Интервью с Валерием Мазиным

– Валерий Александрович, расскажите, пожалуйста, о своей маме.
– Моя мама родилась в семье служащего. Ее отец был приказчиком в магазине «Ткани». Семья жила в Донецке в своем маленьком домике. А моя бабушка, которая дожила до 104 лет, Фаина Моисеевна Полякова, вела хозяйство. Дедушка в те годы зарабатывал столько, что можно было привлекать помощников по дому. У семьи был маленький участок в центре города. Когда маме было 17 лет, подруга познакомила ее с моим будущим отцом. Красивый, видный, авторитетный мужчина, он учился в Горном институте Донецка. После знакомства мама и отец поехали отдыхать в Ялту, где и поженились. В Донецк мама вернулась уже замужней женщиной. После окончания Горного института Александр Мазин работал главным инженером шахты. Он чудом не попал под колесо репрессий. Когда родилась моя сестра, родители уже жили на Дальнем Востоке. С питанием было тяжело, жили впроголодь. Сестра в детстве тяжело болела. И это, увы, сказалось на ее дальнейшей судьбе.
Вал репрессий дошел и до Дальнего Востока, а мама все время рвалась в Донецк. Наконец, Мазины получили разрешение на отъезд на Украину, сели в поезд. Только отъехали, как папе прямо в вагон пришла телеграмма с приказом срочно вернуться назад, на Дальний Восток. Мама порвала эту телеграмму и, как потом выяснилось, спасла этим отцу жизнь. Если бы он вернулся, его бы арестовали. Все папино руководство тогда пересажали, и все погибли. Шел страшный 1938 год.
– Удивительно, Валерий Александ­рович! Значит, ваши родители все-таки доехали до Донецка?
– Да, они вернулись в Донецк и получили там жилье. Отец работал. Потом началась война, в начале сентября 1941 года отца призвали в армию, а мы поехали в эвакуацию на Урал. В вагоне поезда была буржуйка, люди спали на нарах, на соломе, грязные и голодные, мама там сильно ошпарилась кипятком и потом всю жизнь мучилась с экземой.
– Как сложилась ваша жизнь в эвакуации?
– Мне было тогда два года, я мало что помню. На Урале мы поселились в селе Абтулла. Дедушка и мама работали в колхозе. Отец воевал, его чудом нашли на фронте родственники. Благодаря этому мы получили от него первое письмо с фронта, отчего были безумно счастливы! В 1942 году его отозвали с фронта. Специалисты его профиля (отец был высококлассным горным инженером) были необходимы стране в то время. Он получил направление в Новосибирск, но перед этим приехал за нами в деревню. Представьте эту картину. В то время женщины получали похоронки с фронта, а к моей матери приехал живой, здоровый муж. Такая была у всех радость! После этого отец уехал в Новосибирск, потом в Кемерово, где работал на шахте, был одним из руководителей комбината. И наконец, его вызвали работать в ­Москву. С тех пор мы с сестрой стали москвичами. Отец с мамой разъезжали по городам России, их перебрасывали с места на место. А нас воспитывали бабушка и дедушка.
Моя мама была светлым, добрым и отзывчивым человеком. Она дожила до 94 лет. Похоронили ее по еврейской традиции, могила находится на Преображенском кладбище…
– Расскажите еще про одну женщину в вашей жизни, про бабушку.
– Бабушка Фаина Моисеевна Полякова прожила непростую жизнь. В 1944 году она похоронила сына и все свои силы направила на меня и сестру. Сестра работала конструктором в институтах и сейчас живет в Чертанове со своим сыном, который работает в университете «Хая Мушка» проректором по кадрам.
– Можете ли вы вспомнить свою первую влюбленность?
– Это было в школе, в Москве, я учился в 5–6 классе. У меня была соседка по дому, Лиля. Я был безумно в нее влюблен, сидел на окне и ждал ее из школы (я учился во вторую смену, а она — в первую). Когда она возвращалась домой, видел ее в окно, бежал вниз по лестнице, чтобы ее встретить… Такое детское легкое чувство…
Яна ЛЮБАРСКАЯ, Россия