ФОРМАЛЬНО ВЕРНО, А ЕСЛИ ПО СУЩЕСТВУ...

Сенат Соединенных Штатов почти единогласно принял постановление, придавшее силу закона обещаниям, которые дал президент Джордж Буш премьер-министру Ариэлю Шарону во время пребывания израильского лидера в Вашингтоне в апреле нынешнего года. Только трое сенаторов из ста не согласились с тем, чтобы Израиль получил американские политические гарантии. Осталась неизвестной позиция кандидата в президенты США Джона Керри, который предпочел в заседании не участвовать и на щекотливые вопросы не отвечать. Три пункта в постановлении чрезвычайно важны для израильской дипломатии. Первый: сенат законодательно утвердил, что нереально возвращение Израиля в границы 1967 года. Второй: проблема палестинских беженцев не должна решаться возвращением их на территорию Израиля. И наконец, сенат подтвердил, что крупные поселенческие блоки в Иудее и Самарии должны быть сохранены за Израилем. Ариэль Шарон назвал решение сената «самым значительным достижением израильской дипломатии со времен основания государства». Разумеется, совершенно иначе восприняли это решение палестинские лидеры. Премьер-министр палестинской автономии Абу Ала заявил, что принятый американцами закон противоречит тридцатилетней политике США в отношении Ближнего Востока. Противники шароновского плана одностороннего урегулирования не раз утверждали, что обещания Буша не имеют законодательной силы; это, мол, просто слова, сказанные американским президентом, чтобы поддержать израильского коллегу перед предстоявшим референдумом в Ликуде. Партия, как известно, высказалась против, тоже, по сути, не поверив в гипотетические американские гарантии. Принятый сенаторами закон показал, что гарантии действительно существуют — отступление Израиля к границам 1967 года отныне противоречит американскому законодательству. Вопрос, правда, в том, что более приоритетно в современном мире — американский закон или решения ООН. И понятно, как на этот вопрос отвечают в Израиле. Поддержка со стороны США для Ариэля Шарона сейчас далеко не лишняя. По сути, он «переломил через колено» собственный кабинет министров, нарушив, как считают многие, принципы демократии или, по крайней мере, принципы морали. Речь идет об увольнении двух министров от блока «Ихуд леуми» — именно этот шаг премьер-министра принес ему в результате нужное большинство в правительстве. Решение об уходе из сектора Газы принято, несмотря на мнение большинства ликудовцев, несмотря на сопротивление правых партий. Принято при молчаливой поддержке большинства израильтян и пассивном непротивлении левых партий. Положение Ариэля Шарона как национального лидера выглядело и шатким, и непоколебимым. Он сумел справиться со всеми своими противниками, показал, что может при любых обстоятельствах добиваться поставленной цели. Шарон — все тот же «Бульдозер», и этим все сказано. Но... Непоколебимое положение Шарона стало бы не только шатким, но и попросту провальным, если бы юридический советник правительства Мени Мазуз поддержал рекомендацию бывшего Государственного прокурора Эдны Арбель и предал премьер-министра суду по обвинению в коррупции. Поддержи Мазуз обвинение прокуратуры, и Шарон вынужден был бы немедленно уйти в отставку либо в отпуск до суда, а судопроизводство в Израиле долгое, тянется годами, и в случае положительного вердикта Мазуза карьера Ариэля Шарона была бы досрочно закончена — вместе с его программой одностороннего размежевания. В стране наступил бы политический хаос, досрочные выборы стали бы неминуемы, имиджу не только Шарона, но и всего правого лагеря был бы нанесен ущерб... Понятно, что юридический советник правительства должен был иметь в виду все эти политические последствия, а не только сугубо юридические обстоятельства «дела о греческом острове». Мени Мазуз свое решение вынес: в документах, представленных прокуратурой, недостаточно улик, чтобы судить Ариэля Шарона. Прокуратура проделала большую работу, но не сумела найти весомые доказательства вины премьер-министра. Вывод: дело прекратить. Это решение можно было бы считать еще одной победой Шарона — уже на другом, не политическом фронте. Однако