклонности?!
Он поселился с семьей в небольшом местечке, и какое-то время они жили тем, что распродавали свою старую одежду. Старой ее только называли, на самом деле для евреев местечка она казалась новой и роскошной. Авигдор без конца рассылал письма бывшим деловым партнерам, предлагая планы совместных торговых операций. С его стороны в дело шли знания, опыт и смекалка, с их — капитал для оборота. Но партнеры не спешили с ответом, доверить деньги только что разорившемуся человеку охотников не находилось.
Настал день, когда все было продано. Оставалось последнее: идти на поклон к главе общины. Просить милостыню, стоять с протянутой рукой. Ему, Авигдору, который совсем еще недавно мог, не поморщившись, купить все это местечко вместе с банями и огородами!
Он колебался, но потухшие глаза жены и вытянувшиеся голодные лица детей не оставляли выбора. Авигдор снял с вешалки последний, единственный сюртук, надел, готовясь к выходу, и решил проверить карманы. Вдруг в них что-нибудь да завалилось. К его удивлению и радости, пальцы ощутили во внутреннем кармане какую-то бумажку.
«Сотенная!» — мелькнула радостная мысль. Когда-то ему ничего не стоило сунуть сотенную ассигнацию в карман и забыть о ней. О, как бы им сейчас пригодились эти сто рублей!
Но в его руке оказалась не сотенная, а вчетверо сложенный листок с надписью. Поднеся его к окошку, он с удивлением обнаружил следующую надпись:
– Передать главе общины такого-то местечка реб Шае Шмиссеру.
Название местечка совпадало, а вот главой общины был совсем другой еврей. Имя, указанное в записке, принадлежало члену совета, влиятельному и зажиточному человеку.
Пытаясь вспомнить, откуда могла взяться в кармане эта записка, Авигдор повертел ее в руках и обнаружил на другой стороне подпись. Баал Шем Тов! Имя уже умершего праведника! И тут он вспомнил и разговор, и предложение цадика, и его гордый отказ. Но как он мог узнать, что Авигдор окажется в этом местечке?! И что у него будет дело к главе общины? Он замер, пораженный неожиданной мыслью.
Если цадик посылает к члену совета, значит, у главы общины его ожидает холодный прием. Что ж, он поступит так, как предписал Баал Шем Тов.
Не говоря ни слова, он сунул записку поглубже в карман сюртука и отправился к реб Шае. Но там его поджидала неожиданность: жена Шмиссера рожала. Рожала уже полдня и никак не могла разродиться. Крики несчастной наполняли дом. Просить в такой ситуации о помощи было невозможно. И снова к Авигдору сама собой пришла неожиданная мысль.
– Передай хозяину, — сказал он служанке, — я принес ему письмо от самого Баал Шем Това. Возможно, благословение цадика поможет его жене разрешиться от бремени.
Реб Шая вышел в прихожую с рассерженным видом.
– Что за глупости, — буркнул он. — Баал Шем Тов давно умер. Как он мог написать мне письмо?
Авигдор молча протянул ему записку. Реб Шая прочел адрес, перевернул, посмотрел на подпись и в изумлении поднял глаза на гостя.
– Такого не может быть, — еле выговорил он. — Я никогда не бывал в Меджибоже. Как праведник узнал о моем существовании? И откуда ему известно, что меня сегодня утром избрали главой общины?
Авигдор только пожал плечами. Реб Шая развернул записку и стал читать. «Уважаемый реб Шая. Податель сего письма, Авигдор, был очень богатым и достойным человеком, — писал праведник. — Прошу вас оказать его семье всяческую поддержку. Пройдет немного времени, Авигдор снова разбогатеет и сможет оказать беднякам вашего местечка существенную помощь. В доказательство моих слов хочу указать вам, что скоро ваша жена родит сына. Назовите его Исроэлем».
Реб Шая остолбенел. Ему, конечно, доводилось слышать невероятные истории о праведниках и чудотворцах, но чудо никогда не приближалось к нему самому. И вот оно пришло и стояло посреди комнаты, огромное и прекрасное, точно серебряная ханукия в синагоге.
Дверь распахнулась, и в прихожую ворвалась служанка.
– Благодарите Б-га, реб Шая. У вас сын! Прекрасный большой мальчик.
…Прошло несколько лет. Авигдор вернулся к прежнему богатству и благополучию. Один раз в год, на пуримской трапезе, надев старый потертый сюртук, он изрядно прикладывался к рюмочке и, рассказывая эту историю, плакал навзрыд, заливая лацканы счастливыми слезами.
Яков ШЕХТЕР, Израиль