Прогулки по «русскому» Талмуду

У некоего мудреца была дочь-раскрасавица — так и написано: «раскрасавица». И вот один молодец восхищенно смотрит на нее из-за кустов.
– Ты это чего? — спрашивает его мудрец.
Тот говорит: «Рабби, коль я ее взять за себя не могу, то мне на нее уже и посмотреть нельзя?»
«Сказал он ей: “Дочь моя, ты терзаешь людей. Вернись во прах, дабы не служила ты преткновением для сынов человеческих”».
Так поступают ответственные родители. Реб Достоевский полагал, что красота спасет мир, а этот совестливый папаша — что, ох, погубит.
Вернись, говорит, во прах. И вернулась.
А мы вернемся к человеку дождя, внуку человека дождя, Абе Хилкии. В прошлый раз я рассказывал, как он своими экстравагантными поступками ставил в тупик мудрецов, пришедших к нему просить, чтобы помолился о дожде. Но не все рассказал: специально попридержал пару эпизодов, связанных с женой великого человека. В отличие от многих иных талмудических сюжетов, женщина здесь — не объект, а субъект, то бишь действует, и даже успешней своего необыкновенного мужа.
Итак, мудрецы задают вопросы — Аба Хилкия отвечает.
– Почему, — спрашивают, — жена встретила тебя нарядно одетой? А не в затрапезе, что было бы естественно: она же дома — с чего это она так принарядилась?
Аба Хилкия: «А это чтобы я не обращал внимания на других женщин».
А ведь жил беднее бедного. Но, отказывая себе во всем, находил деньги, чтобы жена не чувствовала себя замарашкой.
Мудрецы: «А что это ты, входя в дом, пропустил жену вперед?»
Тут надо заметить, что социально-культурный код ортодоксального мира, сохранившийся с тех давних времен и поныне, отличается в этом пункте от норм естественной нынешней вежливости: не мужчина пропускает женщину, а женщина — мужчину. Нарушивший приличия Аба Хилкия отвечал, что, дескать, всякие люди по земле бродят: я вас первый раз вижу, кто такие, что в голове, знать не знаю, ведать не ведаю — безопасней жену с незнакомыми людьми за спиной не оставлять, мало ли чего. На самом деле знал, конечно, сразу понял, вида не показал — дурака валял.
«Сказал своей хозяйке: “Знаю, что мудрецы за дождем пришли. Надо нам, еще до того как они скажут о цели своего прихода, забраться на крышу и попросить о милосердии. Может, сжалится Святой, благословен Он, и тотчас даст дождя, и избежим благодарности”».
Что даст — не сомневался. Один вопрос: тотчас или не тотчас?
Крыши в те давние времена были в Иерусалиме плоскими — как ныне во многих арабских домах. Почему в средних широтах крыши скатом? Из-за снега и дождей. В Иерусалиме тоже бывает, не без этого, но не настолько, чтобы крышу портить: крыша — это еще один этаж, и ночью звезды видны, и надстроить всегда можно. В общем, молясь на крыше, эта семейная пара не рисковала скатиться вниз.
«Святой, благословен Он» — обычное в Талмуде именование Всевышнего.
Продолжаю рассказ.
«Поднялись Хилкия и его жена на крышу. Встал он в одной стороне, а она в другой стороне. Раньше появились облака в той стороне, где была хозяйка. А потом и дождь пошел.
Когда слезли, сказал Хилкия им: «Зачем пожаловали, господа?»
Сказали ему те: «Послали нас мудрецы к господину нашему, чтобы помолился о дожде».
Сказал он им: «Благословен Вседержитель, что не понадобился вам Аба Хилкия». Сказали они ему: «Мы-то знаем, что дождь благодаря нашему господину пошел...»
Спросили они его: «А почему с той стороны, где стояла хозяйка нашего господина, облака появились раньше, чем облака господина нашего?»
Конспирация не удалась: внезапный уход хозяев поняли правильно, вышли из дому и наблюдали всю сцену.
Сказал Аба Хилкия: «А это из-за ее праведности — жили тут бандиты по соседству, я молился о том, чтобы померли, а она молилась, чтобы образумились. И они образумились».
Всевышний предпочел молитву женскую.
Какую предпочли бы вы?
Михаил ГОРЕЛИК, Россия
В оформлении статьи использован фрагмент картины Гавриила Заполянского «Благословение»