радости по поводу этой, по сути, ожидавшейся победы нет ни у кого: ни у левых, которые теперь могут не опасаться за судьбу плана выхода из сектора Газы, ни у правых, которым важно сохранение честного имени лидера. Ведь в ходе референдума ликудовцы говорили: «Мы против плана, но мы не против Шарона. Шарон — наш лидер и должен им оставаться». Все, казалось бы, должны были остаться довольны решением Мазуза. На самом деле довольных нет вообще, и причин тому, по крайней мере, несколько. Я не касаюсь сейчас непростых взаимоотношений между юридическим советником правительства и Государственной прокуратурой. Известно, что в прежние времена юридические советники всегда поддерживали любые обвинения против политических деятелей, выдвинутые Государственным прокурором. Мазуз стал первым, кто сказал своим коллегам: «Вы неправы». Прокуратура была неправа и в тех случаях, когда выдвигала обвинения против Эхуда Ольмерта, Биньямина Нетаниягу, Реувена Ривлина, Яакова Неэмана, но юридические советники правительства своих коллег поддерживали, а обвинения рассыпались уже на стадии судебного разбирательства. Мазуз старую систему разрушил, но потому ли, что система не срабатывала, или потому, что хотел поддержать Ариэля Шарона в трудный для него час? Да, улики, собранные прокуратурой, представляются недостаточно убедительными. Любое сомнение нужно трактовать в пользу подозреваемого, что Мени Мазуз и сделал. Все вроде бы правильно. Но существуют сомнения юридические, и они действительно трактуются однозначно, а есть сомнения общественные, есть вопросы, которые задают «простые израильтяне», и эти вопросы не должны остаться без ответов. Решение Мазуза лишило общество права получить ответы на заданные вопросы. Что, если Шарон действительно участвовал в неблаговидной истории? В суде на этот вопрос был бы дан ответ. Сейчас общество ищет ответа само и, в отличие от Фемиды, трактует сомнения не в пользу подозреваемого, а против него. Действительно: Ариэля Шарона и его сына Гилада прокуратура обвиняла в том, что они получили взятку от подрядчика Давида Аппеля. Дело против семьи Шарона закрыто, дело по обвинению Аппеля продолжается. То, что Аппель давал взятку, чтобы продвинуть свой бизнес, отрицает только обвиняемый, всем остальным это представляется несомненным. Но если Аппель давал взятку, то кому? Человек, давший взятку, есть, а человека, который взял, — нет? Известно, что Аппель взял на работу сына Шарона Гилада и заплатил ему за чисто представительские, по сути, функции гонорар в размере 640 тысяч шекелей. Единственное, что сделал за эти деньги Гилад Шарон, — нашел в Интернете информацию, касавшуюся туризма и возможности его развития. Сам Гилад Шарон признал, что Аппель взял его в этот проект в качестве «украшения». Cтал бы Аппель платить такие деньги не сыну тогдашнего министра, а простому программисту, который, кстати, сделал бы эту работу и быстрее, и качественнее? Ответ очевиден. Еще вопрос. Когда Шарон был министром иностранных дел в правительстве Нетаниягу, он дважды присутствовал на ужинах, которые давались в честь главы греческого МИДа. Именно тогда Аппель активно вел переговоры по покупке острова. Почему Шарон побывал на этих приемах, а не на других, где его тоже ждали? Еще вопрос: разве не обещал Аппель Шарону помощь во время выборов в Ликуде? А как быть с разговорами о том, что Шарон, будучи министром национальной инфраструктуры, помог Аппелю решить вопрос о выделении ему сельскохозяйственных земель в районе Лода? Да, все это — разговоры, все это не доказано (кроме удивительно высокой зарплаты Гилада Шарона), все это могло рассыпаться в суде. И Мазуз принял правильное решение — до суда не доводить. Да, все это — разговоры. Но кто доказал, что это — ТОЛЬКО разговоры? Шарон победил своих противников, остался (во всяком случае, пока) у власти и уверенно (особенно после решения американского сената) осуществляет свой план. А осадок остался. У левых, у правых, у всех. Владимир Ильич Ленин сказал как-то — по иному, конечно, поводу: «Формально верно, а по существу — издевательство». Из Газы мы теперь точно выйдем — сенат США тому поручитель.