«Живодерня» для еврейских детей

Одной из самых мрачных страниц в истории российского еврейства стало похищение царскими властями тысяч еврейских мальчиков в возрасте 7–12 лет и сдача их в солдаты. Детей гнали в кантонистские батальоны, расквартированные в русских губерниях и в Сибири, чтобы навсегда разорвать все связи с близкими, своим народом и верой. Это происходило на протяжении царствования Николая I, вступившего на престол в 1825 году и правившего до своей смерти в 1855 году.
Целью призыва еврейских детей в русскую армию было не только и не столько воспитание профессиональных военных. В условиях суровой воинской службы малолетних кантонистов пытками и истязаниями принуждали к принятию православия, что означало полный разрыв связей с еврейским народом и верой. Призыв малолетних еврейских детей в армию был кратчайшим путем насильственной ассимиляции еврейского народа в Российской империи.
Царские власти стремились всячески ограничить права еврейского меньшинства и добиться его ликвидации. Лучшим средством в достижении этой цели российские власти считали крещение евреев. Потому военной службе евреев царские власти придавали особое значение как «воспитательной» мере, направленной на искоренение в их среде «фанатизма», то есть на обращение их в христианство.
Согласно указу императора Николая I о введении для евреев натуральной воинской повинности от 26 августа 1827 года, евреи призывались с 12 лет, тогда как христиане призывались с 18 лет. Нормы призыва для евреев этим указом также были установлены гораздо более высокие, чем для христиан: десять рекрутов с одной тысячи евреев-мужчин ежегодно, тогда как для христиан всего семь рекрутов с тысячи мужчин раз в два года, т.е. евреев призывали почти в три раза больше, чем христиан.
Все мужское еврейское население должно было в обязательном порядке служить в русской армии. В результате с 1827 по 1917 год службу в русской армии прошли более двух с половиной миллионов евреев. Число еврейских солдат в рядах русской армии всегда заметно превосходило процент евреев в населении России. Так, в составе 16-й пехотной дивизии, отличившейся при штурме Шипки и Плевны во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, еврейские солдаты составляли более четверти личного состава дивизии.
Во всех войнах России еврейские солдаты несли непомерно высокие потери, при этом было запрещено производство евреев в офицеры, их лишали наград, запрещали продвижение по службе. В Российской империи действовали отдельные Законы о евреях, сравнимые разве что с антисемитским законодательством нацистской Германии. Так, при обороне Севастополя во время Крымской войны (1854–1855) погибли более одной тысячи еврейских солдат и матросов, однако проживание евреев в Севастополе было запрещено антисемитскими законами.
Если еврейская община (кагал) не могла поставить требуемого количества рекрутов, то взамен каждого недостающего — в виде наказания — брали еще троих сверх нормы. Если кто-либо убегал от призыва, вместо него забирали двух других, а пойманного секли розгами. Если за кагалом оставалась денежная недоимка по уплате налогов, то за каждые две тысячи рублей долга сдавали в армию по одному рекруту, причем разрешено было пополнять требуемое число призывников малолетними. При этом долг не погашался, и если на следующий год община его не выплачивала, то снова брали за те же самые две тысячи рублей нового рекрута.
Особенно трагична была судьба еврейских детей-рекрутов. Хотя по указу их должны были призывать с 12 лет, на деле в армию забирали и детей семи-десяти лет. Они проходили службу в кантонистских батальонах до 18 лет, после чего их переводили в войска. Срок солдатской службы составлял 25 лет, причем годы, проведенные в кантонистском батальоне, в этот срок не засчитывались.
Еврейские общины не справлялись с высокими нормами призыва. Тогда для выполнения плана призыва власти формировали команды «ловчиков», или «хапунов», которые похищали еврейских детей, не разбираясь в их возрасте. Похищенные дети отправлялись в кантонистские батальоны в глубине России, в Поволжье и в Сибири, и навсегда пропадали для своих близких. Оторванные от семьи, не знавшие языка и обычаев русского населения, они становились жертвами истязаний, холода и голода.
Страшным было расставание: матери, пока были силы, бежали за повозками, увозившими их сыновей, крича им вслед: «Сохрани веру свою! Помни имя свое!» А повозки, набитые до отказа перепуганными детьми, увозили их на восток, в страшащую неизвестность. Пока дети ехали через местечки, еврейские женщины подкармливали их, но за пределами «черты» на сострадание рассчитывать не приходилось. Над «жиденятами» издевались из-за странной одежды, длинных прядей волос, характерной внешности, незнания русского языка. Их оскорбляли, бросали вслед камни, мазали губы салом.
А. Герцен в «Былом и думах» описал свою встречу с командой призванных в армию еврейских детей, которых гнали в глубь России. Офицер, возглавлявший команду, говорит: «Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми- девятилетнего возраста. Во флот, что ли, набирают, — не знаю. Сначала их велели было гнать в Пермь, да вышла перемена — гоним в Казань. Я их принял верст за сто. Офицер, что сдавал, говорил: беда и только, треть осталась на дороге (и офицер показал пальцем в землю). «Половина не дойдет до назначения, — прибавил он. — Мрут, как мухи».
«Привели малюток и построили в правильный фронт. Это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, — бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кое-как держались, но малютки восьми, десяти лет... Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких толстых солдатских шинелях со стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо равнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без ухода, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу».
Власти рассчитывали на то, что еврейские дети в казарме, оторванные от родной среды и принуждаемые командирами, откажутся от своей веры и своего народа и в конце концов перейдут в христианство.
Процесс воспитания в православной вере еврейских детей-кантонистов строился на истязаниях и пытках. Владимир Гиляровский в «Моих скитаниях» пишет о своем взводном командире, поручике Ярилове, вышедшем из евреев-кантонистов: «Эдак-то нас маленькими драли... Ах, как меня пороли! Да, вы, господа юнкера, думаете, что я — Иван Иванович Ярилов? Я, братцы, и сам не знаю, кто я такой есть. Меня в мешке из Волынской губернии принесли в учебный полк. Ездили воинские команды по деревням с фургонами и ловили по задворкам еврейских ребятишек. Схватят в мешок и в фургон. Многие помирали дорогой, а которых не помрут, привезут в казарму, окрестят — и вся недолга. Вот и кантонист.
– А родители-то узнавали деток?
– Никаких родителей. Недаром же мы песни пели: «Наши сестры — сабли востры»... Розог да палок я съел — конца-краю нет...
Так долго еще по пограничным еврейским местечкам ездили отряды солдат с глухими фурами и ловили еврейских ребятишек, привозили их в города и рассылали по учебным полкам, при которых состояли школы кантонистов. Здесь их крестили, давали имя и фамилию, какая на ум придет, но, впрочем, не мудрствовали, а более называли по имени крестного отца. Отсюда много меж кантонистов было Ивановых, Александровых и Николаевых...
Воспитывали жестоко и выковывали крепких людей, солдат, ничего не признававших, кроме дисциплины. Девизом воспитания был девиз, оставленный с аракчеевских времен школам кантонистов: «Из десятка девять убей, а десятого представь». И выдерживали такое воспитание только люди выносливости необыкновенной».
Александр ШУЛЬМАН, Израиль
Окончание в следующем номере